А еще за эти годы в потребительских расходах населения несколько снизилась доля жилищно-коммунальных услуг — с 10,8 до 10,4 процента. И более чем вдвое (с 6 до 2,9 процента) сократилась доля получателей субсидий на их оплату. Объясняется это тем, что коммунальные тарифы росли существенно медленнее ИПЦ. За девять лет тариф на сетевой газ вырос на 55 процентов, на электричество и тепло — на 73, на воду и сопутствующие услуги — на 87 процентов. Понятно, что у их поставщиков, как и в других отраслях, росли расходы на обслуживание кредитов, энергоносители, логистику, зарплату персонала и многое другое, и они хотели бы получать прибыль не меньше, чем в других отраслях. Но власти не позволяли им поднять тарифы настолько, чтобы это повлекло массовое недовольство граждан.
Однако в этом году правительство явно пересмотрело ценовую политику в коммунальной сфере. С 1 июля эти тарифы в среднем по России были проиндексированы на 11,9 процента, и за следующие три года планируется поднять их еще на 28 процентов, что существенно выше прогнозируемого уровня инфляции и будет ее разгонять, причем в ситуации, когда ее уже вряд ли удастся компенсировать ростом доходов населения, как в последние годы.
На фоне крайне тяжелых для экономики мер, принимаемых властями ради сдерживания инфляции, это может показаться странным. Однако у этого решения есть суперсерьезная причина — растущая изношенность основных фондов коммунального хозяйства, которая, по последним данным Росстата на 2021 год (более поздних не нашел нигде), составляет 44,2 процента. Причем 15,8 процента этих фондов признаны изношенными полностью, а темпы их выбытия составляют десятые доли процента в год. Это значит, что растут риски аварий систем жизнеобеспечения городов и поселков, а с ними и угроза подрыва доверия граждан к власти.
Правительство это понимает, судя по недавним словам его председателя о необходимости более интенсивной работы над решением этой проблемы. Ключевой вопрос тут — где взять средства на модернизацию изношенной коммунальной инфраструктуры. Учитывая запущенность ситуации, найти их нужно много и быстро. Учитывая напряженность и дефицит федерального бюджета и слабость бюджетов региональных и муниципальных, возлагать на них большие надежды в этом не стоит.
Но и частные инвесторы не спешат вкладываться в эту сферу, казалось бы, очень привлекательную для бизнеса гарантированным спросом, потому что ценообразование в ней не рыночное. Хотя власти всячески их к этому побуждают, облагая потребителей данью в их пользу — так называемой инвестиционной составляющей коммунальных тарифов. Не все это знают, и мало кто об этом думает, но заметная часть сумм, оплачиваемых нами за электроэнергию, воду, отопление, газ, должна направляться (и, надеюсь, направляется) ресурсоснабжающим организациям на финансирование их программ модернизации своих основных фондов.
На эти деньги ремонтируются и строятся новые электростанции, ТЭЦ, котельные, газовые, тепловые, электрические и водопроводные сети, очистные сооружения. Каждый такой объект имеет собственников, и эти собственники, построив его за счет инвестиционной составляющей в тарифе, становятся богаче на сумму, равную его стоимости. Вас это не удивляет? Меня — удивляет. Хоть мы инвестируем в эти объекты принудительно, но ведь это наши деньги, и они по закону называются не налогом и не платой за потребляемые услуги, а нашим инвестиционным взносом на развитие коммунальной инфраструктуры. Так почему не признать каждого, кто его платит, инвестором и не выделить ему долю в капитале использовавшего эти деньги собственника — ресурсоснабжающей организации?
Какую пользу я вижу от принятия такого решения?
Во-первых, оно экономически заинтересует потребителей в финансовой устойчивости и прибыльности таких компаний, а не только в минимальной цене и приемлемом качестве их услуг, и это стимулирует нас, с одной стороны, аккуратно оплачивать эти услуги, а с другой — голосовать скорее за направление прибыли на модернизацию фондов, а не на дивиденды, что чаще предпочитают инвесторы, лично не пользующиеся услугами объекта своих вложений.
Во-вторых, оно создаст у потребителей мотивацию и даст им право в качестве мелких участников в капитале компании изнутри контролировать эффективность ее деятельности и качество продукта, продвигая с этой целью своих представителей в ее органы управления.
Наконец, подарив многим гражданам первый опыт инвестирования, оно приобщит часть из них к этой увлекательной и потенциально выгодной сфере, и эти люди станут добровольно вкладывать свои сбережения в капитал компаний, от которых зависит их коммунальное благополучие. Это ослабит зависимость поставщиков ресурсов от дорогого банковского кредита, который в конечном счете тоже оплачивают потребители через ту часть тарифа, которая возмещает издержки поставщика. И рано или поздно эти люди начнут получать доход от таких вложений, потому что при правильной организации коммунальные услуги не могут быть убыточными.
Таким образом эта сфера сможет обрести в лице своих потребителей стратегического инвестора, максимально заинтересованного в оптимизации издержек, качества и цен ее услуг, и потенциально мощного лоббиста ее интересов в органах власти. Без этого ей, считаю, не выйти из тупика, созданного десятилетиями недофинансирования и неэффективного управления, а мы, ее потребители, будем все чаще сталкиваться с коммунальными авариями и бессильно наблюдать за ее деградацией, справедливо виня в этом власти.
Продолжая же двигаться по накатанному пути повышения тарифов без кардинальной перестройки отношений между участниками коммунального рынка, мы через несколько лет узнаем, что основная часть денег от этого повышения ушла у компаний на обслуживание их долгов, выплату дивидендов и содержание аппарата управления, тогда как износ ее основных фондов продолжал расти.
Сформировать эффективный инвестиционный механизм — это на ближайшие годы главная задача сохранения коммунальной сферы. Однако есть здесь у потребителей и другие задачи, и одна из самых актуальных — обеспечить учет качества услуги при расчете ее цены. Правилами предоставления коммунальных услуг это предусмотрено «в принципе». Но доказывание факта нарушения со стороны исполнителя фактически возложено на потребителя, а он чаще всего не имеет такой возможности, да и размер возмещения его к этому не стимулирует.
Этот вопрос поднял на последнем заседании общественного совета при Федеральной антимонопольной службе Илья Долматов из Высшей школы экономики. Он привел такой пример: при стоимости отопления 2000 рублей в месяц компенсация потребителю за его отключение на сутки сверх предельного срока, установленного этими Правилами, составит 72 рубля. Но чтобы получить эту сумму, он должен инициировать процедуру фиксации нарушения, совершив для этого десять действий. Неудивительно, что ненадлежащее качество услуги, как правило, не влечет справедливой компенсации пострадавшим, а значит, и убытка исполнителю, который побудил бы его избегать подобного в будущем.
Это можно изменить, если дополнить Правила обязанностями ресурсоснабжающей организации оперативно фиксировать на своем официальном сайте все отклонения от установленных показателей качества услуг, случившиеся в обслуживаемых ею домах, и автоматически пересчитывать размер платы их потребителей за услуги ненадлежащего качества. А также размещать на этом сайте информацию об обязательных требованиях к качеству предоставляемых ими услуг и правах их потребителей, что повысит нашу готовность защищать свои права. Думаю, вы понимаете, что добиться этого будет совсем непросто. Но побороться стоит, ибо, как говорили древние римляне, законы пишутся для бодрствующих.
