Комната пять на семь метров. Передо мной две камеры, по бокам — софтбоксы, над ними в воздухе — два черных зонта, а за спиной — лист светлого фона.
— Ты почему не позвонила! Могла бы хоть смс написать! — кричит на меня кастинг–режиссер, пожилой усатый дядечка. Я же в ответ в объектив кричу:
— Я что, должна отчитываться постоянно? На привязи сидеть?
В студии не то чтобы жарко, как утверждали побывавшие здесь до меня, но очень тепло и светло. Особенно по сравнению с холодным коридором, где я три часа ждала своей очереди. И кажется, что это тепло и свет концентрируется в том самом месте, где стою я и где до меня только сегодня кричали, смеялись и плакали как минимум тридцать человек.
— Да ты посмотри на себя, кому ты нужна такая! — не отстает кастинг-режиссер.
— Ты на себя-то в зеркало смотрел? Ну и что ты там увидел? — расхожусь я и чувствую, что мне начинает нравиться кричать в эту камеру, стоять под этим светом, отчитывать и называть на “ты” незнакомого мужчину, который вдобавок вдвое меня старше.
* * *
Cвою актерскую карьеру я решила начать с постановочных телепередач, получив роль потерпевшего, подозреваемого или свидетеля.
Студийный комплекс — небольшое строение в промзоне. Спускаюсь на цокольный этаж, вписываю в анкету ФИО, рост, вес, размер обуви и тип волос (короткие, длинные, лысеющий, лысый-бритый — подчеркнуть нужное) и занимаю очередь.
Коридорчик, в котором двум разойтись трудно, три стула, две лавочки, на стене — зеркало, в конце коридора — студия, где и проходит кастинг. “Деньги давай! Ну и сколько мне ждать еще?” — кричит кто-то в студии. Потом слышится возня, похожая на драку, и через минуту — хохот: мизансцена окончена.
Очередь состоит из восьми молодых парней и двух женщин. Будущие актеры дремлют, читают, делятся опытом и философствуют об искусстве.
— По каким параметрам отбирают людей для массовки? — спрашиваю я.
— Ну, там…чтоб голова одна была, две руки, две ноги, — шутят студенты в очереди.
Студия открывается, и мы приоткрываем рот: из двери льется свет, там стоят какие-то невиданные чудо-аппараты. Улыбчивый кастинг-режиссер напоминает фокусника, он забирает очередного человека, дверь закрывается, и из-за нее доносится реплика: “Были обнаружены два трупа, причем один из них…”
“Опять расчлененка”, — вздыхает пришедшая на кастинг Ирина, блондинка лет сорока, и рассказывает, что уже играла в одной программе: “Потерпевшая, 16 ножевых ранений. Теперь надо мной все коллеги смеются”.
Больше всего Ирине понравились съемки корпоративной вечеринки, где, по сценарию, она избивала мужчину: “Мы с ним договорились, чтобы я его обзывала как угодно, но только не козлом”. Всего было шесть дублей, за которые напарник Ирины был не только шесть раз бит, но и съел шесть бананов. И все актеры съели чего-то по 6: один — ломтиков арбуза, другой — кружочков колбасы…
— Попасть бы на корпоратив, — вздыхают два студента в очереди.
Ирина признается, что ее увлечение уже не поощряют на работе: приходится часто отпрашиваться. “Если дадут большую роль, — может, и уволюсь, — женщина прикрывает глаза и улыбается. — Дедушка был актером. Наверно, от него эта тяга”.
* * *
Для того чтобы сниматься в массовке, “тяга” нужна большая, потому что это очень тяжелый труд, утверждает Алина Мычко, ассистент по актерам. Алина рассказывает, что зачастую за 500 рублей люди сидят на съемках по 12 часов без еды. Мотивация известна: увидеть себя в телевизоре и крикнуть: “Смотрите! Это я!” — или пообщаться со звездой и потом рассказывать всем, с кем ты рядом стоял, добавляя: “Ну он и гад (страшила, старый)”. Или, наоборот, если это чьи-то фанаты, взахлеб рассказывать коллегам по любви к кумиру: “Вот стоим мы с ним рядом!..” “А еще атмосфера кино, съемок затягивает”, — предупреждает Алина.
* * *
Из соседнего кабинета вытаскивают аппаратуру. Мы настораживаемся — у каждого есть надежда, что проходящий мимо режиссер, руководитель проекта взглянет на тебя и решит, что ты ему подходишь. На этой территории вера в чудо, ожидание мгновенной удачи или потенциально возможного казуса не покидает даже детей.
* * *
— Денис, сходи посмотри, есть ли тут кафе, — говорит мама Денису Юргину (Юргины пришли на пробы всей семьей).
— А вдруг я открою дверь, а там Галкин какой-нибудь сидит! — отвечает мальчик и не идет.
“В этой сфере очень многое решает случай, — подтверждает ассистент по актерам Алина Мычко, которая по роду профессии только и делает, что сталкивается с “чудесами”: — Недавно один претендент, явно нетрадиционной ориентации, на просьбу станцевать начал танцевать стриптиз. Я машу ему руками: мол, “стоп!”, а он все равно продолжает”.
Помощник ассистента Алина Тургульдинова рассказывает, что иногда люди на кастингах ведут себя странно: как знаменитости, пытаются пройти без очереди, удивляясь, что их никто не знает, кричат, хлопают дверью. На предупреждение: “вы не подходите по возрасту” — отвечают, что молодо выглядят, и просят смыть косметику. Начинают петь так, что вянут уши, а иногда и просто впадают в ступор перед камерой: “Я стесняюсь. Я ничего не буду делать”.
“Теряться, зажиматься, стесняться нельзя”, — поясняет Алина Мычко. Основная задача непрофессионала на кастинге — показать, что у него есть потенциал, он физически и морально готов экспериментировать. “Вот этот все что угодно перед камерой сделает”, — говорят в таких случаях люди, занимающиеся отбором актеров.
Когда тебя записывают, нужно играть на камеру, а не смотреть на ассистента, как это делает большинство. И не загадывать, на какую роль тебя возьмут. Пытаясь подстроиться под персонаж, можно упустить другую роль.
* * *
Моя очередь почти подошла, а я до сих пор не знаю, готова ли экспериментировать. А вот два молодых человека, сидящих рядом со мной, точно готовы. Выходим на улицу поговорить. Уже стемнело. Заворачиваем куда-то на задворки и садимся на холодную лавочку возле забора.
“На съемках ты отрываешься от реальности, — рассказывает актер массовых сцен Александр Давыдов, — это же игра, как в детстве, когда мы участвовали во всяких сценках, вроде ты — волк, а я — поросенок”. Давыдов ходит по кастингам уже год и снимается по 2—3 раза в неделю. Работает он техником, график его работы — сутки через трое. Александр поучаствовал в “Самом лучшем фильме-3”, “Менте в законе”, в историческом фильме “Записки экспедитора”, где было нужно переодеваться в костюм и говорить с акцентом.
“А еще на “Что? Где? Когда?” прикольно, — говорит Александр, — ходишь там себе среди знатоков, кофе пьешь, газетки читаешь”.
Но больше всего Давыдову нравится играть заключенных, наглых милиционеров или преступников: “Когда ты заключенный, сидишь в этой клетке — начинаешь видеть мир по-другому. Утром перед съемками просыпаешься уже преступником. И потом по два дня не можешь выйти из образа”.
Сергей Лаврентьев, по образованию филолог, недавний выпускник Саратовского государственного университета, к съемкам в массовке относится серьезнее: мечтает попасть в актеры, но второе высшее ему пока не по карману. “Бригадиры массовки ведут по нескольку проектов, они тебя замечают, приглашают на другие роли. Сначала будут массовки, потом групповки, эпизоды, вторые роли”, — поясняет свой план Сергей.
У Лаврентьева есть кумир — актер Миронов: “Не то чтобы мне его слава не дает покоя… гм-гм, я просто вижу, какие эмоции актеры доставляют людям, и я хочу так же!” Лаврентьев утверждает, что актеры — очень гармоничные, спокойные люди: “На съемках они излучают такую энергетику, ты наблюдаешь за ними, перенимаешь опыт”.
“Я видел, как актер N работает на съемках, — перебивает Сергея Александр, — в 10 вечера он наливает себе первую стопку коньяка, а в пять утра его тащит под руки гримерша. Ему надевают очки, он еле-еле выговаривает одну фразу, которую должен сказать, и его сразу же запихивают в такси. А я смотрю распечатку с гонорарами и вижу: 80 000 за эту ночь у него!”
У меня возникает чувство, что молодые люди не дают мне интервью, а играют роль интервьюируемых. Втянулись: кричат, жестикулируют.
“Чтобы войти в роль, нужно найти в персонаже кусочек себя. Например, ты играешь завистника. Вроде никому не завидуешь, но если покопаться в душе…” — Сергей неестественно громко хохочет. Мимо проходят загримированные студенты профессиональных театральных заведений.
Нам всем хочется есть, но магазина рядом нет. На минуту отвлекаемся и оглядываемся. Кажется, что мы попали на съемочную площадку фильма “Сталкер”: здание, напоминающее огромный сарай с пробитыми стенами, гаражи, трубы, у нас над головой — колючая проволока.
“Это сколько жизней актер может прожить? — продолжает Сергей. — Вчера играл молодого человека из состоятельной семьи, а сегодня бомжа. Как эти люди себя ведут? Нужно наблюдать! Стать актером — это способ познать себя…”
Становится совсем холодно, дует ветер.
— А вы уверены, что вас заметят? — спрашиваю я. В базе этого агентства мы 300-тысячные.
— Конечно, заметят! Многие так начинали!
P.S.: Хотя у меня одна голова, а рук и ног по две, роль мне в этот раз так и не дали. Сказали, что не типаж.
