Создатели сериала «Серебряный волк» уже могли прочитать массу упреков по поводу правдоподобности расследований, технической стороны работы спецслужб и многого другого. Однако многих радует, что у сериала практически отсутствует идеологическая начинка. В неизбежном для шпионского детектива противостоянии «наши против врагов» в последнее время часто появляются акценты самых оголтелых пропагандистских телепрограмм, что, конечно, очень раздражает. Так было в сериале «Спящие», по поводу которого в свое время разгорелся нешуточный скандал, изрядно подмочивший репутацию режиссера Юрия Быкова.
Евгений Звездаков, севший в кресло режиссера «Серебряного волка», как будто учел обильный негативный опыт и вместо далеко идущих выводов уделил основное внимание шпионской пружине сюжета. Не забыв при этом разыграть бенефис Костолевского как один из козырей сериала. В беседе с «МК» режиссер обсудил советский шпионский нуар, кабинеты сотрудников спецслужб и спортивную форму легенды российского кино.
— Между съемками «Серебряного волка» и его премьерой прошло три года. За это время отношение к своему фильму может измениться. Вы довольны тем, что сейчас в эфире?
— Только сегодня именно об этом думал и поймал себя на мысли, что доволен. Сейчас я, конечно, смотрю сериал на новом витке работы, но мне все нравится.
— Ваш первый сериал «Кавалеры морской звезды» тоже был детективом. С тех пор, то есть почти двадцать лет, вы снимали проекты в разных жанрах, но при этом регулярно возвращались к детективам. Специально искали такие сценарии или просто так складывались обстоятельства?
— Можно сказать, что детективы — моя специализация. Даже мой дипломный фильм во ВГИКе был триллером. Мне правда нравится этот жанр, и существовать в нем для меня интереснее, чем в комедиях или мелодрамах. Я и сам с детства люблю смотреть детективы.
— Вы снимали два сезона «Мосгаза», и может показаться, будто на «Серебряном волке» задача у вас была полегче. По крайней мере, не нужно было погружаться в другую эпоху…
— Все наоборот. Когда ты находишься в другой эпохе, то она сама по себе работает как эстетика. Другие машины, другие костюмы, все это уже воспринимается как экзотика и дает определенный плюс фильму. Гораздо сложнее найти какую-то поэтику в современном мире и еще создать в том, что каждый видит вокруг, какое-то напряжение. Здесь за ретро уже не спрятаться.
— В сериалах о работе силовых структур офисы этих организаций часто выглядят как интерьеры космических кораблей. У них там действительно так круто или это все-таки картинки ради?
— Во всем этом есть очень большое преувеличение. И я шел на него осознанно. Мне очень не хотелось, чтобы сериал воспринимался как будни ФСБ. Если честно, я весьма критически отношусь к современной политической ситуации в России и не хотел бы играть на стороне силовых структур. Так что это абсолютно жанровая история. Когда мы смотрим фильмы про Джеймса Бонда, вряд ли кто задумывается, чем на самом деле занимается МИ-6. Это просто некая жанровая условность. Так и здесь, мы специально уходили от того, как там все на самом деле. У нас абсолютно придуманные и сам отдел, и, как вы сказали, космический корабль, в котором он работает. Мне интересовала только интрига, но поскольку международные дела расследует именно ФСБ, а не просто уголовный розыск, то мы это обозначили. Ну и, конечно, там, где ФСБ, — там шпионские игры, хотя шпионы были во все времена и при любой политической системе.
— Можно ли сказать, что советская шпионская киноклассика как-то повлияла на вас?
— Конечно. «Ошибка резидента», «Мертвый сезон», «Пятьдесят на пятьдесят». Я всегда мечтал снять шпионский нуар, и вот такая возможность представилась.
— В то время как многие ваши коллеги в последнее время явно увлечены съемками современных версий «Следствие ведут знатоки» или «Место встречи изменить нельзя»…
— Мне всегда казалось, что и я умею снимать в стиле старого доброго советского кино, и первые мои сериалы были именно такими. Но время изменилось, и сейчас зритель хочет более современного изображения, а кино в старом стиле осталось для условных бабушек. Конечно, телевидение — это для людей постарше. Им должно быть комфортно готовить под сериал борщ и одним глазом смотреть, что там на экране происходит. Платформы для аудитории моложе, и они смотрят сериал так, как будто пришли в кино. Поэтому изобразительное качество может быть гораздо выше. Я бы хотел снимать для более молодой аудитории, тем более в последнее время появилось множество молодых талантливых операторов и в современном сериальном буме наша картинка абсолютно не отличается от западной. Хочется в этом тренде и держаться.
— Даже самые сердитые диванные критики отмечают, что одной из сильных сторон «Серебряного волка» является главный герой в исполнении Игоря Костолевского. Долго искали актера?
— Именно с него сериал и начался, потому что проект писали под Костолевского. Так что когда меня пригласили как режиссера, то была заявка и был Костолевский. Правда, в первой версии все подавалось как боевик. И я отказался, потому что боевики снимать не умею и есть режиссеры, которые делают это гораздо лучше. Спустя год продюсеры снова появились и дали почитать новую версию. И там уже был нуар, который меня и заинтересовал.
— Игорь Матвеевич снимается в сериалах не так часто, как некоторые его коллеги. Вы же раньше с ним не работали?
— Не работал, но меня всегда подкупала его избирательность. Особенно сейчас, когда актеры могут сниматься одновременно в нескольких проектах. Игорь Матвеевич актер старой школы, он очень разборчивый, основательно ко всему подходит. Мы вместе с ним прочитали сценарий и прошли полноценный подготовительный период. Долго подбирали образ, одежду и все остальное.
— Есть в современной сериальной индустрии пугающее слово «выработка». Продюсеры требуют снимать довольно быстро, и не всегда актеры старой школы выдерживают эти требования. Наверное, у вас были подобного рода опасения?
— Были, конечно. Когда мы снимали первый натурный блок, то выработка была поменьше. Мы снимали трюки, использовали естественный свет, и поэтому график был не самый жесткий. Но потом мы перешли в павильон, в тот самый космический корабль, и там была просто колоссальная выработка до пятнадцати минут готового материала в день. И я, и Игорь Матвеевич очень волновались, все ли получится. Мы снимали с утра до вечера, а на следующий день нужно снова снять пятнадцать минут, следовательно, за ночь выучить «кирпич» текста. Даже молодые актеры слегка плыли, но Костолевский прекрасно справился. Так что опасения были, но нареканий никаких.
— Есть эпизод, где герой Костолевского занимается спортом. Велосипед, штанга, в общем, все серьезно…
— Когда я это прочитал, то у меня сразу возник вопрос: и что мы будем делать? Но я поговорил с Игорем Матвеевичем, и выяснилось, что он занимается на тренажерах в Лужниках, прямо на открытом воздухе. И мы просто сняли его рядовую тренировку. На велосипеде он, правда, не ездил, но решил вспомнить молодость, поехал, и мы за ним еле угнались на автомобиле с камерами.
— Наверное, у многих от новой роли любимого актера возникли ассоциации с фильмом «Тегеран-43», где он играет шпиона, причем весьма эффектного…
— Есть что-то международное в его стиле и вкусе, поэтому образ разведчика на Игоря Матвеевича ложится просто идеально.
— Остальные герои быстро нашлись?
— У меня активная творческая жизнь, и я дружу с актерами, с которыми нахожу общий язык в ходе работы над разными проектами. И стараюсь не в ущерб сценарию подтягивать в свои новые проекты тех, кого хорошо знаю. Маша Андреева была со мной в «Мосгазе», Данила Спиваковский просто мой старый друг. Я не был знаком с Павлом Поповым, который сыграл Коморина, но продюсеры мне посоветовали этого актера из театра Вахтангова, и он отлично вписался. Вообще атмосфера на съемках была очень теплая, не помню, чтобы какие-то конфликты возникали.
— Наверное, приятно снимать Москву в Москве и при этом не «гримировать» город под другое место или эпоху…
— Особенно после исторических проектов, где нужно все скрывать. А здесь мы, наконец, смогли показать современную Москву со всеми ее огнями. У меня такое впервые: раньше я либо снимал Москву в Питере, либо искал здесь какие-то исторические ретро-места.
