Дмитрий провел в эпицентре землетрясения чуть меньше недели. Мы созвонились после того, как молодой человек вернулся в Стамбул.
Собеседник предупредил: «Я не профессиональный волонтер. Ранее не имел подобного опыта. Меня посетила идея поехать туда на разведку, потому что там находились родственники моих знакомых, им нужно было помочь».
— В Стамбуле дела решу и сразу поеду обратно, помощь там еще нужна, — начал Дмитрий. — Я не записывался в волонтеры, ни в какую организацию не обращался. Мы с приятелями арендовали автомобиль. Купили еду, воду, соки, медикаменты и поехали. По дороге нам сообщили, что волонтерам, которые въезжают в пострадавшие районы, необходимо оформлять спецразрешения. Подумали, если возникнут проблемы, решим на месте. Но никто у нас не спрашивал документы, спокойно пропустили везде.
Около 14 часов заняла дорога из Стамбула до Аданы. Затем поспали 2–3 часа и еще четыре часа добирались до Антакьи.
— Какое первое впечатление?
— Адана — приличный город с населением больше полутора миллиона человек. Заехали туда в 8 вечера. Там стояла кромешная мгла. Свет в окнах домов не горел, улицы были пустые. Думали, что в городе отрубили электричество, поэтому темно. Но местные объяснили: люди так сильно испугались, что многие сразу покинули город, уехали в Анкару. Хотя в Адане большинство домов уцелели, разрушились лишь древние постройки на окраине. Помощь пострадавшим там оказывали оперативно, потому что в городе все работало в отличие от Антакьи.
— Как выглядела провинция Антакья?
— Когда мы ехали туда, по встречке двигались колонны машин. Люди массово бежали из региона. В Хатае был апокалипсис: разрушенные дома, треснутый асфальт, упавшие мосты. На улицах много покореженных автомобилей. Мы остановились на площадке, где стояли машины, в которых жили местные. У нас с собой были термосы с горячей водой, чай, кофе, соки, «Доширак».
Мы разложились. Люди в автомобилях спали урывками. Периодически они просыпались, выходили из машин. Осторожно подходили к нам. Мы объяснялись на ломаном турецком и английском. Заваривали им чай и лапшу, раздавали воду, шоколадки, вафли. Они признавались, что боятся возвращаться даже в уцелевшие дома из-за вероятности их обрушения. В Хатае по пальцам можно пересчитать строения, которые выстояли.
— Люди не смущались просить у вас продукты?
— Они не просили: дайте нам. Поначалу подходили к нам, чтобы понять, кто мы такие. Там мы встречали приличных людей, не нищих. У них были дорогие машины — БМВ, «Ауди». Мы сами предлагали продукты.
— Полиция охраняла город от мародеров?
— В первые два дня мы не видели никакой полиции. Помню, когда мы приехали в Хатай, я отправился на разведку, поискать нуждающихся. Взял с собой кофе. Около одного магазина я заметил людей на машинах, они что-то высматривали в витринах. Кто-то из них заметил меня. Все сделали вид, что просто стоят. Когда я уходил, то они активно закопошились там. Скорее всего, это как раз и были мародеры. Я не стал их останавливать, не хотел геройствовать. Вдруг у них было оружие. Честно, страшновато стало.
Полиция в городе появилась только через два дня. Улицы стали патрулировать. Например, уже в минувшие выходные нас остановили полицейские для проверки.
— Пишут, что мародеры прилично поживились за прошлую неделю?
— Судя по всему, так и есть. Первым делом они вытаскивали технику. Магазины, где продавали телефоны, полностью опустошили. Разграбили продуктовые маркеты в радиусе 100–180 км. Этот товар никто не охранял, ни одного хозяина магазина я не видел рядом.
«Мимо проехало 200 машин с телами»
— В субботу в 22.20 я застал приличный подземный толчок в Хатае, — продолжает Дмитрий. — Мы сидели у костра, пили чай. Вдруг слышу громкий крик: «А-а-а-а-ах». От испуга я вскочил. Почувствовал, что земля пошатнулась. Ощущение, будто из-под меня вытягивали ковер, а потом подбросили немного вверх. Казалось, что под ногами пропала земля, потом резко появилась, и меня дернуло в сторону. Я не упал, но пошатнулся. Замечу, не самое приятное ощущение.
— После землетрясения такие толчки продолжаются уже неделю. Местные привыкли?
— К этому невозможно привыкнуть. Помню, как полтора месяца назад случились небольшие колебания в Стамбуле. Я лежал на кровати, и накрыло ощущение, будто ты едешь в вагоне поезда и тебя шатает. Как к этому привыкнешь?
Люди, которых мы встречали в эпицентре землетрясения, явно не адаптировались к такому явлению. Даже в поселках, где в небольших домах только потрескались стены, народ все равно спал на улице. Они рассказывали, что могут только забежать в дом, забрать вещи и выбежать обратно. Никто не рискует ночевать в помещении.
— Вы доехали до поселков?
— Когда мы оказались в провинции Антакья, то стали рассылать в русскоязычные паблики информацию: если кому-то нужна адресная помощь, мы готовы посодействовать. Нас попросили отвезти лекарства одной семье в город Самандаг, что на границе с Сирией. Вот там тоже ужас, сплошные руины. Правда, местным жителям волонтеры помогали с продуктами и водой, но с лекарствами возникли проблемы. Мы привезли той женщине инсулин, препарат для понижения давления и еще какие-то медикаменты.
В Самандаге были спасатели, но их оказалось недостаточно. Добраться до города слишком проблематично, трасса вся в трещинах и разломах. Когда мы туда ехали, нас предупредили, что там много сирийских мародеров, которые останавливают машины, могут нас выкинуть из авто и чуть ли не убить. Советовали поздно не ездить. Мы добрались к 5 вечера. Увидели там много военных с автоматами, которые раздавали продукты. Мы отдали лекарства и быстро оттуда уехали. Задерживаться не хотелось.
— Тысячи людей сейчас живут на улицах. Я слышала, что в городах существовала проблема с биотуалетами. Как люди справляли нужду?
— Биотуалетов я там не видел. Нас пускали в туалет местные, у которых не разрушились частные дома. Мы набирали в канистру воду из реки, смывали за собой. Но многие справляли нужду где придется.
— В каком психологическом состоянии находились местные?
— Мы много разговаривали с людьми. Я заметил, что помимо еды и воды они нуждались в общении, в психологической поддержке. Радовались нам, обнимали, делились пережитым. Им так становилось легче. Помимо страха и тревоги они рассказывали истории из своей прошлой жизни, им было необходимо как-то отвлечься.
— В Сети есть фотографии, где на улице лежат тела. Вы это видели?
— Я не видел, чтобы на улице складывали тела. В этом плане турки работали оперативно. Тела грузили в машины зеленого цвета, они были типа наших «скорых». Затем вывозили из города. Этих машин было очень много. На трассе из Антакьи в Адану мимо нас проехало порядка двухсот таких автомобилей.
«У ребенка под завалами начались галлюцинации»
В СМИ проходила информация, что в Хатае спасатели разобрали всего 25 процентов разрушенных домов. Вам как показалось?
— Думаю, эта цифра завышена. На мой взгляд, разобрали меньше 10 процентов. Сама процедура раскапывания завалов сложная. Некоторых людей доставали по 10 часов. В Хатае я общался с врачом, которая говорила, что холодная погода сыграла на руку людям, которые выжили под завалами. Как я понял, из-за того что было холодно, кровь начинала циркулировать по-другому, люди не умирали от обезвоживания, им не так сильно хотелось пить. Еще она рассказывала, что врачам прямо на раскопках приходилось ампутировать руки пострадавшим, если не удавалось вытащить человека. Меня поразил рассказ медика про девочку, которую достали на четвертый день. Ребенок рассказывал, что, когда лежала под завалами, ей казалось, что к ней кто-то приходил и кормил ее. Это были галлюцинации, полусон. Она спаслась за счет этих видений.
— Жители провинции Антакья обвиняли власти?
— Я не слышал ярого негатива в сторону властей. Большинство говорили: что случилось, то случилось.
— Почему люди до сих пор остаются там, не уезжают в другие города?
— Кто-то говорит: ну куда я поеду, мне некуда. Кто-то боится неопределенности, не готов жить в одном месте, через месяц в другом. Многие до сих пор пребывают в состоянии шока, не понимают, что делать. Например, одна семья три дня жила в палатке, а потом попросили нас привезти бензин. И они уехали. Видимо, пришли в себя, сообразили, как лучше действовать. Прошел первый шок, и они уехали.
— Распространяется информация, что подобное землетрясение может произойти в Стамбуле. Что знаете об этом?
— В Турции говорят об этом. По прогнозам специалистов, до 2030 года такой толчок произойдет. Но назвать точную дату и время никто не может.
— Россияне, которые живут в Турции, не собираются уезжать из страны?
— Условия тут для россиян стали не очень комфортные из-за проблем с получением ВНЖ. К тому же за 11 месяцев, пока я здесь живу, цены на все поднялись в 4 раза и продолжают расти. Местная валюта сильно падает. За последний год квартиры в цене выросли в 3 раза. Например, «трешка» в Аланье стоила 70 тысяч долларов, а теперь 270 тысяч. Ценник на апартаменты в Стамбуле еще выше. За 200–250 тысяч можно приобрести жилье, но очень далеко от центра. У многих россиян здесь такое настроение, что надо валить. Те, кто собирался сюда приезжать, взяли паузу.
