— Г-н министр, с какими результатами ваша страна завершает сельхозгод?
— По экономическому потенциалу Республика Польша является 6-й в странах Евросоюза, а по сельскохозяйственному производству на 5-м месте. По развитию птицеводства на 4-м, а в выращивании шампиньонов в прошлом году нам удалось опередить Голландию и вырваться, таким образом, на 1-е место в ЕС.
За 7 лет в Евросоюзе, эффективно используя европейские дотации, нам, можно сказать, удалось провести сельскохозяйственную революцию, поднять урожайность и улучшить качество.
— Вы встречались со своим российским коллегой Еленой Скрынник. Что обсуждали?
— В первую очередь вопросы взаимного обмена сельхозпродуктов. Российский министр подтвердила, что ваша страна намерена закупать на внешнем рынке картофель, овощи, некоторые другие продукты. Хочется надеяться, что и Польша окажется в числе экспортеров. К сожалению, мы не являемся значимым поставщиком продовольствия в Россию, занимаем только 11-е место в списке стран — поставщиков в вашу страну. Это всего около 5—6% от общего нашего экспорта.
В Европе наши продажи составляют свыше 12 млрд. евро, из них на Россию приходится всего 500—600 млн.
— Наверное, вы бы хотели увеличить объем поставок? Быть не на 11-м, а, скажем, в тройке лидеров? Такие мощности у вас имеются?
— Конечно, ведь мы являемся крупными экспортерами на европейском рынке. Сегодня наш основной покупатель — Германия. Но мы бы хотели, используя современные средства производства и традиционные польские технологии, такие взаимоотношения установить с другим нашим большим соседом — Россией.
— Так что же мешает?
— Строгие фитосанитарные ограничения. Мы продаем много фруктов, капусты и других овощей. Практически не возникают проблемы с продажей молочной продукции и многих сортов мяса.
Однако санитарные нормы в России намного жестче, чем в ЕС. Польские производители работают по европейским стандартам, российские нормы требуют дополнительной перестройки, вложения средств.
— А поляки знают вкус российской сельхозпродукции? Вы у нас что-нибудь покупаете?
— Покупаем, но немного — около 5% от того, что поставляем вам. Икра, рыба… Разумеется, в больших объемах приобретаем ваши нефть и газ.
— О поставках каких продуктов вы намерены говорить с правительством России? Что Польша готова предложить?
— Все зависит от открытости России, мы можем продавать и пшеницу, и картофель, и мясо, и фрукты — все, что традиционно употребляют россияне. Ведь кулинарные пристрастия наших славянских народов очень похожи.
Вопрос в том, чтобы договориться с российскими инспекционными санитарными службами. Если они смогут более корректно относиться к польскому рынку…
— Сельхозпродукция из стран ЕС дороже, чем из Латинской Америки. Выгодно ли нашей стране выстраивать торговые отношения с Польшей?
— Если бы Россия постоянно не увеличивала таможенные пошлины, наши цены были бы не выше латиноамериканских. Например, на 1 кг живого веса свиней пошлина составляет 1 евро, ее размер выше цены самого продукта!
Мы призываем к сотрудничеству и в других сферах: науке, создании совместных перерабатывающих предприятий. После коренной модернизации в течение последних 10 лет Польша является одной из самых продвинутых в Европе стран по переработке сельхозпродуктов.
— Как и у нас, лето в Польше преподносило погодные сюрпризы. Тем не менее вы выстояли…
— Наводнения нам нанесли потери в объеме 3—5% от урожая. Мы много лет являемся страной, которая имеет ежегодный прирост в производстве молока, мяса и зерна. К счастью, урон от стихии оказался незначительным.
— Но как вам удалось после социализма так быстро войти в рыночные отношения?
— Около 30 лет назад средний урожай пшеницы составлял 25—30 центнеров с гектара. Сегодня мы берем от 40 до 70 центнеров с гектара. Раньше валовой сбор зерна был около 4 млн. тонн, сейчас порядка 9 млн. тонн…
— Что здесь сыграло главную роль? Что землю вы отдали частнику? Или применение передовых технологий?
— При социализме в частных руках был 81% земли, тут особого прорыва не произошло. Внедряем новые технологии, удобрения, используем передовой опыт других стран. Мир стал тесен, все обо всех всё знают. Способы выращивания, технологии, сорта — все это похоже.
— Какое соотношение в Польше между частной формой собственности на селе и государственной? Кто кормит народ?
— 98% всей продукции поставляют фермерские хозяйства. У нас еще есть небольшой процент земли в собственности государства, она сдается в аренду частным партнерам. Государственный сектор — это стратегические предприятия: скотоводство и зерно. Но их около 35 сообществ, имеющих по нескольку тысяч гектаров земли.
— Пару лет назад я ехал в Польшу из Калининградской области. На нашей территории все поросло бурьяном, попадаешь в Польшу — земля просто благоухает, обрабатывается каждый клочок. Отсюда вопрос: почему, на ваш взгляд, такое отличие? Какие экономические рычаги вы используете, чтобы “заставить” крестьян работать?
— Мы соседи, славяне, у нас похожая ментальность. В чем отличие Польши от России? В России много земли и мало фермеров, у нас — мало земли и много фермеров!
У нас большая конкуренция, как правило, наши фермеры существуют не столько за счет обработки земли, сколько за счет развития других сфер производства. Семья не смогла бы нормально себя содержать только за счет земледелия, хотя база, основа — это, разумеется, сельхозпроизводство. Но одновременно почти на каждом дворе у нас налажена переработка-выпуск продукта уже в упаковке. Всё вкупе и дает достаточно высокую рентабельность.
Польские крестьяне зарабатывают около 60% от того, что зарабатывают поляки, не связанные с аграрным сектором. Средняя зарплата в Польше около 800 евро, фермеры получают порядка 600 евро.
— Российские аграрии постоянно жалуются на невнимание государства к их проблемам. Утверждают, что в странах ЕС, в т.ч. в Польше, дотации крестьянам в 8—10 раз выше, чем в России. Внесите ясность: какие же дотации вы платите своему селу?
— Во всем мире фермеры говорят, что сельское хозяйство нерентабельное. Насколько я знаю, в России в течение многих лет селу выделяются огромные ассигнования, они перспективно планируются. Однако в Польше в рамках единой сельхозполитики уровень дотаций даже по сравнению с Францией и Германией, не говоря уже о России, намного ниже, около 200 евро на гектар.
— Вы упомянули про ментальность наших народов. Вот что непонятно: у нас гуляют тысячи гектаров земли, их не обрабатывают десятки лет. Признайтесь, в Польше такого же нет?
— У нас такое тоже встречается.
— Наверное, вы отбираете земли у неэффективных собственников?
— Если она частная, мы поделать ничего не можем, частная собственность неприкосновенна. Хочет владелец использовать ее так, как использует, т.е. никак, это его право. В этом случае дотации от государства он, разумеется, не получает. Но таких людей у нас очень мало, и владеют они по гектару-полтора земли.
— Неужели никаких экономических мер к таким “хозяевам” не предусмотрено? Ведь земля обязана трудиться!
— Никаких мер нет.
— А в сельском хозяйстве Польши латифундисты, крупные земельные собственники, есть? Как выстраиваются с ними отношения?
— Чуть больше 500 хозяйств в частной собственности имеют территорию более 5 тысяч гектаров каждое. Если они арендуют государственную землю, то у них долгосрочная аренда. Если это частная земля, то повлиять на них мы никак не можем. Производственные решения фермеры принимают в зависимости от конъюнктуры рынка.
— Сколько стоит гектар пашни в Польше?
— От 2 до 14 тысяч евро. Землю похуже, на неудобьях, можно даже купить за 1000 евро, но она, как правило, не годится для сельхозпроизводства. Наша земля дешевле, чем во Франции или Германии. Но если земля на реке Одре, у границы с Германией, стоимость на нее приближается к немецким ценам.
— Польское село копирует кого-то? Канаду, США или Германию?
— Мы больше напоминаем французскую модель или южную Германию. Средняя площадь фермерского хозяйства у нас составляет всего около 10 га.
— Я не ослышался?
— Нет, у нас около 1,5 млн. действующих хозяйств, а товарных — 550 тысяч. Маленькие фермы позволяют нам вести хозяйство, сохраняя традиции наших предков, поляки вкладывают в работу душу. Вот почему у нас натуральные сельхозпродукты.
— Года 3—4 назад между нашими странами был конфликт по поводу польской говядины. Он себя исчерпал?
— В 2006 году вопрос не стоял о качестве, то было политическое решение российских властей. После многочисленных встреч и переговоров сотрудничество налажено. Конечно, оно могло быть и лучше. Но мы рады и тому, что лед, как говорится, тронулся, что мы снова торгуем.
