Активисты Союза журналистов сурово наехали на скандалиста, который в своей статье “Добей, чтоб не мучился!” пропагандировал эвтаназию детей-инвалидов. Состоялось заседание общественной коллегии по жалобам СЖР: “Коллегия видит в колонке подмену понятий: вместо обсуждения права на свободный выбор судьбы детей-инвалидов автор утверждает, что единственно разумным выходом является лишение их жизни”.
“Вы заставляете людей страдать только ради тех идеологем и представлений о гуманности, которые есть у вас в голове. Мы предлагаем выбор, а вы выворачиваете его так, как будто мы предлагаем всех этих даунов и инвалидов уничтожать. Ничего подобного! Мы не против пандусов, не против того, чтобы вы растили детей-инвалидов, мы за право выбора”, — декларировал обвиняемый на шумном заседании.
Этический тупик: насиловать ли природу, спасать ли тех, кто приговорен генетически? Или — как в древней Спарте — отбраковывать младенцев сразу после родов?
Коллега Павел Шеремет заметил: “Теперь Никонова все клеймят за сказанное. Он всегда любил провокационный подход в журналистике. Но сегодня возник спор, стоит ли нам вообще лезть в некоторые темы и писать о больных людях, о личной жизни известных людей, трогать национальную тему? Я не люблю дешевых сенсаций и нагнетания ситуации на пустом месте. Грань между профессиональной провокацией и элементарной тупостью и хамством очень тонка. Не выношу также и чистоплюйства, бесят люди, которые требуют “позитивных новостей” и кривятся, когда слышат крепкое словцо”.
Виктор Лошак оценил полемику скорее нейтрально: “С ходу можно назвать десяток человек, которые сделали себе имя на грязи, скандале, провокации. И это люди куда менее талантливые и с менее насыщенной судьбой. Никонова скорее всего начнут приглашать в передачи Андрея Малахова. А в “Огоньке” Саша Никонов, хотя я вместе с ним почти не работал, считался опорным журналистом, он руководил отделом науки, писал и о политике, и об общественных отношениях. Он небезынтересный писатель”.
Светлана Сорокина, принимавшая участие в недавнем трибунале и отказавшаяся провести эфир с обвиняемым по “Эху Москвы”, постфактум в своем блоге заметила: “Смею утверждать, что никакой другой повод, кроме скандала, не смог бы привлечь столько внимания прессы к проблемам детей-инвалидов, разве что какая-нибудь трагедия. Получается, Александр сумел развернуть дискуссию вокруг этой темы, привлек внимание многих, дал возможность высказаться, сформировать свою точку зрения…”.
Наказывать ли провокатора, если от провокации есть и польза?
По мне это риторический вопрос. Ведь каждому свое. Никонов делает свое публицистическое дело. Делает как умеет. А он — умеет. Он талантлив. И он честен, что среди журналистов — качество раритетное, рискну предположить.
Саша никогда не скрывал вменяемого журналистского желания обрести свои 15 минут славы. Всегда экспериментировал с читательским социумом, используя ядовитое перо, как школьный лаборант иголку: тыкал в туфельку-инфузорию и наблюдал, как в конвульсиях извивается уязвленное сообщество. Мастер. И я утверждаю это без всякого скепсиса. Признаю умение слагать слова во фразы. Сам бы он никогда не смог (имею в виду собственноручно) сделать инъекцию даже приговоренному к смерти серийному киллеру. Заботливый отец, одаренный литератор, умелый провокатор. Как-то так.
Никонов всегда старался вычислить воспаленные темы и выступить парадоксально, против течения. Вот пример.
Когда РПЦ стали возводить в статус идеологического отдела ЦК КПСС, писатель выступил с апологией воинствующего атеизма и принялся испытывать на прочность чувства православных. Цитирую: “Тем не менее Иисус не оставлял идею окрестить Фому и практически ежедневно проводил ему терапию на этот счет:
— Смотри, скоро христианство завоюет полмира. Это будет одной из главных религий, прикинь. Это же пирамида, а в пирамиде выигрывает тот, кто стоит в начале.
Фома молчал, набычившись. Тогда к нему подходили два Иуды — Иуда Искариот и Иуда Яковлев. Иуды начинали в один голос убеждать Фому:
— Сука, предатель! Жрешь с нами на халяву, а христианство принимать не хочешь. А ну-ка встал, быром принял христианство!.. Чего лыбишься?! Больше не возьмем тебя с собой исцелять немощных и заразных! Пошел от нас к фаллосу!
Чуть до кулаков не доходило, но Христос останавливал буянов:
— Ша! Кончай базар! Чувак просто недопонял. Но ничего, трижды не пропоет петух, как ему проломят башку, если он не примет христианство. Огнем и мечом, огнем и мечом”.
В “Огоньке” маргинал Никонов публиковал открытые письма Александру Минкину, рассчитывая на реакцию тиражного чемпиона “МК”.
Выпустил труд под названием “...ёвая книга” с предисловием Шендеровича. А вместе с Димой Быковым они издавали матерную газету “Мать” и чудом избежали тюремного заключения.
Ну и так далее. Я вчера созвонился с Сашей. Спросил его, ожидал ли он такую реакцию? Нет, ответил он, за эти годы написано столько тако-о-о-ого, а здесь — ярость материнская. Попросил его что-либо продекларировать для “МК”. Позиция Никонова:
— Не дело государства лезть в семью. Если родители хотят избавиться от мучений — надо помогать им радикально!
И вот здесь я со своей стороны напомню о торжестве гуманизма по-британски. В стране, являющейся оплотом демократии & либерализма, год назад, в марте 2009-го, суд принял решение отключить от аппарата искусственной вентиляции легких девятимесячного ребенка, невзирая на категорические протесты возмущенных родителей. И в Великобритании это был отнюдь не первый случай принудительной — вопреки воле родных — детской эвтаназии. У нас в России под такие меры может попасть около полумиллиона детей. Я не употребляю прилагательного “гуманные” применительно к такого рода процедурам, поскольку “рациональные” было бы адекватней, но возникает закономерный вопрос: а судьи кто? юристы? медики? родственники? или публицисты тоже?
В отношении Саши замечу: Никонов последователен, и этим хорош. Все, что он делал, — было на грани, но было смешно. Реально смешно. Хотя и оказывалось на периферии общественного прищура. Однако в начале февраля он попал-таки в новостные выпуски федеральных каналов (как сказал бы Жванецкий: “Осуществляются мечты!”) — и это было н е с м е ш н о.
