— Как рассказал мне сын Евгения Евгеньевича Максим, отец сгорел буквально за три дня, — рассказывает «МК» гендиректор Фонда Елены Образцовой Наталья Игнатенко. Она поддерживала отношения с певцом, и сейчас подключилась к решению вопроса о захоронении его праха в России. Причем на Новодевичьем кладбище.
— А если вам будет предложено другое — например, Ваганьковское или Троекуровское?
— Это очень плохо, ужасно. Нестеренко для оперного мира огромная величина, не меньше чем Елена Образцова или Ирина Архипова, которые похоронены на Новодевичьем. Он много сделал для развития музыкальной культуры, вокальной школы.
— Поскольку вы общались, расскажите, как он жил в Вене, как работал?
— В Вене жил 28 лет. Там же живет и другой наш певец, Владимир Атлантов. У Евгения Евгеньевича было звание каммерзингера — это как у нас народный артист. Собственно, он им и был: пел во всем мире, преподавал в Венской консерватории, но приезжал в Москву, участвовал в молодежной оперной программе Большого театра. У него было много учеников, среди них русские, австрийцы. Кстати, молодой бас Иван Зиновьев был с Евгением Евгеньевичем до того момента, как тот попал в больницу. Я говорила с Иваном, Нестеренко был в хорошем настроении, в отличной форме и, несмотря на возраст, не испытывал никаких проблем с памятью. Ему резко стало плохо; кстати, накануне, а может быть, за несколько дней до больницы, Евгений Евгеньевич сам ходил в больницу, чтобы сдать анализы. Может быть, там и подхватил коронавирус. В общем, за три дня сгорел.
— Он жил один? Все-таки люди в таком серьезном возрасте нуждаются в опеке, несмотря на кажущуюся хорошую форму.
— Да, он жил один, да и никого рядом не могло быть после смерти его любимой супруги Екатерины Дмитриевны. Она умерла семь лет назад от онкологии, и это был тяжелый удар для Евгения Евгеньевича. Ведь она отказалась от карьеры и фактически от себя, всю жизнь посвятила ему, занималась только им и его делами. Когда она ушла, все друзья и знакомые спрашивали: «Как он это переживет, как будет жить без Кати?» Ее прах он хранил дома и всегда говорил, что они, как люди глубоко верующие, должны быть погребены в землю. Никакого колумбария.
— Но насколько реально получить место на Новодевичьем кладбище? Кто еще, кроме вас, этим занимается?
— Я помогаю сыну, он вылетел в понедельник в Вену. Прах отца ему еще не отдали (в Австрии ковидных больных после смерти кремируют сразу), ему надо получить сначала справку о смерти. Подключился Дмитрий Бертман, он активно помогает. Мы написали письмо на имя Сергея Семеновича Собянина и очень рассчитываем, что он откликнется. И Евгения Нестеренко, великий русский бас, достойно похоронят на родине.
— Насколько мне известно, в свое время, в 1984 году, Евгений Нестеренко участвовал в организации перезахоронения праха Шаляпина.
— Да, он тогда этим занимался, и перезахоронение случилось благодаря и его участию тоже. Я позвонила Никите Михалкову, очень надеюсь и на его помощь. Ведь такая же история была с Дмитрием Хворостовским — его привезли из Лондона и похоронили на Новодевичьем. И буквально сейчас гендиректор Большого театра Владимир Урин, когда я к нему обратилась, ответил, что Большой подключится и к решению вопроса с предоставлением места для захоронения праха на Новодевичьем, и к организации похорон.
