В молодости Мария Лукинична была хороша собой. Работала чертежницей в строительной организации. Ее муж, Василий Дмитриевич Горбунов, занимал высокий пост в могущественном “Мосстрое”. Детей у них не было. В 1957 году они с мужем получили великолепную однокомнатную квартиру на Университетском проспекте. Через двадцать лет муж умер. И в 1986 году Мария Лукинична, которой было уже восемьдесят лет, решила съехаться с племянницей, Лидией Александровной Невежиной.
Лидия Александровна Невежина, 1926 года рождения, служила инженером-экономистом. У нее была единственная дочь Наталья Невежина. Наталья Игоревна Невежина, 1946 года рождения, инвалид детства по психическому заболеванию. Диагноз: шизофрения.
В 1986 году Лидия Александровна Невежина начинает искать квартиру для обмена, чтобы съехаться с тетей. 9 сентября 1986 года Горбунова и Невежины переезжают в двухкомнатную квартиру по адресу: 2-я Фрунзенская улица, дом 10, корпус 2, квартира 9. В момент, о котором идет речь, дом на 2-й Фрунзенской улице принадлежал ЖСК-2 работников МИД СССР. Пай за квартиру был выплачен прежними жильцами. Когда же в начале 90-х годов стали выдавать свидетельства о собственности, по закону членом ЖСК мог быть только один человек. Им стала Лидия Александровна — остальные оказались на правах членов семьи.
Таким образом, свидетельство о собственности было выдано Лидии Невежиной, хотя права с Марией Лукиничной у них были равные, так как обе семьи, то есть Горбунова и Невежины, отдали при обмене по однокомнатной квартире.
* * *
В конце 90-х годов Лидия Александровна Невежина начала искать опекуна для себя, больной дочери и престарелой Горбуновой. Разумеется, не за красивые глаза, а в обмен на квартиру. В будущем, конечно, когда уйдет в лучший мир последний обитатель квартиры. Она нашла женщину, на которую вскоре оформила завещание. Однако Лидии Александровне не понравилось, как эта женщина за ними ухаживает. Завещание было отменено. И вот в 2004 году Лариса Михайловна Воронова, приятельница Лидии Александровны, которая живет в доме номер 46 на Фрунзенской набережной, знакомит Невежину с азербайджанцами, которые снимали у нее квартиру. Точней, не с ними — Вугаром Гадиевым и его гражданской женой Еганой Вейсовой, — а с матерью жены Севиль Рзаевой.
И вот Рзаева начала ходить к Невежиной и хвалить свою семью. Отчего бы и не похвалить: у Гадиева два кафе, одно на Комсомольском проспекте, а другое в Кунцеве.
15 февраля 2005 года Лидия Александровна Невежина пишет завещание, в соответствии с которым квартира после ее смерти становится собственностью Гадиева и Вейсовой. Этим же числом оформлено и завещание от имени Натальи Невежиной. Наталья, как мы знаем, собственницей квартиры не являлась, однако после смерти Лидии Александровны квартира должна была перейти к ней. Про Марию Лукиничну Горбунову нигде ни слова.
С февраля до апреля Севиль Рзаева передавала Лидии Александровне от Гадиева деньги на жизнь, и ей приносили обеды из “Мангала”. Но, видимо, 80-летняя женщина уже плохо понимала, что происходит. В ее тетрадке сохранились записи, из которых следует, что с 1 по 3 марта ей принесли обедов на 22 500 рублей.
* * *
В начале апреля Гадиев и Вейсова начинают склонять Лидию Александровну к оформлению договора ренты с пожизненным содержанием, объясняя свое нетерпение тем, что завещание всегда можно отменить, причем тайком от наследников. Невежиной поставили условие: или она оформляет договор ренты, или пусть возвращает потраченные на нее деньги, приблизительно 250 тысяч рублей. У заботливых друзей Невежиной наготове были и расписки, которые якобы подписывала несчастная старуха, попавшая в хитроумный капкан.
Оглушенная невероятной суммой, Невежина вынуждена была согласиться с оформлением договора ренты, проект которого ей заблаговременно принесли Гадиев и Вейсова. Откуда мы все это знаем? В бумагах Лидии Александровны сохранился проект этого договора: квартиру она оставляла Гадиеву. Однако рукой Невежиной в число будущих наследников были вписаны его гражданская жена и мать жены. То есть нетрудно понять, что условия договора должны были претерпеть существенные изменения. Количество наследников увеличивалось, а ежемесячное содержание резко уменьшалось. Есть основания предполагать, что готовила этот достойный документ специалист по работе с недвижимостью фирмы “Контакт-недвижимость” Снежана Гулидова. Во всяком случае, именно Гулидова ходила с младшей Невежиной в ПНД за справкой о ее дееспособности, а позже собирала остальные документы для регистрации сделки.
12 апреля 2005 года Гадиев, Вейсова, Рзаева и Гулидова привезли мать и дочь Невежиных к нотариусу Галине Николаевне Куликовой, Петровский бульвар, 17/1, строение 1. Привезли для оформления ренты с пожизненным содержанием. Однако, увидев Наталью Игоревну Невежину, Куликова впала в тяжкие сомнения. Лицо инвалида I группы Натальи Игоревны Невежиной украшают борода и усы, а историю болезни — короткий диагноз: шизофрения. И вдруг в кабинете Куликовой появляется врач-психиатр. Откуда он взялся? Наверное, гулял по Петровскому бульвару.
Врач, побеседовав с Натальей Игоревной, пришел к выводу, что она… ну, скажем так, не в порядке. И Куликова отказалась регистрировать договор ренты. Как же быть? Честный нотариус не взял греха на душу. Не взял — и не надо. Но тут же, в конторе Куликовой, Лидия Александровна Невежина подписала договор продажи своей квартиры Гадиеву и Вейсовой. Договор купли-продажи в свободной письменной форме. Согласно этому договору, двухкомнатная квартира площадью 60 квадратных метров в двух шагах от Комсомольского проспекта была продана за 243 644 рубля 12 копеек (оценка БТИ). В переводе на американскую валюту стоимость квартиры, таким образом, составила приблизительно 8 тысяч долларов. По-моему, недорого.
* * *
Но даже этих денег Невежина не получила. И нет даже клочка бумаги, отдаленно напоминающего расписку, как нет и ни одного упоминания о том, что деньги были переданы бывшей владелице квартиры. Однако 27 апреля этот договор был зарегистрирован в регистрационном округе №4 М.И.Суровой. В пятом пункте этого договора значится: “Между гр. Невежиной Лидией Александровной, гражданкой Вейсовой Еганой и гражданином Гадиевым Вугаром установлена договоренность о заключении договора безвозмездного пользования квартирой по вышеуказанному адресу после регистрации настоящего договора в Главном управлении Федеральной регистрационной службы по Москве и перехода права собственности на имя гражданки Вейсовой и гражданина Гадиева…”
Однако этот дополнительный договор заключен тоже не был. И Лидия Александровна Невежина начала нервничать. Она просит свою знакомую выяснить, кому принадлежит квартира. Знакомая поехала — и, к своему ужасу, узнала, что квартира находится в собственности Гадиева и Вейсовой. Почему к ужасу? Потому что Лидия Александровна никому ничего не сказала и никто понятия не имел о том, что она намерена сделать.
20 июня 2005 года Лидию Невежину доставили в больницу с подозрением на пневмонию. Это была странная пневмония: Невежину постоянно рвало. 6 июля ее перевели в инфекционное отделение больницы №61 — речь шла о рожистом воспалении ноги. На другой день она умерла. 9 июля 2005 года тело Невежиной было кремировано. Похоронами занимались новые владельцы квартиры. Они так волновались, что не оповестили никого из знакомых и родственников Невежиной. Так была предана огню тайна ее смерти.
* * *
Спустя неделю после похорон Лидии Александровны ее дочь, Наталья Игоревна Невежина, позвонила дальней родственнице Екатерине Бобковой и сказала, что утром ее встретила паспортистка и спросила, когда она выпишется из квартиры. О столетней Горбуновой никто даже не вспомнил. Видимо, она отошла в разряд “московской недвижимости”, и если ее нельзя было продать — то можно было выбросить. Поэтому все внимание новых обладателей квартиры сосредоточилось на Наталье Невежиной. Горбунова лежит, а эта ходит. И мешает. Чужие люди в квартире! Кому охота терпеть посторонних у себя дома?
Бобкова приехала в Москву 30 июля. 1 августа М.Л.Горбунова оформила на ее имя доверенность, и Бобкова обратилась в Хамовническую прокуратуру с заявлением о возбуждении уголовного дела по факту мошенничества.
Это несчастное заявление было отправлено в ОВД “Хамовники” и еще долго блуждало из ОВД в Хамовническую межрайонную прокуратуру и обратно. Наконец 16 февраля 2006 года капитан милиции УУМ ОВД “Хамовники” Д.В.Соснин вынес постановление, смысл которого даже после десятого прочтения остается не ясен.
Соснин пишет: “В своем объяснении Гадиев показал, что договор купли-продажи заключался по доброй воле со стороны Л.А.Невежиной без какого-либо принуждения с его стороны… Гадиев утверждает, что после заключения сделки им была передана Л.А.Невежиной вся сумма денег, указанная в договоре, но каким образом передача денег была письменно оформлена, он не помнит.
Но 23 августа 2005 года дочь Л.Невежиной Наталья пояснила, что несколько дней назад в помещении кафе “Мангал” (которое принадлежит В.Гадиеву. — Прим. авт.) женщина по имени Сева (Севиль Рзаева. — Прим. авт.) и риэлтор Снежана заставили ее подписать расписку в том, что они якобы перечислили на сберкнижку ее мамы 300 тысяч рублей, но при этом книжку ей не показывали и не передавали. Кроме того, продиктовали письмо от ее имени о том, что Екатерина Бобкова и участковый Соснин А.В. хотят продать ее квартиру и поделить между собой деньги. Опросить Вейсову Е.З. не представилось возможным, так как она, по словам В.Гадиева, находится в г. Баку.
…М.Л.Горбунова в своем объяснении утверждает, что в ноябре 2004 года Л.А.Невежина познакомилась с некой Севой. Та вошла в доверие к Невежиной и уговорила ее подписать завещание, а затем договор ренты на квартиру, пообещав взамен пожизненное содержание и уход за всеми проживающими в квартире. С февраля по апрель 2005 года ей стали давать деньги на питание и содержание квартиры, из кафе “Мангал” приносили обеды. За эти обеды Гадиев предъявил Невежиной счета на 250 000 рублей. Со слов Л.А.Невежиной, настаивая на подписании договора купли-продажи, Гадиев и Вейсова требовали от нее оплаты долга либо продажи квартиры. В итоге она подписала договор купли-продажи. В конце апреля 2005 года Невежина Л.А. неоднократно пыталась связаться с Гадиевым, так как считала, что тот обманул ее, но Гадиев всячески избегал встреч. При этом Невежина постоянно твердила, что ее обманули. Вскоре она скончалась в больнице.
…В материалах проверки указывалось, что в устной беседе нотариус Куликова Г.Н. пояснила, что к ней в апреле 2005 года обратились В.Гадиев, Е.Вейсова и владелец квартиры Л.Невежина с просьбой зарегистрировать договор ренты, но им было отказано в этом, так как помимо собственника в квартире были зарегистрированы еще две престарелые женщины, обе инвалиды I группы. Поскольку отказала нотариус именно Гадиеву и Вейсовой, не знать о незаконности предполагаемой сделки они не могли, следовательно, пошли на нарушение закона намеренно.
Мной на основании имеющихся материалов проверки был подан рапорт об обнаружении в действиях Гадиева Вугара и Вейсовой Еганы признаков состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст.159 УК РФ (мошенничество. — Прим. авт.), который направлен в СО для принятия решения в соответствии с законом. В СО при ОВД района Хамовники был получен отказ, так как данный материал подлежит рассмотрению в гражданском суде.
Принимая во внимание, что имеются данные, указывающие на отсутствие в действиях Гадиева В.Р. и Вейсовой Е.З. признаков состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 159 УК РФ,
Постановил:
Отказать в возбуждении уголовного дела в отношении Гадиева В.Р. и Вейсовой Е.З.”…
Итак, что же получается? Капитан А.В.Соснин пришел к выводу, что в действиях вышеописанных граждан имеются признаки преступления, которое в УК РФ именуется мошенничеством. Соснин подал рапорт в следственный отдел ОВД Хамовники, откуда пришел загадочный ответ: данный материал подлежит рассмотрению в гражданском суде. И Соснин делает вывод: раз так, в действиях Гадиева и Вейсовой признаков мошенничества нет. И, стало быть, в возбуждении уголовного дела следует отказать. Абсурд состоит в том, что признание сделки недействительной рассматривается в пределах гражданского судопроизводства, а мошенничество — это уголовное преступление. И выходит, что вышестоящие товарищи порекомендовали капитану Соснину забыть об уголовном деле, так как в суде слушается гражданское. С каких это пор, позвольте полюбопытствовать, возбуждению уголовного дела мешает рассмотрение в гражданском суде?
* * *
А что, кстати, происходит со слушанием пресловутого дела о признании сделки недействительной? Все очень хорошо. С августа прошлого года слушание по разным причинам переносилось семь раз. И лишь 23 июня состоялось наконец первое заседание.
А пока тянется судебная волокита, столетнюю М.Л.Горбунову пришлось перевезти к дальней родственнице Екатерине Бобковой. Человека, который ухаживал за Горбуновой и Натальей Невежиной, новые владельцы из квартиры выставили, а Горбунова уже пять лет не встает с постели. Последним препятствием на пути к окончательному решению вопроса оказалась Наталья Игоревна Невежина. Господи, да пожалуйста! 19 мая наряд милиции забрал на улице психически больную женщину, доставил в ОВД “Хамовники”, откуда она на “скорой помощи” была отправлена в Алексеевскую больницу, где находится и по сей день.
Вот, собственно, и все. Теперь квартира свободна. Новые владельцы выбросили все вещи Горбуновой и Невежиной. Теперь там начался ремонт. В последних числах мая Гадиев передал Бобковой 200 долларов — на содержание Марии Лукиничны. А сказать по-русски: чтобы не вякала и не мешала наслаждаться чудесной квартирой в престижном районе Москвы. А еще Гадиев прислал ей по электронной почте проект мирового соглашения по гражданскому делу: они выплатят Наталье Игоревне 8 тысяч долларов плюс небольшое ежемесячное пособие на содержание Невежиной и Горбуновой. Бобкова поинтересовалась, что означает цифра 8 тысяч долларов? Ей объяснили, что это стоимость квартиры по оценке БТИ. Бобкова от лестного предложения отказалась. Ну, что ж. По странному совпадению вслед за этим ее перестали пускать в больницу к Наталье Игоревне. Все идет по плану. М.Горбунова, которой сто лет, за себя постоять уже не сможет, а о Наталье Игоревне позаботятся врачи психиатрической больницы. С новосельицем, Вугар Гадиев и Егана Вейсова!
* * *
Иногда я думаю: как же прекрасно, что подавляющее большинство жителей нашей страны не имеет даже отдаленного представления о масштабах разрушения отечественной правоохранительной системы. Если бы люди понимали, о чем на самом деле идет речь, многие, возможно, предпочли бы прыгнуть из окна.
Представьте себе живое существо, каждый сустав и каждое сочленение которого приходит в движение лишь после того, как туда попадет масло. Поднять руку — капни, согнуть ее в локте — капни, пошевелить пальцем — капни. А рук-то две, а пальцев-то десять, а есть еще голова, ноги и т.д. Представили? Разве может такое существо идти, двигаться вперед? Ему бы проползти метр-другой…
Ведь история с квартирой Невежиной, по сути дела, чрезвычайно проста. Никаких действий с этой квартирой производить было нельзя, поскольку там зарегистрированы и постоянно проживают два инвалида I группы. Причем одному из этих инвалидов сто лет, а второй состоит на учете в ПНД.
Просто нель-зя. Точка.
Однако нашлись люди, которые нарушили этот безусловный и однозначный запрет. Цепочка длинная. Начинается она с Ларисы Михайловны Вороновой, якобы хорошей приятельницы Невежиной. Это она познакомила пожилую женщину с желающими получить квартиру Гадиевым, Вейсовой и Рзаевой. Классическое предательство — вот с чего все началось.
Потом Лидия Александровна Невежина подписывает завещание. Кем оно заверено? И.о. нотариуса Натига Агамирова Александром Кадейкиным. Разве он не знает, что в квартире — три беспомощных человека, а в случае смерти Невежиной останутся два инвалида?
Снежана Юрьевна Гулидова — специалист по работе с недвижимостью фирмы “Контакт-недвижимость”, улица Таганская, д. 29, — она собирала документы у нотариуса и ходила с Н.Невежиной в ПНД. Она отдавала себе отчет в том, что происходит, поскольку она профессиональный специалист по работе с недвижимостью.
Нотариус Галина Николаевна Куликова, которая сама подтвердила в беседе со следователем А.В.Сосниным, что в помещении ее конторы был подписан Л.А.Невежиной договор купли-продажи ее квартиры. Она была обязана вмешаться. Но не вмешалась. Мало того, пригласила врача-психиатра, который фактически вынудил Невежину перейти от договора ренты к договору купли-продажи. Еще два человека…
И, наконец, начальник МОБ ОВД “Хамовники” УВД ЦАО г. Москвы А.А.Дементьев и заместитель Хамовнического межрайонного прокурора г. Москвы Е.В.Просина. Это они утвердили постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, и отказ этот мотивирован тем, что “данный материал подлежит рассмотрению в гражданском суде”. Мошенничество — уголовное преступление. Как понимать такое сердечное участие представителей власти в деле Гадиева и Вейсовой?
Единственный, кто попытался назвать вещи своими именами, — это капитан милиции А.В.Соснин. Но что может сделать следователь милиции против начальника ОВД и заместителя районного прокурора?
Преступления с квартирами уже давно превратились в Москве в колоссальную проблему. Ее неразрешимость состоит в том, что все участники таких преступлений прекрасно знают, что им ничего не будет. Если бы нотариусы, риэлторы, врачи и следователи понимали, что их схватят за руку и накажут, они бы долго думали, прежде чем принять участие в этом злодействе. Но долго думать незачем: не схватят и не накажут. И все это знают.
Почему не наказывают? Потому что государственная машина работает лишь после того, как из масленки капнет. Зачем же разбивать масленку? Выходит, именно в этом сегодня и состоит приоритет одной шестой части планеты под названием Земля: все на охрану масленки.
Прошу считать эту публикацию обращением в Генеральную прокуратуру РФ.
P.S. Так почему все же находится в больнице Наталья Невежина? И почему завотделением утверждает, что посещать ее можно будет только после установления опеки? Вы не ошиблись, доктор?
