Алябьев о скандале с Тихоновым: от разногласий страдает только биатлон

«Мы можем поспорить с Тихоновым, но у нас прекрасные отношения»

Грандиозный скандал в российском спорте продолжает набирать обороты. Коллективное письмо ветеранов биатлона с критикой в адрес четырёхкратного олимпийского чемпиона Александра Тихонова вызвало шквал комментариев и откликов с обеих сторон разгоревшегося конфликта. Не заставил себя ждать и реакция самого Тихонова. На высказывания о недипломатичности, конфликтности, «площадной брани, грязной ругани и безобразных интригах» у знаменитого спортсмена нашлись не менее выразительные контраргументы: презрение, «мелкий стыд» и упрек: «Что же вы сделали для российского биатлона? – Кроме развала, абсолютно ничего».

«Мы можем поспорить с Тихоновым, но у нас прекрасные отношения»
Александр Тихонов.

При таком широком резонансе верным был только известный принцип audiatur et altera pars (следует выслушать и противоположную сторону). Однако к разговору о письме оказались готовы далеко не все, якобы поставившие под ним свою подпись.

Тем не менее, побеседовать с «МК» согласился Анатолий Алябьев, олимпийский чемпион, заслуженный мастер спорта СССР. Его фамилия третья в списке подписавших то самое, породившее бурю письмо.

— Анатолий Николаевич, согласились бы вы прокомментировать ситуацию с критикой Александра Ивановича Тихонова?

— Кто вам сказал, что там критика? Наоборот, дали ответ на его критику и оскорбления. Там ничего другого нет, все нормально. Я видел это письмо. Его отослали мне по электронной почте. Почитал, посмотрел. Я согласился. Конечно, Саша очень много сделал. Но местами я был с письмом не согласен, даже звонил им в СБР. Говорю, передайте товарищу этому, кто пишет, чтобы пересмотрели. За 11 лет своего президентства Тихонов сделал очень много по развитию биатлона в России: столько стадионов построили

Александр Иванович мой хороший друг. Но он не только критикует, а просто оскорбляет, называет идиотами, паразитами, еще кое-как… Так он отзывается обо всех. С этим я согласился: все-таки нельзя оскорблять, да еще в таком возрасте. Только нагнетать нездоровую обстановку. То, что Тихонов великий спортсмен и сделал очень много для нашего биатлона, — это понятно и действительно так. Нам всем еще предстоит сделать столько, сколько смог он. Но вот эти его оскорбления в адрес по сути дела всех — тех же Драчева, Кравцова, Чудова, Черезова, других ребят — недопустимы. Так делать нельзя.

Тихонов мне звонил. Вчера разговаривали, сегодня уже два раза. Выясняли отношения.

— К чему в итоге пришли?

— Он спрашивает: «Что вы сделали для биатлона?» Я лично в федерации не работал. Я работал в военном институте. Не одну тысячу курсантов выпустил людьми с большой буквы. А то он пишет: «Что сделали Маматов и Алябьев?» Нами тоже сделано немало. Мы в другом плане работали. Лично я, например.

В общем, нормально поговорили. Повторюсь, у нас с Тихоновым хорошие дружеские отношения. Это разборки, знаете, сор… Его все-таки нежелательно выносить из избы. Надо садиться за круглый стол и обсуждать, говорить где-то напрямую: «Драчев, в чем ты не прав? А ты, Алябьев?» Вот как надо делать, а не писаниной заниматься. Писать мы все можем, у всех могут быть нехорошие слова. Но что бы ни говорили, Тихонов есть Тихонов, великий Тихонов. Он был и остается моим близким товарищем.

Саша очень эмоциональный, резкий. Иной раз надо выдержать паузу, а он — нет — пошел напрямую. Такой человек.

Поспорили. Я свое мнение изложил, он — свое. Конечно, где-то мы расходимся во взглядах. Но в итоге у нас остаются прекрасные отношения. Попрощались так: «Саша, всего тебе доброго! До встречи!»

— Вы говорили, что звонили тем, кто писал это письмо. Кто же все-таки его автор?

— Да какой там! Я даже и не знаю. Мне самому интересно было бы узнать, кто это написал. Бог его знает, кто автор! Я звонил Володе Драчеву, Сереже Тарасову. Говорю, скажите тем, кто пишет эти письма, пусть немножко поаккуратнее будут. Надо приводить конкретные факты.

— Как они о реагировали на ваш звонок?

— Драчев говорит: «Откуда я знаю!». Якобы тоже не знает, кто писал. Его помощники или еще кто-то. Конечно, не говорят. Понятно, что не скажут. Я согласен только с тем, что Александр Иванович не критикует, а именно оскорбляет. Оскорблять никого нельзя.

Мы можем поспорить с Тихоновым по-мужицки, поругаться из-за чего-то. Уже бывали такие случаи. Мы иногда не согласны друг с другом. Но еще раз скажу: у нас отношения великолепные.

Для всех и всегда хорош не будешь. В чем-то я не прав, в чем-то он. Но от разногласий только страдает наше общее дело — биатлон. У меня никакого зла нет.

Собрался бы Тихонов, пришел, поговорил с Драчевым. Печально, что все это творится уже давно. Никак не можем найти общий язык ни со старой федерацией, ни с новой. Все время есть недовольные.

— Как же наладить диалог?

— Очень многое зависит от Александра Ивановича, от Драчева и правленмя. Могли бы позвонить, пригласить на разговор. Позвали бы Привалова, еще ребят помоложе. Надо садиться вместе и обсуждать все вопросы. Всегда об этом твержу.

Раньше я был миротворцем. Меня даже называли адвокатом. Старался поссорившихся мирить. Иногда получалось, иногда нет. Если усмирим разногласия, российский биатлон от этого выиграет.

Инициатива диалога должна исходить от СБР: прежде всего от Драчева. Тарасова, Чепикова. Пока мы лишь озлобляем друг друга.

— А они настроены на такое разрешение конфликта?

— Конечно! И давно. Когда Драчева избрали президентом СБР, казалось, все находилось. Думал, слава Богу, хоть сейчас не будет разногласий. Потом что-то опять случилось. Володя не взял Польховского. Взяли какого-то тренера, которому важен документ, а не работа… Вот все и началось, обстановка накалилась. В регионах тоже все видят и знают. А дальше — больше…

— Почему это письмо возникло именно сейчас?

— Не знаю. Полагаю, идея его появилась давно. Они пытались. Я слышал в разговорах. Александр Иванович написал раз, два; оскорбил Резцову. Были моменты. Ответа никакого не последовало. Резцова что-то написала, как выступала в свое время. А кто-то не писал. Все накапливалось постепенно.

С нами никто не согласовывал. Перед фактом поставили. Когда написали, позвонили мне, прислали. Насколько я понял, они всем разослали эти письма, и предлагалось всем недовольным высказаться. Знаю, что получил Васильев, Аликин – все, у кого есть электронная почта.

— Вы говорите, СБР готов к диалогу…

— Говорю, но в руководстве я никогда не был и не хочу туда идти. При любом президенте – хоть при Прохорове, хоть при Тихонове или Драчеве. Это закрытое акционерное общество. Так было всегда, в прямом смысле слова. Мне предлагали туда пойти, но я по характеру немного другой человек.

— Почему вам не хотелось принять это предложение?

— Не буду сейчас говорить, как и для чего предлагали туда идти. У каждого президента своя команда. Я бы ни в одну из них не вписался. Не приемлю никакой несправедливости.

— Там она есть?

— Наверное, есть, если пишут со всех сторон. Недостатки у каждого имеются. Но все можно решить за круглым столом.

— Александр Иванович согласился бы на перемирие?

— Надо у него спрашивать, но думаю, что да. Мне кажется, пришел бы, если бы ему позвонили и позвали. Сказали бы: «Хватит дурью маяться!». Но лучше спросить у него самого.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру