Книппер-Чехова обожала Мелихово и сюда, уже в музей, приезжала. Дружила с Авдеевым, привозила новые экспонаты. Юрий Константинович подарил ей свой мелиховский этюд, который Ольга Леонардовна повесила у себя дома над кроватью...
Сам Юрий Константинович появился в Мелихове после войны — в 1949 году. Двух его предшественников, директоров, которые не успели еще ничего сделать, репрессировали. Времена были другие, не чеховские... «И мой отец обнаружил, — вспоминает перед началом урока Ольга Авдеева, — только полуразрушенный флигель, где и была написана „Чайка“, с портретом Сталина. Сам дом Чехова к тому времени местные колхозники разобрали и из его бревен соорудили себе столовую. По соседству с исторической усадьбой... Сносить столовую не стали, а приспособили позже под административное здание музея. Здесь расположилась самая первая экспозиция, здесь сорок лет жил и работал Авдеев. Мое детство в этом доме и прошло. Считайте, в чеховских стенах. Юрий Константинович был настолько влюблен в Чехова, что выучил наизусть все его произведения и практически всю переписку писателя. Это необходимо было еще и по работе. Отец со временем почти полностью потерял зрение, а Чехова приходилось все время цитировать».
...Звенит звонок на чеховский час. Точнее, настоящий поддужный колокольчик, которым и созывали детей на уроки и перемены во времена Антона Павловича. Его привезла и показала в действии сотрудник музея-усадьбы Чехова в Мелихове Ирина Гаркуша. Она и провела сам историко-литературный урок. Кмстати, чуть ли не с подачи Ирины «Чайку» в 2000 году включили в школьные программы. Но это другая история...
А сначала была викторина-разминка, чтобы чуточку представить время написания «Чайки» и ее автора.
— Вы знаете, — спрашивает старшеклассников Ирина Ивановна, — какие были самые любимые цветы писателя?
Кто-то из ребят догадался:
— Розы...
— Правильно, — подтверждает Ирина Ивановна. — Белые розы. В Мелихове Чеховы высаживали более сотни разных наименований цветов, разных сортов роз. Но все они почему-то получались белыми. Как говорила сестра писателя Мария Павловна — «от чистоты твоего сердца, Антоша».
— А почему Антон Павлович переехал из Москвы в деревню, в Мелихово?
— Там спокойнее, — считает Евгений Вакарук. Может, девятиклассник и недалек от истины.
— Почему, как вы считаете, Чехов выучился на врача?
— Хотел помогать людям, — предположила Аня Усачева.
— Это, конечно, так, — уточняет Ирина Гаркуша. — Но был еще один важный момент. Мама, Евгения Яковлевна, настояла. Написала сыну в письме: поступай по медицинской части. Дело это стоящее. Антон мать очень любил и слушался, обращался всегда на «вы».
А еще, как узнали ребята, в семье Чеховых по вечерам играли в лото. Сам Антон Павлович умел и любил танцевать, ходил на балы. Отплясывал с барышнями кадриль. Танцевальная тема присутствует в ряде его произведений — в «Анне на шее», «Ионыче», «Зеленой косе», «Скверной истории»... А мы-то привыкли к образу человека, застегнутого на все пуговицы.
Писал хозяин усадьбы чаще всего по ночам при свечах, когда успокаивались многочисленные гости. И два российских писателя получали тогда самые большие гонорары — 12 копеек за строку: Лев Толстой и Антон Чехов. Большие деньги. За три рубля можно было купить корову... Гонорар за «Чайку» писатель пожертвовал на строительство школы в Мелихове.
Приметы самого Мелихова, рассказала Ирина Гаркуша, присутствуют в «Чайке». И пруд — усадьба писателя просто окружена водоемами, — и персонажи. Беллетрист Борис Тригорин — это, возможно, писатель Игнатий Потапенко, приятель Чехова. Доктор Евгений Дорн напоминает земских врачей, с которыми общался Антон Павлович. Прообраз учителя Семена Медведенко — учитель Алексей Михайлов из соседнего с Мелиховом Талежа, где Антон Павлович построил свою первую школу. По лучшему по тем временам проекту: отдельное, со своим крыльцом и камином помещение для проживания учителя, высокие потолки, теплый, с голландской печкой класс, большие окна на южную сторону, удобный туалет... И за эту школу, между прочим, мещанин Чехов удостоился дворянского звания.
Лика Мизинова, которая была влюблена в Чехова и постоянно гостила в Мелихове, тоже учительница — преподавала в начальных классах... Юная Нина Заречная из пьесы, «счастливая и свободная, как чайка», — это, конечно, Лика.
Потом началось самое интересное. Ребята разыгрывали сценки из комедии. Макс Возьян сыграл учителя Медведенко, а Женя Вакарук — Константина Треплева. Дима Гутюм прочитал монолог Тригорина.
«...Уже тысячи веков, как земля не носит на себе ни одного живого существа. И эта бедная луна напрасно зажигает свой фонарь...» Аня Усачева читала за Нину Заречную так душевно, так раскованно, что зал ее ровесников затих. А потом раздались аплодисменты, как в настоящем театре... С очередной премьерой Вас, Антон Павлович!
* * *
Ребята из сельской школы в Крюкове под руководством Ирины Гаркуши и при содействии заместителя директора Елены Аверкиной провели собственное литературно-историческое расследование. Они хотели выяснить, какие отношения связывали местных фабрикантов Кочетковых с писателем. Тему эту подняли потомки Кочетковых, проживающие в Москве. Люди заметные. Среди них — Константин Александрович, заместитель директора по научной работе Института элементов органических соединений им. Несмеянова РАН (владелец семейного архива). Геннадий Борисович — руководитель Центра проблем управления Института стран США и Канады РАН. Сергей Николаевич — профессор кафедры химфака МГУ. Они, если коротко, хотят снять обвинения в том, что купцы Хрымины из рассказа «В овраге» списаны с их предков. Сам рассказ в мрачных красках изображает жизнь Крюкова той поры.
Чехов был категоричен, объясняя типичность своего «В овраге»: «Я описываю тут жизнь, какая встречается в средних губерниях, я их лучше знаю. И купцы Хрымины есть в действительности. Только на самом деле они хуже...»
Что же узнали во время творческого поиска школьники? Оказывается, Чехов, например, предложил молодого фабриканта Степана Кочеткова (с учетом его деловых качеств и хорошего почерка) в счетчики в связи с организацией первой Всероссийской переписи 1897 года. Ребята нашли письмо, в котором писатель сообщает соседу из села Васькино, что Кочетков пожертвовал кирпич на строительство новой школы в Новоселках. А в письме из Монте-Карло сестре Марии Павловне писатель просит об этом напомнить и «...устроить так, чтобы в собрании выразили благодарность С.Е.Кочеткову за кирпич...».
Писал Чехов и лично Степану Егоровичу Кочеткову с подробными советами, как лечить его дочь от кашля и простуды. «Можете позволить Маше гулять по комнате, но к вечеру она должна быть в постели. Давайте только жидкую пищу, супы, кисель, кашки, чай, твердую же можно давать только тогда, когда вечерняя температура станет такою же, как утренняя, т.е. будет не более 36,5 и 37 градусов...
Готовый к услугам А.Чехов».
Вспоминает Кочетковых писатель и в письме Лике Мизиновой, рассказывая, как ее фотография попала в дом фабрикантов. И будто бы Кочетков «вывесил ее у себя в гостиной и подписал: „Пава“...»
А тесть Степана Егоровича — Крашенинников — в письме Ольге Книппер-Чеховой особо подчеркивал, что у фабрикантов «...об Антоне Павловиче сохранились воспоминания как о добром, отзывчивом, жизнерадостном человеке».
Правда, как-то раз у Кочетковых с Чеховым вышла размолвка. Когда они предложили ему гонорар как врачу. Антон Павлович был глубоко обижен. Этот случай Чехов даже описал в письме к издателю Суворину «...богатый фабрикант, прощаясь, протянул ко мне три рубля. Я сказал: зачем? Полноте!..»
И вывод ребят: вряд ли Кочетковы должны считать, что Хрымины — это портрет их крюковских предков.
Кстати, в школьном музее хранится самовар Кочетковых. А отдала его учитель истории и обществоведения Светлана Шелагурова. Она же — правнучка Агриппины Федоровны Кочетковой. Вот как все тесно переплелось.
А теперь ребята хотят встретиться с потомками фабрикантов. Прямо в крюковской школе, если те, конечно, согласятся.
Может быть, музей пополнится новыми экспонатами и новыми историческими свидетельствами?
