Скажем сразу: точной цифры, сколько детей подпало под «закон Димы Яковлева», нет. Или ее не хотят обнародовать. В Минобрнауки, куда мы обратились за комментариями, нам посоветовали обзвонить все 83 региона, пояснив, что общую статистику по таким сиротам они не ведут. Когда закон только принимали, озвучивались разные цифры. То речь шла о полутора тысячах запущенных процедур усыновления, то о нескольких сотнях. Потом, когда он уже был подписан президентом, откуда-то взялась цифра 46. На ней и остановились. Так проще. Чем меньше сирот, тем меньше возмущения. А этим-то полусотням несчастных наши органы опеки обязательно найдут родителей в родной стране.
В спешном порядке начали придумывать меры по стимулированию усыновления. Единовременное пособие российским гражданам, пожелавшим взять в семью ребенка-инвалида или сироту старше семи лет, решили повысить в восемь раз. Раньше оно составляло 13 тысяч рублей, теперь будет — 100 тысяч. Подумали и упростить саму процедуру усыновления, снизить налоговые вычеты. Этим несчастным сиротам, зависшим между Америкой и Россией, обещал помочь миллионер и политик Михаил Прохоров. Но и он признал в минувший четверг: сведения об этих детях засекречены. Что с ними стало? Нашли ли они родителей на родине? Уехали ли в США? В Минобрнауки и приемной уполномоченного по правам ребенка Павла Астахова — тишина. Может быть, потому, что сирот, у которых «закон Димы Яковлева» отнял надежду обрести родителей в ближайшем будущем, намного больше?
Здесь нужно пояснить: сейчас речь идет о двух группах сирот. По одним к вступлению в силу «закона Димы Яковлева» уже было вынесено судебное решение. Чтобы уехать с новыми родителями в США, им нужно было только дождаться 30-дневного срока, когда документ вступит в законную силу. В пресс-службе Павла Астахова нас заверили: всем этим детям позволили уехать. Но конкретную цифру, сколько таких детей было в России, не озвучили. Остается лишь надеяться, что это как раз и есть те 46 сирот. За точными данными опять предлагают обращаться в регионы. Санкт-Петербург — один из немногих субъектов РФ, кто придерживается в этом вопросе предельной открытости. Таких сирот там оказалось семеро. Первым шестерым позволили уехать без лишних слов, а вот с седьмым — 3-летним мальчиком из Санкт-Петербургского дома ребенка №4 — начались проблемы. Ребенок появился на свет недоношенным, с поражением нервной системы, пороком сердца, косоглазием. Девять раз российские усыновители отказывались от малыша. Потом появилась американская семья. На момент вступления в силу закона судом уже было принято положительное решение об усыновлении ребенка. Но в 30-дневный срок его решила обжаловать прокуратура. Только после шумихи в прессе они отозвали апелляцию.
«Американцы до сих пор надеются: на Обаму и Астахова...»
Но есть еще и другая группа детей: они уже познакомились со своими потенциальными родителями, звали их папами и мамами и со счастливой улыбкой показывали друзьям фотографии своего будущего дома. У одних усыновителей документы уже были в суде, а заседание назначено на январь. Другие находились на стадии сбора бумаг. Наверное, понятно, почему многие общественные деятели предлагают включить в общее число подпавших под «антисиротский» закон и этих детей. Таких сирот, по разным данным, от 200 до 300.
Но у чиновников своя система отсчета.
— Ключевым здесь является, общался ли ребенок с потенциальными родителями или нет, — считает бывший представитель одного из американских агентств по усыновлению Алена Сенкевич. — Причем сужу я сейчас не только с моральной точки зрения, но и с юридической. Процесс уже начался. Дело в том, что первый контакт с сиротой — это строго задокументированный процесс. К этому моменту уже все документы от кандидата на усыновление должны быть в отделе образования, они изучены и проверены. Только после этого семья получает официальное приглашение приехать в Россию, где им дают разрешение встретиться и пообщаться с ребенком.
Эти родители уже прошли все проверки и обучающие курсы у себя на родине. Прошли их они и в России. И только потом приехали знакомиться с будущим сыном или дочкой.
Таких детей только в одном агентстве, которое представляет Алена, шестеро. В одном из детдомов Подмосковья своих родителей дожидается 4-летний мальчик с синдромом Дауна. Назовем его Сашей. У этого сироты, как почти и у всех «даунят», порок сердца. Но у Саши один из самых сложных видов — мальчик не может жить без кардиостимулятора. За все четыре года Сашиной жизни им не заинтересовался ни один усыновитель из России. Потом появилась американская пара. Папа — страховой агент, мама — домохозяйка. В семье два биологических сына и одна приемная дочка. Причина, по которым эта семья захотела взять именно «особого» ребенка, у американцев удивления не вызывает. Там такие дети не считаются безнадежными. Да, они с особенностями, да, сложны в воспитании. Но не инвалиды.
— Они собрали документы, приехали в Россию и десять дней общались с мальчиком. Пять дней — до вступления в силу нового закона, и еще пять им дали в январе, когда по инерции на местах руководствовались старым законодательством, — рассказывает Алена. — С собой они привезли развивающие игрушки для «особых» малышей, фотоальбом с фотографиями всех членов семьи и будущего дома. Старались общаться без переводчика: старательно выводили на альбомном листе сердечки, пытаясь объяснить, как они его любят…
Потом воспитатели еще несколько недель показывали Саше фотографии из альбома — знакомили с новой семьей. Слушание было назначено на середину января. Американцы улетели, взяв билет в Россию к дате судебного заседания. А когда прилетели на суд, выяснилось, что слушание перенесли на конец января. Как пояснили служители Фемиды, они ждут разъяснений от Верховного суда, который подскажет, что делать с такой категорией дел. Усыновители снова отправились в США. Как только они покинули российскую границу, выяснилось, что заседание опять перенесли — теперь уже на неделю вперед. В итоге прилететь на суд потенциальные усыновители так и не успели.
— Таких сирот, по которым уже были назначены заседания, у меня было двое. Второй ребенок — это пятилетняя ВИЧ-инфицированная девочка (это агентство работало только с детьми-инвалидами. — «МК»). Эти родители до сих пор говорят: ваше правительство вынудило нас предать нашу дочь. Они несколько раз приезжали к ней, постоянно присылали посылки. Она их называла папой и мамой. Как теперь ей объяснить, что они не могут забрать девочку?.. — недоумевает Алена.
По всем этим делам заседания были назначены на одну дату. И по всем было вынесено решение о прекращении производства в связи с вступлением в силу нового закона.
По совету Алены обе семьи подали апелляции. Но суд верховной инстанции был непреклонен.
— Неужели родители надеялись, что в России может быть по-другому? — спрашиваю у Алены.
— Да они и сейчас надеются. На кого? На Астахова и Обаму. Уполномоченный по правам ребенка планирует приехать в США с официальным визитом в начале лета. И, по слухам, будет как раз обсуждать проблему этих сирот. Они, как люди, привыкшие доверять своему правительству, надеются, что это что-то даст. Ведь есть такой прецедент, когда дела рассматриваются в соответствии с тем законом, который был в силе, когда документы поступили в суд.
«За 25 лет детьми с генетической патологией россияне не интересовались ни разу...»
Но есть и еще одна категория детей, документы по которым только готовили передать в суд. По ним еще не были назначены судебные заседания, но эти сироты уже познакомились с потенциальными мамами и папами. А многие из них видели родителей по нескольку раз. В агентстве, которое представляла Алена, таких было четверо: трое с синдромом Дауна и мальчик с ДЦП. А по всей России — около 200.
— И во многих регионах эти дети остались между двумя списками на усыновление — иностранным и российским. Дело в том, что претенденты на усыновление этих детей уже подписали согласие на ребенка, а значит, другим семьям их предложить не могут. Только 16 апреля было опубликовано официальное письмо Минобрнауки, в котором было сказано, что дети эти должны быть переданы в другие семьи. В некоторых регионах этих детей рекомендовали россиянам, не дождавшись «отмашки», в других — ждали, надеялись. А ведь для таких детей важен каждый день...
В Доме ребенка №13 Адмиралтейского района Санкт-Петербурга до сих пор ждет своих родителей двухлетний Николоз. У мальчика одно из сложнейших генетических заболеваний — буллезный эпидермолиз, в народе названный «синдром бабочки». Все тельце этого малыша в кровоточащих ранах, пальчики на руках и ногах перебинтованы, чтобы они не срастались. В России людей с таким диагнозом всего несколько тысяч. Как правильно лечить, не знают порой даже в стационарах, а в списке положенных государством бесплатных медикаментов лекарств для таких больных нет. Их опекает фонд «Бэла», который поставляет как раз из США дорогостоящие мази и перевязки.
— В месяц его перевязка стоит от 100 до 150 тысяч рублей. Мы используем специальные повязки — урготюль, кусочек которой 5 на 10 сантиметров стоит 5700 рублей. А по ИПР семья с таким ребенком может получить только обыкновенные бинты и солкосериловую мазь, — объясняет главврач этого Дома ребенка Наталья Никифорова. — Но если перевязывать неправильно, человек с таким заболеванием испытывает нестерпимый зуд, конечности начинают кровоточить. Такие пузыри у малыша и во рту, и в кишечнике. Иногда у него начинается кровавая рвота. И это уже не говоря о том, что такие дети должны получать специальное питание, каждая баночка которого стоит как обед в ресторане…
Даже глупо спрашивать, хотел ли кто-нибудь из россиян усыновить Николоза. А в Америке нашлись желающие. Дона Крокер с супругом уже долгое время дружат с семьей, которая несколько лет назад усыновила в России мальчика с таким же диагнозом.
— Они наблюдали страдания того мальчика — Антона, видели, как его новые родители делают ему перевязки, как он буквально меняется на глазах. Когда узнали, что в нашем Доме ребенка растет еще один такой мальчик, просто не могли не взять его. Это молодая семейная пара, у них четверо своих детей. В течение года они приезжали к мальчику, собрали все документы — в январе их должны были передать в суд. Но так получилось, что не успели до закона. Если бы не он, мальчик уже бы был в США, — говорит Наталья Васильевна.
В этом же Доме ребенка живет Тимофей с синдромом Дауна. Мальчику уже 4,5 года, и он вот-вот должен быть переведен в интернат. Когда я спросила Наталью Васильевну, интересовался ли этим мальчиком кто-нибудь из российских усыновителей, она даже повысила голос.
— За те 25 лет, что я работаю главврачом, не было случая, чтобы российские усыновители интересовались детьми с генетической патологией. Ни одного! Мы постоянно привлекаем внимание российских усыновителей к этим деткам. А в декабре начали буквально кричать о них. Но сейчас уже июнь, а ни одна семья не обратилась в наш детский дом за ребеночком с синдромом Дауна…
Бывают, что таких ребятишек забирают биологические родители. Но таких случаев — всего 1, максимум 2 в год. В прошлом году усыновить Тимофея пожелала молодая американская пара.
— Папа в этой семье священник, оба родителя со студенческих лет были волонтерами, помогали семьям, у которых растут особенные дети. Поэтому и решили забрать Тимофея. Мы видели, что у ребенка за границей будет красивое детство, видели, как мальчик менялся, когда ему показывали фотоальбом, составленный этой семьей, — вспоминает Наталья Никифорова. — Но подать документы в суд они так и не успели.
Сейчас по обоим мальчикам дело об усыновлении прекращено. Но родители, как и в других ситуациях, все еще надеются. В данном случае — на Страсбургский суд, куда они подали заявление. Надеются на их решение и в детдоме.
— Сейчас Тимофея переводят в интернат. И если до этого у мальчика был хоть один шанс из тысячи — в России ведь тоже усыновляют таких детей, хоть это и единичные случаи, — то теперь у него их почти нет.
На самом деле не все так безнадежно. По нашей информации, несколько десятков детей из этого списка уже отдали в приемные семьи или под опеку. А пятерых забрали кровные родители. К сожалению, разыскать эти семьи нам так и не удалось.
А вот одну из подпавших под «закон Димы Яковлева» сирот, которых решили усыновить в России, мы нашли. Это Света Кудымова. Живет она все в том же Доме ребенка №13. Но уже скоро уедет в новую семью.
— В апреле девочке сделали пересадку печени. До этого момента у Светочки было очень тяжелое состояние, российских усыновителей не находилось. А в ноябре ей заинтересовалась американская пара. Собрать документы они не успели. И мы очень за нее переживали. Но после того, как о Свете рассказали по одному из телеканалов, нашлись сразу две семьи, готовые ее удочерить. На прошлой неделе в кабинете у меня обе эти семьи даже плакали. В итоге уже через пару недель, дай Бог, Света поедет в Москву.
Когда мы уже заканчивали разговор с Натальей Васильевной, она попросила расценить все ее слова правильно.
— На сегодняшний день в нашем детском доме у 50% ребятишек оформлена инвалидность. И понятно, что никакие иностранцы не решили бы их проблемы. Но мы говорили о конкретных детях, кому эти люди готовы были помочь. Этим детям-инвалидам невероятно повезло. И сейчас обидно и больно, что этот шанс у них отобрали.
А подвернется другой или нет — неизвестно.
