Встретив российского премьера на выходе из отеля в городе Сопот, польский коллега повел его на получасовую прогулку по пирсу. Там начался разговор о поиске виноватых в развязывании Второй мировой, продолженный премьерами на “двусторонке” в отеле. “История сложная, и она не покрашена в одну краску, — сказал Туску Путин после традиционных благодарностей. — Кто-то считает, что война началась в Испании, кто-то — что на Дальнем Востоке, и все имеют право так говорить, потому что это связано с личной трагедией”. Выводы должны сделать только специалисты, настаивал ВВП.
Обсуждение продолжилось с глазу на глаз и надолго не затянулось. Результатами позже поделились с журналистами.
Путин вкратце пересказал свою статью, опубликованную в польской газете. В частности, он заметил, что пакту Молотова—Риббентропа предшествовал ряд договоров западных держав с немцами, под одним из которых подписались и поляки. Кроме того, они оккупировали две области Чехословакии, был неумолим премьер. Но тут же поспешил оговориться: “Я сейчас не даю никаких оценок, не для этого сюда приехал. Но ошибок было с обеих сторон огромное количество. Агрессию спровоцировали сообща”. И добил метафорой: “А если кто ставит цель выискивать из старых заплесневелых булок изюминки, а всю плесень оставлять другим, из этого ничего хорошего не получится. Доверия не получится!” Туск не смолчал: “Расстрелянные польские бойцы — это факт. Никто его не вычеркнет”.
По газу Путин договаривался и с украинским премьером Тимошенко. Ради тет-а-тета Юлия Владимировна даже отменила встречу с Туском. Тимошенко сразу же дала понять: ее отношения с российскими политиками — прямая противоположность несостыковкам с Ющенко. Договориться по газу окончательно она предложила в октябре — например, в Харькове. “Спасибо!” — загадочно отреагировал российский премьер.
В распорядок путинского визита вдруг вмешалась… Грузия. “Ответьте по поводу оккупации наших территорий!” — заголосила дама с грузинского ТВ проходящему мимо премьеру. ВВП решил проявить толерантность, но отделаться стандартным “У нас не было выбора!” ему не удалось. “Вы поддерживаете тоталитарный режим Лукашенко, а не демократические режимы!” — обвиняла грузинка. Путин объяснил подробно. Во-первых, белорусский президент избран всенародно. А во-вторых, “мы не поддерживаем неконституционные процессы, тем более на пространстве бывшего СССР”.
И тут у ВВП вырвалось неожиданное признание: “В наших странах демократии слабые, правовой режим не определен, политические системы не устоялись…”
Там, на Вестерплатте, воевал, если верить культовому фильму советского детства “Четыре танкиста и собака”, отец главного героя, Яна Коса, — поручник Станислав Кос. В сегодняшней Польше, впрочем, ни этот фильм, ни книга Януша Пшимановского, по которой он был снят, не в чести. Из-за того, что чересчур просоветские.
На мероприятия в Гданьск собрались высокие представители трех десятков стран. Американцы свою делегацию тоже прислали — но ни Обама, ни вице-президент Байден, ни, на худой конец, Хиллари Клинтон в Польшу не поехали. Возглавил делегацию помощник президента США по национальной безопасности генерал в отставке Джеймс Джоунс — фигура, скажем, далеко не первой величины. Споуксмену госдепартамента пришлось оправдываться: мол, уровень делегации не свидетельствует об охлаждении отношений США с Польшей.
Участие в памятных мероприятиях канцлера Германии и российского премьера было запланировано на вторую половину дня. До этого Путин встретился в Сопоте со своим польским коллегой Туском, где озвучил мысль, что дело политиков — двигать госотношения вперед, а историей событий, предшествовавших началу войны, пусть занимаются специалисты.
Обсуждать историю на профессиональном уровне, без визга и взаимных обвинений давно пора. Понятно, что вряд ли польские и российские историки смогут прийти к единому мнению о событиях 1939—1945 гг. Но только в дискуссиях специалистов, а не в словесных дуэлях политиков и публицистов есть какой-то смысл. Как вариант — возможно издание книг, где те или иные “узкие места” российско-польской истории будут параллельно освещаться историками двух стран. У всех своя правда. И мифы тоже свои.
Впрочем, президенту Польши уже все сейчас без всяких комиссий ясно, кто виноват и что делать. Лех Качиньский, естественно, не удержался, чтобы на церемонии не кинуть увесистый булыжник в адрес Москвы, призвав воздать славу “всем тем, кто сражался во Второй мировой войне против германского нацизма и большевистского тоталитаризма”. Может, Качиньский имел что-то другое, но вывод напрашивается один: тем, кто был союзником Сталина в войне — полякам из Армии Людовой, югославским партизанам Тито, Великобритании, Соединенным Штатам, участникам Сопротивления в Европе, многим прочим, не говоря уж о советском народе, — никакой славы и не положено. А то ведь не сопротивлялись они красному тоталитаризму, а некоторые — о ужас! — и вовсе сами были большевиками... Кому же тогда слава? Остается не так много тех, кто воевал и против наци, и против коммунистов, — Армия Крайова, Украинская повстанческая армия (правда, украинские националисты устраивали этнические чистки, вырезая поляков целыми селами), сербские четники... Кто еще? А, власовцы из РОА — они ведь и против Красной Армии сражались, и Прагу от немцев освобождали.
И, конечно, Качиньский не обошелся без того, чтобы без всяких экивоков поставить знак равенства между Холокостом и расстрелами в Катыни: “Есть нечто, связывающее эти преступления, хотя их масштаб был разным. Евреи погибали, потому что они были евреями. Польские офицеры погибли потому, что были польскими офицерами”. Тут Качиньский либо лукавит, либо не совсем понимает, что эти явления при внешнем сходстве были не совсем одного порядка. И почему тогда не продолжить: “Советские солдаты погибли потому, что были советскими солдатами”? И далее по списку...
Понятно, что полякам есть за что не любить Россию вообще и Сталина в частности. Но приличия соблюдать надо. Европейцы как-никак! Какой уж тогда с нас спрос?
А для того, чтобы в польском Гданьске, а не в немецком Данциге смог выступать пан президент Качиньский, гибли те, кого он считает носителями большевистского тоталитаризма. И разве их вина, что, принеся освобождение, они не дали полякам свободы — когда у них самих свободы не было?
Збигнев БЖЕЗИНСКИЙ, экс-советник президента США по нацбезопасности: “Тональность очень хороша, даже несмотря на то, что по некоторым специфическим вопросам польские и российские взгляды могут по-прежнему расходиться”.
Лешек МИЛЛЕР, бывший премьер-министр Польши: “Если наши лидеры отвергнут эту протянутую руку, то Польша вновь получит клеймо известных русофобов, что подтвердит тезис — с Варшавой нельзя нормально говорить о мировой политике”.
— Эти документы лежали на столе у Сталина, Молотова и Ворошилова, и они объясняют подход советских руководителей к польскому вопросу, — считает составитель сборника, генерал-майор СВР Лев Соцков.
От разведчиков Сталину еще в 1934 году было известно, что в мирном договоре между Германией и Польшей содержалась секретная часть, согласно которой в случае войны Германии с Советским Союзом Польша обязалась занимать сторону Гитлера. Более того, при польском Генштабе было создано секретное подразделение для подготовки терактов на территории СССР и разжигания национальной розни в Поволжье, на Кавказе, Украине и в Белоруссии. Для этих целей выделялось полтора миллиона злотых.
Согласно донесениям, до 1939 года отношения Польши и Германии складывались лучше некуда. К примеру, Геринг еще в 1935 году во время визита в Варшаву делился с польскими руководителями планом раздела Чехословакии и поглощения Австрии. В это время СССР предпринял попытку создать антигитлеровскую коалицию. Был подписан советско-французский договор о взаимопомощи в случае германской агрессии. Германия на это не отреагировала никак, а вот Польше до всего было дело. Польский МИД заплатил лидеру французских фашистов 750 тысяч франков за организацию в стране акций протеста против советско-французского договора.
А совсем незадолго до гитлеровского вторжения в Польшу посол этой страны в Вашингтоне убеждал американского госсекретаря, что гитлеровская Германия — демократическая страна и опасаться нужно не ее, а СССР.
Польские журналисты знакомились с этими документами без удовольствия. И первый вопрос к составителю сборника прозвучал так: “Вы пытаетесь поссорить Россию и Польшу и подставить Путина, который сейчас в Гданьске?”
Путин вкратце пересказал свою статью, опубликованную в польской газете. В частности, он заметил, что пакту Молотова—Риббентропа предшествовал ряд договоров западных держав с немцами, под одним из которых подписались и поляки. Кроме того, они оккупировали две области Чехословакии, был неумолим премьер. Но тут же поспешил оговориться: “Я сейчас не даю никаких оценок, не для этого сюда приехал. Но ошибок было с обеих сторон огромное количество. Агрессию спровоцировали сообща”. И добил метафорой: “А если кто ставит цель выискивать из старых заплесневелых булок изюминки, а всю плесень оставлять другим, из этого ничего хорошего не получится. Доверия не получится!” Туск не смолчал: “Расстрелянные польские бойцы — это факт. Никто его не вычеркнет”.
Впрочем, до словесной перепалки не дошло. Путин примирительно заметил, что поляки смогут получить то, чего столько лет добивались. То есть доступ к катынским архивам. Но и российским специалистам нужно разрешить работать в польских документах, поставил условие ВВП. Туск забыл об обидах: “Я принимаю предложение о принципе взаимности. Это мудрая стратегия изучения правды. Великие и гордые государства должны открыть правду и ответить своей совестью”. Пришли к пониманию премьеры и по газу.
По газу Путин договаривался и с украинским премьером Тимошенко. Ради тет-а-тета Юлия Владимировна даже отменила встречу с Туском. Тимошенко сразу же дала понять: ее отношения с российскими политиками — прямая противоположность несостыковкам с Ющенко. Договориться по газу окончательно она предложила в октябре — например, в Харькове. “Спасибо!” — загадочно отреагировал российский премьер.
В распорядок путинского визита вдруг вмешалась… Грузия. “Ответьте по поводу оккупации наших территорий!” — заголосила дама с грузинского ТВ проходящему мимо премьеру. ВВП решил проявить толерантность, но отделаться стандартным “У нас не было выбора!” ему не удалось. “Вы поддерживаете тоталитарный режим Лукашенко, а не демократические режимы!” — обвиняла грузинка. Путин объяснил подробно. Во-первых, белорусский президент избран всенародно. А во-вторых, “мы не поддерживаем неконституционные процессы, тем более на пространстве бывшего СССР”.
И тут у ВВП вырвалось неожиданное признание: “В наших странах демократии слабые, правовой режим не определен, политические системы не устоялись…”
Татьяна ЗАМАХИНА, Польша.
История — не дело политиков
Еще не светало, когда в 4.45 утра 1 сентября в Польше начались юбилейные церемонии у памятника героям Вестерплатте. Именно в это время в 1939 году немецкий корабль “Шлезвиг-Гольштейн” огнем по польскому Военно-транзитному складу начал Вторую мировую. Семьдесят лет назад здесь польский гарнизон более недели сдерживал натиск превосходящих сил немцев.
Там, на Вестерплатте, воевал, если верить культовому фильму советского детства “Четыре танкиста и собака”, отец главного героя, Яна Коса, — поручник Станислав Кос. В сегодняшней Польше, впрочем, ни этот фильм, ни книга Януша Пшимановского, по которой он был снят, не в чести. Из-за того, что чересчур просоветские.
На мероприятия в Гданьск собрались высокие представители трех десятков стран. Американцы свою делегацию тоже прислали — но ни Обама, ни вице-президент Байден, ни, на худой конец, Хиллари Клинтон в Польшу не поехали. Возглавил делегацию помощник президента США по национальной безопасности генерал в отставке Джеймс Джоунс — фигура, скажем, далеко не первой величины. Споуксмену госдепартамента пришлось оправдываться: мол, уровень делегации не свидетельствует об охлаждении отношений США с Польшей.
Участие в памятных мероприятиях канцлера Германии и российского премьера было запланировано на вторую половину дня. До этого Путин встретился в Сопоте со своим польским коллегой Туском, где озвучил мысль, что дело политиков — двигать госотношения вперед, а историей событий, предшествовавших началу войны, пусть занимаются специалисты.
Обсуждать историю на профессиональном уровне, без визга и взаимных обвинений давно пора. Понятно, что вряд ли польские и российские историки смогут прийти к единому мнению о событиях 1939—1945 гг. Но только в дискуссиях специалистов, а не в словесных дуэлях политиков и публицистов есть какой-то смысл. Как вариант — возможно издание книг, где те или иные “узкие места” российско-польской истории будут параллельно освещаться историками двух стран. У всех своя правда. И мифы тоже свои.
Впрочем, президенту Польши уже все сейчас без всяких комиссий ясно, кто виноват и что делать. Лех Качиньский, естественно, не удержался, чтобы на церемонии не кинуть увесистый булыжник в адрес Москвы, призвав воздать славу “всем тем, кто сражался во Второй мировой войне против германского нацизма и большевистского тоталитаризма”. Может, Качиньский имел что-то другое, но вывод напрашивается один: тем, кто был союзником Сталина в войне — полякам из Армии Людовой, югославским партизанам Тито, Великобритании, Соединенным Штатам, участникам Сопротивления в Европе, многим прочим, не говоря уж о советском народе, — никакой славы и не положено. А то ведь не сопротивлялись они красному тоталитаризму, а некоторые — о ужас! — и вовсе сами были большевиками... Кому же тогда слава? Остается не так много тех, кто воевал и против наци, и против коммунистов, — Армия Крайова, Украинская повстанческая армия (правда, украинские националисты устраивали этнические чистки, вырезая поляков целыми селами), сербские четники... Кто еще? А, власовцы из РОА — они ведь и против Красной Армии сражались, и Прагу от немцев освобождали.
И, конечно, Качиньский не обошелся без того, чтобы без всяких экивоков поставить знак равенства между Холокостом и расстрелами в Катыни: “Есть нечто, связывающее эти преступления, хотя их масштаб был разным. Евреи погибали, потому что они были евреями. Польские офицеры погибли потому, что были польскими офицерами”. Тут Качиньский либо лукавит, либо не совсем понимает, что эти явления при внешнем сходстве были не совсем одного порядка. И почему тогда не продолжить: “Советские солдаты погибли потому, что были советскими солдатами”? И далее по списку...
Понятно, что полякам есть за что не любить Россию вообще и Сталина в частности. Но приличия соблюдать надо. Европейцы как-никак! Какой уж тогда с нас спрос?
А для того, чтобы в польском Гданьске, а не в немецком Данциге смог выступать пан президент Качиньский, гибли те, кого он считает носителями большевистского тоталитаризма. И разве их вина, что, принеся освобождение, они не дали полякам свободы — когда у них самих свободы не было?
Андрей ЯШЛАВСКИЙ.
КАК ОТРЕАГИРОВАЛИ НА СТАТЬЮ ПУТИНА В GAZETA WYBORCZA
Збигнев БЖЕЗИНСКИЙ, экс-советник президента США по нацбезопасности: “Тональность очень хороша, даже несмотря на то, что по некоторым специфическим вопросам польские и российские взгляды могут по-прежнему расходиться”.
Лешек МИЛЛЕР, бывший премьер-министр Польши: “Если наши лидеры отвергнут эту протянутую руку, то Польша вновь получит клеймо известных русофобов, что подтвердит тезис — с Варшавой нельзя нормально говорить о мировой политике”.
Польские журналисты считают, что Путина подставили
Служба внешней разведки рассекретила донесения своих резидентов 70-летней давности, касающиеся Польши. Вчера, в тот самый момент, когда премьер России вел переговоры в Гданьске, в Москве прошла презентация сборника этих документов.
— Эти документы лежали на столе у Сталина, Молотова и Ворошилова, и они объясняют подход советских руководителей к польскому вопросу, — считает составитель сборника, генерал-майор СВР Лев Соцков.
От разведчиков Сталину еще в 1934 году было известно, что в мирном договоре между Германией и Польшей содержалась секретная часть, согласно которой в случае войны Германии с Советским Союзом Польша обязалась занимать сторону Гитлера. Более того, при польском Генштабе было создано секретное подразделение для подготовки терактов на территории СССР и разжигания национальной розни в Поволжье, на Кавказе, Украине и в Белоруссии. Для этих целей выделялось полтора миллиона злотых.
Согласно донесениям, до 1939 года отношения Польши и Германии складывались лучше некуда. К примеру, Геринг еще в 1935 году во время визита в Варшаву делился с польскими руководителями планом раздела Чехословакии и поглощения Австрии. В это время СССР предпринял попытку создать антигитлеровскую коалицию. Был подписан советско-французский договор о взаимопомощи в случае германской агрессии. Германия на это не отреагировала никак, а вот Польше до всего было дело. Польский МИД заплатил лидеру французских фашистов 750 тысяч франков за организацию в стране акций протеста против советско-французского договора.
А совсем незадолго до гитлеровского вторжения в Польшу посол этой страны в Вашингтоне убеждал американского госсекретаря, что гитлеровская Германия — демократическая страна и опасаться нужно не ее, а СССР.
Польские журналисты знакомились с этими документами без удовольствия. И первый вопрос к составителю сборника прозвучал так: “Вы пытаетесь поссорить Россию и Польшу и подставить Путина, который сейчас в Гданьске?”
Михаил ЗУБОВ.
