Эта история началась четыре года назад. Тогда жительница Дербента Севиль Наврузова обратилась с письмом к президенту Республики Дагестан, где поведала о том, что происходит в ее городе.
«Несколько лет назад в Дербенте молодые люди начали молиться. Родители радовались начинаниям детей. Ребята перестали курить, пить спиртное. В то же время в городе стали появляться люди, привозящие литературу, видеодиски, листовки экстремистского содержания. Но в то время само слово «экстремизм» для многих из нас было далеким и совершенно чужим. Мы не понимали то, что кто-то заинтересовался дербентскими ребятами. У нас и в мыслях не было, что с мальчиками постоянно ведутся беседы о якобы священной войне, о помощи каким-то «братьям», об «оккупированных» землях, о рае, аде.
В январе 2008 года в первый раз мы услышали об убитых молодых людях в Табасаранском районе. Все ребята были из Дербента. Тогда стало ясно, что беседы в чайных, призывы к «джихаду» — все это результат «работы» каких-то сил извне, имена которых не разглашались.
Узнав об убийствах, наши мальчики были в ужасе и не могли поверить в случившееся. Тем временем сектантство обретало все больший размах, трагедия молодых ребят, убитых в Табасаранском районе, подтолкнула вербовщиков к новым «подвигам». Ребята, становившиеся заложниками лидера бандподполья Дагестана, стали связываться со своими многочисленными друзьями в Дербенте. С этого момента пошел почасовой отсчет времени: каждый день кто-то уходил в лес из дома. 15.07.2008 года ушел Рустам Аллахкулиев. Шок охватил семьи детей, с которыми дружил Рустам, их потом тоже стали обрабатывать идеологи ваххабизма. 13.08.2008 ушли Рустамханов Астархан и Новрузов Рамиль. Но и на этом все не закончилось: ребята продолжали уходить. Уходили достойные, любимые, умные, красивые. Все они студенты юридических и экономических факультетов ДГУ и ДГПУ. Это привело в ужас весь Дербент. Никто не мог понять происходящее с молодежью, тем более что все ушедшие ребята были из состоятельных семей. Никаких проблем с законом у них ранее не было.
Мы пошли по лесам в поисках своих детей. Обошли и объездили всю лесополосу Южного Дагестана в надежде на встречу с мальчиками. Приблизительное местонахождение наших мальчиков силовые структуры знали изначально. Надо было лишь дать команду на уничтожение, но этого никто не сделал, так как знали, что там обманутые мальчики. Тянули ситуацию до тех пор, пока это не стало опасным. Никто не ставил цели стрелять, и все хотели верить в то, что те одумаются и сложат оружие. 17.09.2008 года случилась трагедия: не стало двенадцати человек».
Сегодня автор этого письма Севиль Наврузова является членом Комиссии по адаптации к мирной жизни лиц, решивших прекратить террористическую деятельность. Такой выбор женщина сделала не случайно. В ходе той самой спецоперации в 2008 году был убит ее родной брат Рамиль. С тех пор Севиль поклялась отомстить за брата. И сделать все возможное, чтобы трагедия не повторилась в ее семье вновь.
«В лесу ребята, примкнувшие к ваххабитам, заметно поправились»
— Ромы, так мы называли брата Рамиля, не стало в 2008 году, — начала рассказ Севиль Наврузова. — В начале сентября брат ушел из дому. А через две недели его убили во время спецоперации....
В списках погибших 17 сентября — 12 боевиков. Хотя боевиками их назвать язык не поворачивается — самому старшему не было и 23. Никто из них даже не успел взять в руки оружие.
— Все 12 человек получали высшее образование, писали преддимпломную работу, — продолжает Севиль. — Парадокс, но, как правило, в лес отправляются дети из хороших семей, потому что они более доверчивы и легко поддаются влиянию. Так, ушел сын начальника уголовного розыска, который в ходе спецоперации был убит. Пропал парень, чей отец — действующий майор милиции. Недавно покинул семью пацан, у которого вся семья работает в правоохранительных органах. Когда исчез наш Рома, сотрудники милиции не верили: «Ему-то зачем уходить? У него нет проблем с законом, в драках не участвовал. Рос в счастливой семье. Отказа ни в чем не знал». Никто не мог поверить...
Это только в кино в логово ваххабитов попадают за деньги или под гипнозом. В реальной жизни все гораздо проще. Одного желания идеологов хватает, чтобы заманить ребят в свои сети.
— Знаете, каких слов было достаточно моему брату, чтобы он попался на их удочку? «Ты слышал, что ущемляют права мусульман? Так надо бороться против этого...» Речь о радикальном исламе не шла. И этой фразы было достаточно, чтобы наш Ромка забыл о близких.
Нездоровый интерес к религиозной литературе у Рамиля проснулся на
— До этого момента Рома вел светский образ жизни — ходил на дискотеки, слушал музыку, смотрел современные фильмы. В какой-то момент он вместе с друзьями зачастил в чайную «Белые ночи» — заведение располагалось рядом с дербентским домом торжеств. Позже выяснилось, что именно там собирались идеологи радикального ислама. Вот они-то потихоньку подвели наших ребят к тому, что парни решили стать достойными мусульманами — молиться 5 раз в день, соблюдать все каноны ислама. Когда первая стадия была пройдена, их подвели к той мысли, что необходимо придерживаться идей джихада.
— Неужели никакой заработок им не сулят?
— Нет! Наоборот, те, кто уходит в лес, сами заносят туда деньги. Например, с моим братом бросил семью его друг, который вынес из дому 800 тысяч рублей — все накопленные сбережения родителей. За три месяца до своего исчезновения Рома тоже уносил из дома приличные суммы. Мы по наивности думали, что он все на одежду тратит. Бывало, приносил домой рубашку, говорил, что купил ее за
— Эти деньги Рамиль переправлял в лес?
— Брат отправлял в лес дорогие продукты, медикаменты, средства гигиены. Уже после смерти Ромы к нам в дом пришла женщина, которая работала в местной кондитерской. Она рассказала, что брат был ее постоянным клиентом, каждую неделю заказывал у нее дорогие праздничные торты, которые делились на 12 частей. Рома отправлял в лес готовые шашлыки халяльного мяса — соседские ребята специально собирались, сами резали коров, кур. Я не раз наблюдала, как брат приносил домой мешки мяса, которое он потом отвозил в лучший ресторан Дербента, где местные повара готовили шашлык. Мне и в голову не могло прийти, что все это переправлялось в лес, думала, ребята для себя готовят. Но однажды обнаружила в телефоне Ромы странные смс-послания, где он спрашивал кого-то: «Вам люля-кебаб или шашлык?», «Из курицы или крученого мяса?», ну и так далее. Сказать, что его приятели в лесу жировали, — ничего не сказать. Позже я увидела в Интернете их видеообращение — ребята заметно поправились, вес одного парня перевалил за 150 кг.
— Откуда ваш брат брал такие огромные деньги?
— Деньги Рома брал у нас. Мы ведь к его свадьбе готовились, накопили приличную сумму. В октябре планировали отметить торжество. А в сентябре брата не стало.
— Вы пытались образумить его?
— Когда мы поняли, что он носит еду в лес, то пытались предотвратить это. Но вскоре сами оказались в тупике. Когда друзья Ромы пропали, брат спросил у мамы: «Если бы они к нам пришли, ты бы их спрятала?». Мама сказала: «Нет». И Рома заплакал. Вот тогда, мне кажется, он серьезно задумался о своем уходе.
— Как он ушел?
— Рома практически все время находился дома. Выходил на час-другой, видимо, чтобы передать продукты в лес. 13 августа у меня состоялся разговор с сотрудниками правоохранительных органов: «Севиль, твой брат пособничает боевикам — на машине возит им в лес еду». В тот день мы с матерью буквально набросились на Рому, пеняли ему за то, что растили мальчишку без отца, а он так с нами поступает. Он побледнел, ничего не сказал. А на следующий день ушел. Не взял ничего — ни денег, ни одежды, ни продуктов. Только сланцы переодел. В тот день я сотни раз набирала его номер телефона, но только слышала: «Абонент недоступен». Больше я брата не слышала и не видела. Уже позднее я узнала, что непосредственно из семьи его забрал сам лидер бандподполья, амир Дагестана Ильгар Моллачиев. Именно он обрабатывал Ромку последние две недели перед уходом в лес.
— Сам Рамиль выходил с вами на связь?
— Свой телефон он не включал, но иногда посылал нам смс-сообщения с разных телефонов. Писал: «Мама, я извиняюсь перед тобою, целую твои ноги, я тебя люблю». У меня интересовался, почему я не отправляю дочку в школу, так и писал: «Обязательно отправь ребенка учиться!». Из тех смс-посланий я поняла, что Рома знал про каждый наш шаг — что мы делаем, как живем, где мы его ищем.
— Как долго вы его искали?
— Почти каждый день мы бродили по лесам вместе с родственниками других пропавших ребят. Приблизительно догадывались, где могли находиться мальчишки. На деревьях оставляли записки и другие опознавательные знаки с мольбой о возвращении домой. Однажды к нам подошли люди в камуфляжной форме — лица их были закрыты масками. Мы объяснили, кого ищем, показали фотографии. В ответ услышали: «Здесь этих ребят нет». Другого ответа мы и не ожидали услышать. Даже соседские парни, которые знали об их местонахождении, Аллахом клялись, что у них нет никакой информации. А спустя неделю они сами все ушли в лес.
— Вы знали о спецоперации, в ходе которой убили вашего брата?
— О гибели Ромы я узнала через три часа после спецоперации. Тело брата нам выдали сразу.
— Когда вы искали Рамиля, в ваш адрес поступали угрозы?
— Я скажу больше — во время поисков брата на меня несколько раз покушались. Неизвестные люди приезжали к моему дому, стреляли в меня и ребенка. Мне не раз говорили: мол, я должна смириться, что мой брат шахид, поддерживать его в этом деле, а не препятствовать. В противном случае я становилась врагом Аллаха. На какое-то время около моего дома установили охрану, которую тоже пытались взорвать. Моей семье приходилось скрываться, мы месяцами не находились дома. Однажды Рамилю предложили самому разобраться с семьей, он отказался. И после этого уже сам Ильгар Моллачиев с командой выехал из лесу, чтобы расправиться со мной. Амира Дагестана вычислили спецслужбы. 8 сентября по дороге в Дербент его убили. Вместе с ним погибли ребята, которых я хорошо знала. Все они когда-то гостили у нас — пили, ели, отдыхали. Они были приятелями моего брата. Хватило каких-то полгода, чтобы их обработали настолько, что они готовы были прийти и убить меня.
— И после всего случившегося вы начали возвращать боевиков к мирной жизни?
— Я не имею права опускать руки, потому что у меня растет дочь. Я не хочу, чтобы подобное еще раз повторилось в моей семье. Не допущу этого! После гибели брата я поклялась, что отмщу за каждую каплю его крови, я буду мстить до конца каждому, кто ускорил его смерть. Мама поддержала меня: «Если бы я знала, кто направил сына в лес, я бы и сегодня убила того человека».
— Не думали уехать из Дагестана?
— Это невозможно. С нашим образом жизни, с нашими традициями жить в другом месте — все равно что переместиться в иное измерение.
«Девушки выступают в роли идеологов джихада»
— В прошлом году в Дагестане была создана Комиссия по содействию в адаптации к мирной жизни лиц, решивших прекратить террористическую и экстремистскую деятельность на территории республики. Вы вошли в состав этой комиссии. Создание такой организации не утопия?
— Другого выхода не было. Если в Чечне уже принят закон об амнистии лиц, совершивших попытку к экстремистской террористической деятельности, то в нашей республике не действует закон об амнистии. Для тех, кто хочет вернуться к мирной жизни, нет другой зацепки. Ведь многие раскаиваются, хотят вернуться из леса, но боятся выйти, осознавая, что здесь их ждет тюрьма. В свою очередь мы помогаем таким ребятам скостить срок, ищем здесь работу. Раз человек сложил оружие, не пошел на смерть и сдался в правоохранительные органы, значит, он осознал ошибку. И ему надо предоставить шанс. В этом случае должен быть принят какой-то закон. Сегодня этот закон пытается внедрить Комиссия по адаптации.
— Вы помните первого человека, который обратился в комиссию?
— Это был молодой человек, брата которого убили в ходе спецоперации в горном селении. Он обратился в комиссию, раскаялся, осознал ошибку. Ему дали 2,5 года колонии. Но благодаря ходатайству комиссии его освободили. Сейчас парень находится дома, женился, устроился на работу. Еще один молодой человек, которого удалось вытащить из леса, сейчас уехал на заработки в Москву, там женился, скоро у него должен родиться сын. А настоящих боевиков тюрьма не лечит. И в тюрьме они продолжают заниматься агитацией подобного толка, распространяют идеи радикального ислама среди сокамерников.
— Возможен ли другой поворот событий — человек обратился к вам за помощью, вы помогли, а потом он снова вернулся в лес?
— Я очень этого боюсь. На моей практике был только один случай, когда человек обманул меня. Мне позвонил молодой человек: «Севиль, помоги, меня все время вызывают к участковому, но я ни в чем не виноват. Хочу спокойно жить, у меня жена, ребенок». Я поверила ему. Замолвила за него словечко в органах. От парня отстали. Но не прошло и месяца, как его задержали. Мой подопечный оказался участником бандподполья. Мне было обидно, что меня, взрослую женщину, обвел вокруг пальца какой-то мальчишка.
— Люди, которые возвращаются к мирной жизни, не боятся мести «лесных братьев»?
— Им нечего бояться. Если человек сам захочет вернуться, в лесу по принуждению никого держать не станут. Это касалось и моего брата — главное было его желание.
— Чем молодые люди занимаются в лесу?
— Делать им там нечего, потому они вынуждены целыми днями читать соответствующую литературу. Их постоянно обрабатывают — внушают идеологию радикального ислама, одним словом, полностью засоряют мозги. По словам тех, кто выбрался оттуда, только в лесу у них появляется понятие религии, они узнают, что такое джихад, а после берут в руки оружие и идут стрелять.
— Где готовят смертников?
— В лесах Дагестана такую подготовку дать не могут. Скорее всего смертников готовят в чеченских спецлагерях. Насколько мне известно, подготовка смертников происходит под руководством Доку Умарова — без его ведома не совершается ни один террористический акт. Он у них считается амиром. Именно за Умаровым последнее слово.
— Если амира убивают...
— Когда назначают амира, в тот же день у него появляются преемники. Как правило, это люди из его же группы, которые жили вместе с амиром и которые считаются более подготовленными.
— Родители пропавших детей обращаются в комиссию?
— Родители приходят нескончаемым потоком. Например, я плотно общаюсь с семьей, где муж бросил жену с тремя малолетними детьми и ушел в лес. Там мужчина женился на другой женщине. О своих детях он забыл, на связь с ними не выходит, материально не помогает. Некоторое время назад его дети с мамой сами пришли в комиссию, и мы записали на камеру видеопослание ребят к отцу. Перед оператором сидела
— Каким образом передается послание?
— Мы выкладываем видео в Интернет, делаем рассылку на соответствующие сайты. Как правило, послания доходят до адреса. Также сегодня одна женщина просит вернуться домой
— Вы знаете, где находятся пособнические базы?
— Как правило, в обычных городских квартирах. Тем людям, которые там находятся, мы показываем фотографии, называем фамилии, кого ищем, и просим посодействовать нам. В любом случае сегодня мы проигрываем в информационной войне. Завербовать человека гораздо легче, чем нам вызволить его из плена. Поэтому в первую очередь мы работаем с молодежью — в вузах и школах читаем лекции на соответствующие темы, объясняем, что уход в лес — это огромный грех. Иногда нам удается предотвратить беду. Например, если я вижу, что тот или иной парень готов уйти в лес, я начинаю его тихонечко обрабатывать, оттягивать его уход сначала на месяц, потом на два. И впоследствии мои убеждения действуют.
— Девушки вслед за своими парнями часто уходят в лес?
— В большинстве своем эти самые девушки и воздействуют на своих ребят. Часто они выступают в роли идеологов. Случалось, если парень противится уходу, девушка начинает его унижать, что в дальнейшем способствует его отлучению от семьи. Вспомните террористку Машу Хорошеву, вернее, ее последнее видеообращение, где она говорила: «Мужчины сидят дома, они ничем не заняты, тогда мы этим будем заниматься». Это был укор мужскому населению и призыв к действию. Таким образом она пыталась завербовать тех, кто еще раздумывает — брать ему в руки оружие или нет.
— Как живут родители тех детей, кто погиб во время спецоперации или пропал без вести?
— Жизнь этих семей разрушена. Например, одна женщина, у которой ушли в лес два сына, сошла с ума и практически не выходит из психиатрической клиники. Ее муж в свою очередь покинул опустевший бездетный дом. Отец еще одного пропавшего мальчика перенес несколько инфарктов и практически ослеп. Папа другого погибшего парня спивается от горя и не может зайти в свой дом, где больше нет сына. Мать нашего убитого соседа день и ночь смотрит на фотографию сына и ругает его, как будто он жив, за то, что поддался чьим-то уговорам. Многие родители попросту замкнулись в себе, отказались от общения с людьми, бросили работу и находятся под постоянным наблюдением врачей.
Вот поэтому я хочу через «МК» обратиться ко всем ребятам и девушкам, входящим в состав незаконных вооруженных формирований на территории Дагестана: ради Всевышнего, возвращайтесь в свои семьи! Пожалейте своих матерей, выбегающих на снег от скрипа двери. Если вы вернетесь, то Всевышний вознаградит вас за этот поступок. А мы в свою очередь поможем вам в адаптации к мирной жизни.
