– Юрий Николаевич, неужели «китайское экономическое чудо» опровергло либеральную теорию о превосходстве капиталистической рыночной модели экономики над социалистической плановой?
– Зачем углубляться в теорию? Как справедливо заметил великий Гете, она суха. И, кстати, весьма неопределенна. Китайцы ничего не опровергали, но на практике успешно совместили и преимущества плановой экономики, и достоинства рынка.
– Достоинства рынка китайцы продемонстрировали с избытком – их товары заполонили, извините за повтор, все рынки планеты. А что насчет планирования?
– Одно другому не мешает. Стивен Роуч, бывший председатель одного из крупнейшего в мире инвестиционного банка Morgan Stanley Asia, в статье в Project Syndicate «Китай планирует, Америка реагирует», пишет: «Руководство Китая усердно работает над завершением Пятнадцатого пятилетнего плана страны. Тем временем, с начала своего второго срока президент США Дональд Трамп издал рекордные 205 указов и подписал лишь несколько законопроектов. Сравнение поразительное: в то время как в Китае существует процесс стратегического планирования, в Америке нет ни плана, ни стратегии».
«Планирование — один из краеугольных камней Китайской Народной Республики, – продолжает Роуч. – Первый план действовал с 1953-го по 1957 год и во многом был обусловлен послереволюционными отношениями Мао Цзэдуна со Сталиным. В последующие годы планы стали более детальными, как и процесс подготовки. Государственная плановая комиссия, устанавливавшая в начале 1950-х годов отраслевые цели по советскому образцу, в конечном итоге была заменена Национальной комиссией по развитию и реформам.
Помимо следования рекомендациям Коммунистической партии Китая и использования опыта министерств, входящих в Госсовет, Национальная плановая комиссия консультируется с зарубежными учеными и руководителями отраслей.
Процесс планирования в Китае проходит долгий период: как только Всекитайское собрание народных представителей утверждает пятилетний план, начинается работа над следующим».
– Судя по всему, китайцы, используя наш опыт, не копировали его бездумно, слепо?
– Более того, они учились на наших и своих ошибках. Стивен Роуч признает: «Пятилетние планы Китая были далеки от совершенства. Первые четыре были полностью идеологизированы. Второй план (1958–1962) включал в себя катастрофический «Большой скачок», а четвертый план (1971–1975) был сформирован катастрофической Культурной революцией. Только с принятием Пятого плана (1976–1980 гг.), ознаменовавшего начало реформ Дэн Сяопина после Мао, процесс планирования стал более активным и ориентированным на стимулирование роста и процветания. Девятый план (1996–2000 гг.) положил начало волне реформ, направленных на реорганизацию государственных предприятий. Одиннадцатый (2006–2010 гг.) и двенадцатый (2011–2015 гг.) планы заложили основу для стратегии ребалансировки экономики Китая, ориентированной на потребителя. Этот пункт повестки дня пока не решен, но многие в Китае надеются, что он будет доработан в предстоящем Пятнадцатом плане (2026–2030 гг.)».
– В США экономическим планированием не особенно увлекаются?
– Более того, по свидетельству Роуча, «Америка же, напротив, ненавидит планирование. «Невидимая рука» рынка, а не государственные целевые показатели и директивы, распределяет ограниченные ресурсы страны. Теоретически, денежно-кредитные и фискальные политики могут направлять и вмешиваться в экономику США, опираясь на взаимодействие исполнительной власти и Конгресса в вопросах федерального бюджета. Однако на практике этот процесс практически развалился в условиях усиливающейся политической поляризации. За последние три десятилетия межпартийные баталии по поводу сокращения расходов (в эпоху Клинтона), здравоохранения (в эпоху Обамы) и строительства стены на границе (в первый срок Трампа) привели к ряду приостановок работы правительства. Теперь же назревает новая борьба из-за сокращения расходов в рамках «закона об одном большом красивом законопроекте» и триллионов долларов, в котором налоговые льготы увеличат дефицит бюджета.
Транзакционные интервенции Трампа не только лишены всеобъемлющей стратегии. Их масштаб будет ограничен экономикой США, испытывающей нехватку внутренних сбережений и все более обремененной огромным и уродливым дефицитом федерального бюджета. Более того, на фоне полномасштабной вспышки синофобии обе партии испытывают сильное отвращение ко всему, что хоть отдаленно напоминает рыночный социализм китайского образца.
Несмотря на все разговоры о вступлении Америки в новый золотой век, трампономика в конечном итоге мало что сделает для обеспечения долгосрочной конкурентоспособности США. Предложенное администрацией сокращение финансирования фундаментальных исследований грозит растратой инновационного потенциала США».
– То есть Пекин продемонстрировал, что промышленная политика может стереть грань между централизованным планированием в китайском стиле и пресловутой «невидимой рукой» рынка?
– Продемонстрировал, причем весьма убедительно. И это признают западные аналитики, считая, что промышленная политика Си Цзиньпина является логическим продолжением долгосрочного целеполагания и включает программу «Сделано в Китае 2025», План действий «Интернет Плюс», План развития искусственного интеллекта нового поколения и недавний План «ИИ Плюс».
В отличие от этого, промышленная политика США носит реактивный характер, направленный на борьбу с предположительно недобросовестной конкурентной практикой других стран в секторах, которые американцы считают первостепенными.
– И все же не стал ли президент США Дональд Трамп государственным капиталистом?
– Согласен, многие западные эксперты задаются таким же вопросом. Тот же Роуч констатирует: «В конце концов, он вмешался, чтобы поддержать Intel, US Steel и компанию MP Materials, занимающуюся редкоземельными металлами, договорился о сокращении поставок чипов Nvidia и AMD в Китай и установил льготные тарифные льготы для Apple и TSMC.
В некотором смысле эти инициативы являются продолжением промышленной политики его предшественника Джо Байдена, которая включала прямую поддержку инфраструктуры, полупроводников и технологий зеленой энергетики.
Но подход Трампа менее стратегический и больше связан с прямым вмешательством в процесс принятия решений в конкретных компаниях.
Трамп и Байден не стали первыми президентами США, принявшими промышленную политику. В 1961 году, через месяц после того, как Советский Союз совершил первый пилотируемый космический полет, Джон Ф. Кеннеди поставил перед собой знаменательную цель — высадить человека на Луну к концу десятилетия, что Америка и сделала. Пентагон создал Агентство перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (DARPA) в качестве внутреннего механизма промышленной политики для поддержки передовых исследований, которые привели к появлению революционных технологий, включая Интернет, полупроводники, ядерную энергетику, передовые материалы и GPS-навигацию».
– Разве только США на Западе проводили более-менее спланированную экономическую политику?
– Не только. После Второй мировой войны Япония приняла модель «планово-рационального государства развития». Франция перешла на индикативное планирование, а «экономическое чудо» в Западной Германии отчасти подпитывалось промышленной политикой, направленной на поддержку малых и средних предприятий.
Однако, по мнению Роуча, все эти действия не идут ни в какое сравнение со стратегическим, всеобъемлющим общегосударственным подходом Китая, который сам по себе не имеет аналогов: «Китайское правительство использует избыточные внутренние сбережения страны для финансирования отраслей будущего, одновременно мобилизуя все ресурсы Национальной комиссии по развитию государственных предприятий, государственных банков и государственных инвестиционных фондов (NDRC)».
– Технологического превосходства над США Китай тоже намерен добиваться на плановой основе?
– Судя по всему, да. Мировые эксперты в области ИИ Сюльван Дюрантот и Николаус Лэнг в Project Syndicate в статье «США побеждают в гонке искусственного интеллекта — но надолго ли?», утверждают: «США и Китай придерживаются совершенно разных подходов к развитию ИИ. США опираются на свой динамичный частный сектор, поддерживаемый активной экосистемой стартапов и такими технологическими гигантами, как Google, Microsoft и OpenAI.
Китай же, напротив, опирается на централизованное планирование — масштабное государственное финансирование, военно-промышленную интеграцию и глобальные торговые инициативы — для поддержки своего процветающего рынка ИИ-стартапов.
Стратегия Китая уже приносит плоды. С 2019 года правительство вложило около 132 миллиардов долларов в сектор ИИ и ежегодно инвестирует 60 миллиардов долларов в корпоративные исследования и разработки. В результате на Китай приходится 15 из 40 ведущих моделей ИИ, здесь работают 18% ведущих исследователей в этой области, и выпускают больше специалистов, чем любая другая страна. Мощность ее центров обработки данных, составляющая 20 ГВт, является второй по величине в мире.
Несмотря на то что экспортный контроль США ограничивает доступ Китая к передовым полупроводникам, китайские инженеры сумели выжать максимум из «достаточно хорошего» оборудования благодаря прорывам в области эффективности. Это позволило DeepSeek, относительно неизвестному стартапу, шокировать мир, сравнявшись по производительности с топовыми американскими моделями, используя лишь малую долю их вычислительной мощности».
– Не очень понятно, как реально, на практике, можно заранее спланировать и даже просчитать научно-технический, интеллектуальный рывок, тем более – прорыв?
– Вот и на Западе это не очень понимают. Так, The National Interest обвиняет Пекин в применении нерыночных методов в производстве, например, литиевых аккумуляторов: «Китай доминирует в мировой цепочке поставок аккумуляторов, используя нерыночные методы, что создает угрозу экономической и национальной безопасности США».
– Что за методы?
– Приводится стандартный либерально-глобалистский набор обвинений: кража интеллектуальной собственности и принудительная передача знаний, монополизация и вертикальная интеграция, масштабные государственные субсидии и защита рынка, а также манипуляция мировыми ценами и демпинг.
Есть даже пояснения из Повестки дня торговой политики администрации Трампа 2025 года, где говорится, что «технологические и интеллектуально емкие секторы — далеко не единственные, которым угрожает нерыночное поведение Китая». И, что преподносится как самое ужасное, с помощью этих нерыночных методов Китай систематически монополизировал технологию, лежащую в основе транспортных средств и средств мобильности нового поколения: литиевых аккумуляторов.
– В чем тут угроза национальной безопасности США?
– The National Interest утверждает, что существует реальная угроза безопасности американским военным цепочкам поставок, устойчивости основных отраслей американской промышленности: «По данным Министерства обороны США, современные литиевые аккумуляторы необходимы для тысяч военных систем — от беспилотников и лазеров до портативных радиостанций и очков ночного видения. Аккумуляторы — основа высоких технологий, они питают ноутбуки и мобильные телефоны, а также жизненно важны для электроинструментов на строительных площадках. Крупномасштабные аккумуляторные системы начинают обеспечивать электроэнергией заводы, жилые дома, военные базы и целые электросети».
– Насколько велик отрыв Китая в производстве аккумуляторов?
– Китай производит 80% литий-ионных аккумуляторов в мире, но это доминирование — только начало проблемы, по мнению экспертов The National Interest: «Китай производит 85% в мире анодов на основе лития и 70% катодов. КНР производит 90% материалов, используемых в этих катодах, и 97% материалов для анодов. Китай перерабатывает 80% мирового лития, 85% мирового кобальта и 95% мирового графита аккумуляторного качества.
Китай активно манипулирует мировыми ценами на никель и контролирует мировые цены на литий, используя свою власть для вытеснения конкурентов и дальнейшей концентрации монопольной власти.
Доминирование Китая в цепочке поставок аккумуляторов будет особенно трудно побороть после десятилетия субсидий, ценовых манипуляций и монополий со стороны Коммунистической партии Китая (КПК). Это создает серьезные риски для экономической безопасности. Китай имеет давнюю историю использования цепочек поставок и торговли против конкурентов в качестве оружия в геополитических целях — от Японии, до Австралии и Литвы».
– Насчет Литвы в качестве геополитического конкурента – да, для Китая это особенно серьезно… Но главная мишень в этой борьбе – США?
– Авторы The National Interest в этом не сомневаются: «Соединенные Штаты являются особой целью китайской войны в цепочках поставок. Китай ограничил экспорт ряда критически важных минералов в Соединенные Штаты, включая графит, используемый в современных анодах аккумуляторов, и редкоземельные элементы, необходимые для мощных магнитов в реактивных двигателях и легковых автомобилях».
– Как американцы намерены противодействовать Китаю?
– В США подготовлен доклад «Отключение Пекина: план по восстановлению цепочек поставок современных аккумуляторов в Америке». Там утверждается, что Америке необходима амбициозная стратегия обеспечения внутренних поставок аккумуляторов. Изложены конкретные шаги, которые должны предпринять администрация Трампа, Конгресс и частный сектор, чтобы вернуть себе лидерство в производстве аккумуляторов и критически важных минералов.
Вот только сможет ли эта стратегия, - если она, конечно, будет окончательно сформулирована, - преодолеть плановые решения Китая?
