Из действующих чиновников такого ранга Греф первым оказался на процессе Ходорковского. И на него напала амнезия.
— Существует публичная информация, что вы входили в состав совета директоров “Транснефти”. С какого по какое время, не помните? — спросил Ходорковский.
— Даже не помню, что входил в состав директоров, — ответил глава Сбербанка.
— Но участие в заседаниях совета директоров принимали?
— Не помню, я входил в состав советов директоров десятков компаний…
На вопрос, известно ли Грефу, что нефтяные компании, в том числе и ЮКОС, сдавали нефть в трубы “Транснефти” и по сколько, свидетель прямо обиделся: “Вы задаете странные вопросы!”.
Ходорковский крайне удивился такой реакции: “Я их задаю не потому, что мне так хочется или не знаю ответа — я-то про себя все знаю! Но необходимо объяснить это суду”. И перед тем, как задать еще один “странный” вопрос, вкрадчиво пояснил: “Я опять же извиняюсь за форму вопроса, но место пребывания обязывает…”
— Если бы из компании “Транснефть” пропало 20% общероссийской добычи (хищение именно в таких объемах инкриминируют Ходорковскому. — Ред.) — такая информация до вас как до министра экономики дошла бы?
— В мои обязанности это не входило, но, думаю, что если бы это было обнаружено, то дошло бы.
— Но вам об этом не сообщали?
— Нет.
Еще один блок вопросов Ходорковского касался ценообразования на нефть. Дело в том, что в обвинении указано, что одним из способов хищения нефти ЮКОСом была покупка нефти у его “дочек” по ценам ниже, чем в европейских портах.
Х.: Поясните, пожалуйста, суду значительную разницу — в 3 и более раза — между ценами производителя и в портах Западной Европы.
Г.: Целый ряд факторов, и в том числе тарифы “Транснефти” и экспортные пошлины…
Х.: То есть эта ситуация (что ЮКОС покупает нефть у “дочек” по ценам ниже Роттердама. — Ред.) вам была известна и экономическое объяснение вами было приведено?
Г.: Какая ситуация?
Х.:То, что у производителей цены ниже.
Г.: Безусловно… Ценообразование — это вообще большая проблема…
Греф пояснил, что одна из составляющих этой проблемы — нарушение прав миноритарных акционеров в дочерних компаниях: “Они не получали ни прибылей, ни дивидендов”.
Х.: Я следил за процессом “Роснефти”, которая приобретала нефть у дочерней фирмы за 1100 за тонну в то время, когда ЮКОС покупал за 1300. И процесс этот был полностью выигран “Роснефтью”. Вам известно было об этом, вы в тот период были председателем совета директоров?
Г.: Не помню.
Х.: А вообще как председателю совета директоров “Роснефти” вам было известно, по каким ценам “Роснефть” приобретала нефть у своих производителей? Они так же, как и у остальных компаний, были ниже, чем в Роттердаме?
Г.: Я уже сказал. Если бы она покупалась по ценам, как в Роттердаме или выше, она (“Роснефть”. — Ред.) давно была бы банкротом.
Х.: Таким же, как ЮКОС? Скажите, существовала ли позиция в правительстве России, что применение таких цен к дочерним предприятиям не противоречило закону?
Г.: Общий вывод сделать нельзя. Есть взаимоотношения компании и государства. Если все налоги по цепочке были оплачены… Что касается второй части, было много жалоб, что миноритарные акционеры страдали…
Х.: Компания ЮКОС 100% владела дочерними компаниями, и миноритарные акционеры здесь ни при чем…
Адвокаты Ходорковского посчитали, что выступление Грефа было в пользу их подзащитного. Сам же глава Сбербанка, отвечая на вопрос журналистов о том, помогут ли его заявления Ходорковскому, сказал: “Я давал показания суду, а не в чью-то пользу”.
