Пусть мама услышит...

Жена педофила рассказала «МК», почему она не замечала происходящего в ее семье

Сейчас возбуждается все больше дел по отвратительной статье о педофилии. Лично меня сильнее всего во всех этих историях поражает позиция жен преступников. Муж насиловал ребенка — а она не знала, не верила, не видела...

...Татьяна сама нашла меня, чтобы рассказать о себе. Потом несколько раз откладывала встречу — думала, колебалась, советовалась с дочерью.

— Я решила поделиться пережитым только по одной причине, — сказала она. — Надеюсь, моя история спасет хоть одного ребенка. Много лет я жила в иллюзии, что у меня нормальная, дружная семья. Я делала все, чтобы так оно и было. Пока однажды не узнала, что уже пять лет мой муж растлевает мою дочь...

Жена педофила рассказала «МК», почему она не замечала происходящего в ее семье

Собираясь на встречу, я представляла мою собеседницу либо затравленной женой мужа-самодура, либо любительницей спиртного, равнодушной в этой жизни ко всему остальному. Но увидела красивую стильную даму. Внимательный взгляд, уверенная осанка. Знакомимся: 40-летняя Татьяна — врач-эндокринолог, работает в известной клинике, преподает.

— С Сашей мы сошлись как-то незаметно, — начала она свою историю. — Он был моим студентом, младше на десять лет, и я долго не воспринимала его ухаживания всерьез. Саша был немногословным, взрослым не по годам, рассудительным и вдумчивым. Когда мы с дочерью переезжали на новую квартиру, он всячески старался помочь. В общем, однажды, где-то через год после начала общения, он приехал к нам «погостить», да так и остался. Сначала на ночь, а потом — и вообще.

По отношению к 8-летней дочери Татьяны, Даше, 22-летний Александр поначалу не только не проявлял особого интереса, но, наоборот, был строг и требователен. Постоянно упрекал возлюбленную в том, что она слишком балует ребенка, чересчур много тратит на нее денег. Татьяна, разумеется, старалась, чтобы новый супруг и ее дочь нашли общий язык, чтобы у них была нормальная любящая семья.

— Меня радовало, что Саша много, по-взрослому разговаривал с Дашей, учил ее пользоваться компьютером, иногда помогал с уроками, — продолжает женщина. — Так получилось, что я больше времени проводила на работе: лекции, прием пациентов… А он сидел дома, писал статьи, делал сайты. Как потом оказалось, уже в то время (когда Дашке было всего восемь!) он начал ее растлевать. Ухожу я с утра на работу, а он дочери сообщает: «Гулять она пошла — значит, и нам можно. Ведь мы же живем одной семьей». Он убедил дочь, что я все знаю. Только притворяюсь, что ничего не замечаю. И еще говорил, что в семье это нормальные отношения, ведь все же любят друг друга...

— И вы ничего не замечали? Поведение девочки не изменилось?

— У Даши были только небольшие невротические проявления: она стала грызть ногти, волосы, но ничего из ряда вон выходящего. Я считала, что это связано с переходом в другую школу. Я спрашивала дочку про Сашу — хотела понять, хорошо ли они ладят, — она говорила, что все нормально. Вечерами они сидели за компьютером, просто как папа и дочка. Кстати, Дашку с детства все — я, бабушка, дедушка — тискали, и она не боялась телесного контакта. А кроме того, она просто-напросто влюбилась в Сашу: с детьми, с девочками такое бывает — влюбленность во взрослого дяденьку. Главное, чтобы дяденька реагировал адекватно, — но это оказался не наш случай... Как позже выяснилось, дочери нравилось, что эта их «любовь» окружена тайной, и тот факт, что она вроде как победила в конкуренции со мной... Думаю, что сочувствовала поначалу Саше, когда он ей рассказывал про то, как я к нему плохо отношусь, и хотела по-своему его «спасти». В ее детских глазах он был пострадавшей (от меня) стороной, а кроме того, еще «спасал» и ее от такой ужасной матери, которая шляется вместо того, чтоб быть дома...

В течение нескольких месяцев негодяй обхаживал 8-летнего ребенка, постепенно приучая к себе и убеждая, что мама все знает и ничего против не имеет. Он знакомил ее с интимной жизнью, показывал сексуальные картинки. Он соблазнял малышку, как соблазняют взрослую женщину. А спустя несколько месяцев начал заниматься с ней сексом.

— Это не было насилием в общепринятом понимании этого слова, — каждое слово Татьяне дается с большим трудом. — Он не делал ей больно, не запугивал поначалу, он именно соблазнял. А я ничего не понимала, ни о чем не догадывалась...

 

Но чем старше становилась Даша, тем менее нравилось ей сложившееся положение вещей. Постепенно девочка осознавала, что все это неправильно, плохо, что она запуталась и понятия не имеет, что делать дальше.

— Она стала сомневаться, на самом ли деле мне все известно, и я «кошу под дурочку», или на самом деле ничего не знаю, — продолжает Татьяна. — И тогда он стал конкретно ее запугивать. Сообщил ей, что если она все расскажет, то ему ничего не будет (он, как потом оказалось, изучал «доказательную базу» по таким делам и пришел к выводу, что при отсутствии «биологии» ничего доказать будет невозможно). Плохо будет только ей — ее заберут в детский дом, и мне — потому что он расскажет про мои «махинации». Что за махинации он имеет в виду, Даша понятия не имела, но таких угроз опасалась.

Разорвать же отношения окончательно она захотела только тогда, когда уже точно понимала, что делает что-то совершенно недозволенное. Тогда ей было уже 13.

— Как вы обо всем узнали?

— Вскрыть весь этот кошмар удалось с помощью новой Дашиной подруги. Летом Дашка поехала в пионерлагерь в Крым. Там был фотокружок, который вела 28-летняя Алла из Луганска. После смены дочь стала меня просто умолять: «Мама, мы так подружились, можно Алла приедет пожить к нам в Москву?..» Я разрешила. Алла осталась у нас на неопределенный срок, говорила, что после летней трудовой вахты у нее сейчас свободное время. Но мне казалась странной эта дружба — я чувствовала, что Алла знает что-то, чего не знаю я, и однажды буквально приперла ее к стенке: что происходит? Я три часа, до глубокой ночи, уговаривала Аллу, и только тогда она рассказала правду. Оказывается, дочь рассказала ей обо всем еще в лагере, и Алла специально приехала, чтобы защищать Дашку от него. Она тоже поверила, что я такой монстр, который все знает и молчит... Я позвала Дашу. Дочь плакала навзрыд, она боялась, что я начну орать или обвинять. И что Саша просто так не уйдет из дома — а она дико его боялась.

— Сразу всему поверили?

— Невозможно было не поверить! К тому же подробности — все сразу встало на свои места. У меня был шок. Настоящий шок. Я не могла ни плакать, ни кричать — трудно было даже дышать.

Татьяна немедленно выгнала мужа из дома.

— Сначала он попытался было сопротивляться: «Что она тебе наговорила?!» Но, посмотрев в мои глаза, не стал больше ничего говорить, а быстро собрался и ушел. И никаких объяснений не стал требовать.

 

Несколько месяцев Татьяна никому о своей трагедии не говорила: больно, стыдно, страшно. Да и слишком многое надо было бы объяснять. Но однажды близкая подруга вытянула на разговор: что происходит, почему она так сильно изменилась? Услышав рассказ несчастной матери, она решительно заявила: «Пиши заявление в прокуратуру. Делай то, что положено, даже если не чувствуешь гнева и злости. Иначе потом будешь себя ругать».

И Татьяна словно очнулась от оцепенения:

— Мы написали заявление только в июле, когда немножко смогли прийти в себя — и я, и Даша. Та сторона это ставила нам в упрек: дескать, почему мы так долго тянули? Но срок давности не был превышен, потому я даже не стала вдаваться в объяснения на суде. Вообще, я очень боялась всех этих экспертиз, врачей, суда: как они будут вести себя с ребенком, не нанесет ли расследование ей дополнительную травму? Но спасибо всем, кто занимался нашим делом: все обращались с девочкой очень бережно, с пониманием и поддержкой.

Экспертизу Даше проводили в 6-й детской психиатрической больнице, где установили, что она не склонна к фантазированию, патологической лжи и не отличается повышенной внушаемостью.

— Все наше дело строилось только на экспертизах и показаниях Даши, Аллы и единственном вещдоке — открытке, — говорит Татьяна. — Это была довольно откровенная открытка, что-то вроде «Зайке от противного насильника маленьких девочек». В этом-то и был его главный прикол: он как бы признает, что любит ее, но так открыто, что в педофилии не заподозришь. Как говорится, если хочешь что-то спрятать — положи на видное место... Так вот, у нас не было никаких биологических доказательств: сексуальные отношения последний раз были перед лагерем, в мае… В рисунках Даши, кстати, оказалось много фаллических символов и проявлений чрезмерной сексуальности, как и в известном деле Макарова, которое велось чуть позже, чем наше. Надо сказать, педофилы своего добились. Экспертные оценки, вырванные из контекста, высмеивание и травля психолога, проводившего экспертизу, привели к тому, что сейчас стало гораздо сложнее вывести на чистую воду педофилов-насильников. Мне даже кажется, что это дело было специально сфальсифицировано и шито белыми нитками для того, чтобы общественность потом в каждом растлителе видела «невинно осужденного».

— Как вы относитесь к тому, что жены в таких случаях иногда встают на сторону мужа?

— Конечно, многим мамам, попавшим в мою ситуацию, проще отмахнуться от чудовищной реальности, обвинив во всем «плохих» психологов, следователей и прочих врагов. Они вообще отказываются замечать факт насилия. Что такими мамашками движет, можно только догадываться. Мне кажется, что страх. Мол, больше не найдет себе мужика, а их и так мало, тем более таких «порядочных — не пьет, не курит». А может, дело в том, что среди педофилов часто встречаются люди социально успешные, вполне положительные с виду. Таких мужчин сложнее всего представить в роли негодяев. Проще не поверить собственному ребенку.

— Когда все вскрылось, вы не ревновали Дашу к супругу — хоть в какой-то степени?

— Нет, нисколько, для этого надо не любить своего ребенка. А Дашку я обожаю. Я очень любила ее отца, мы с ним расстались не по моей вине. И, наверное, Саша бессознательно чувствовал, что я не могу его любить так, как Дашкиного отца. Может, Саша таким образом мне мстил...

Татьяна очень волновалась: как дочь будет выступать в суде? Она говорит, что девочка все-таки испытывала в отношении отчима противоречивые чувства. Но она сделала все что положено, на суде рассказала все, что было.

— Хотя, конечно, нам обеим было очень тяжело. На меня иногда накатывало: я спала с педофилом, я жутко грязная!.. У Даши появлялись и до сих пор случаются приступы сильнейшей тревоги.

Перед вынесением приговора Татьяне позвонил бывший тесть: он то угрожал, то взывал к любви и состраданию, то предлагал деньги. Чтобы «отмазать» Александра, его родители продали одну из квартир. Сам насильник тоже пытался выкрутиться — например, когда проходил экспертизу в Центре им. Сербского, он пытался изобразить психопатию и шизофрению: не зря учился в медицинском...

 

Дело Александра слушалось в закрытом режиме. В июле 2010 года Мосгорсуд признал его виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 132 УК РФ («насильственные действия сексуального характера, совершенные в отношении несовершеннолетней») и ч. 3 ст. 131 УК РФ («изнасилование несовершеннолетней»). Согласно приговору, «по совокупности совершенных преступлений, в соответствии с ч. 3 ст. 69 УК РФ назначил наказание путем лишения его свободы сроком на пятнадцать лет с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима». Верховный суд в сентябре 2010-го приговор Мосгорсуда оставил без изменений.

— 16 сентября приговор вступил в законную силу, — продолжает Татьяна. — А уже в октябре он каким-то образом передал Даше из заключения письмо.

Татьяна показывает мне тетрадный листок в клеточку: «Привет, Даш, как ты?.. Надеюсь, у тебя все нормально. У меня не все нормально. Хочу от тебя услышать, как мы теперь с тобой будем? Подумай, но старайся с ответом не тянуть».

— Это письмо пришло к нам по почте, — в который раз закуривая, вспоминает женщина. — Когда я увидела на конверте его почерк, меня передернуло: словно привидение появилось. Я обратилась по поводу этого инцидента к начальнику изолятора. Оттуда вскоре написали, что «приняли меры воспитательно-профилактического характера». Но потом, через полтора года, в апреле 2012-го, он опять проявился, на сей раз в соцсети: «Даша, это я. Что, не узнаешь меня?». Было видно, что он работает за стационарным компьютером, — даже на зоне строгого режима нашел себе теплое местечко. Мы тут же сделали скриншот этой страницы. Потом устроили своеобразный флэш-моб: написали в девять инстанций — от президента до руководства ФСИН — с просьбой защитить нас от его «явлений». В общем, у него там было много проверок, он на словах дал объяснение: мол, больше не буду. Правда, я в этом сомневаюсь.

Сейчас жизнь маленькой семьи входит в привычное русло. Даша экстерном окончила школу. После долгих раздумий она решила пойти по маминым стопам: готовится поступать в медицинский.

— Дашка, как и другие девочки в ее возрасте, периодически влюбляется, — говорит Татьяна. — Сейчас у нее парень, которому 21 год, у них хорошие, трепетные отношения, дочь даже рассказала ему о пережитом. Он ее очень оберегает, поддерживает. Постепенно Даша оттаивает, ведь до этого она была как ежик — наружу одни колючки. Она, конечно, психологически гораздо старше своих лет.

Татьяна отмечает, что тоже постепенно оттаивает от сковывавшей ее боли:

— Люди поделились для меня на тех, кому я могу рассказать о нашей истории, и на тех, кому — нет, — замечает она. — Только два человека из тех, кому я раскрылась, сказали, что зря я мужика посадила. Оба, кстати, мужчины. Один сказал: «А что тут такого? Зато дочь начала половую жизнь со взрослого, опытного мужчины, а не с какого-то сопляка». А второй, которого знаю с 15 лет, попробовал напугать: «Надо было все мирно решить. Он выйдет из тюрьмы неизвестно каким и будет вас донимать...» Я теперь каждый раз вздрагиваю, когда вижу девочек лет восьми-десяти. Мне они кажутся такими беззащитными перед всякими уродами…

 

Психолог Наталья Кравчук рассказывает, что к ней не раз приходили на прием женщины с вроде бы безобидными проблемами: бессонница, какие-то фобические реакции. Начинали работать, и выяснялось, что причиной — сексуальные домогательства к их детям. В одном случае муж спит с дочерью, а жену пугает тем, что он лишит ее финансовой поддержки, если она попробует вмешаться. В другом — к ребенку приставал дядя, брат женщины, с которым они вынуждены жить вместе.

— У этих матерей жуткий стыд и страх что-либо менять, — говорит психолог. — Поэтому, рассказав обо всем, они больше ко мне на прием не приходили. Была еще очень успешная 65-летняя женщина, хирург. Но у нее отношения с мужчинами не складываются, много непонятных болезней. Выяснилось, что в 7 лет ее изнасиловал отчим, очень уважаемый человек, ректор института. А мать ей как раз не поверила...

Наш разговор с Татьяной подходит к концу. Мелодично звонит телефон — глаза женщины мгновенно теплеют: «Дашка!».

— Наверное, надо было пережить все произошедшее, чтобы сейчас у нас с Дашкой было такое взаимопонимание, — положив трубку, говорит мне Татьяна. — Конечно, впереди у нас еще очень много душевной работы, чтобы как-то осознать произошедшее, чтобы оно не «фонило», не мешало жить в будущем.

— Как у вас самой с личной жизнью? Не боитесь теперь мужчин?

— К счастью, нет. У меня есть близкий человек, который очень меня поддерживает в этой ситуации. Я уже взрослый человек и со многим могу справиться. Наверное, чаще всего самые сильные травмы наносятся все-таки в детстве.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру