Фест открывала мировая премьера — балет экс-худрука (а теперь президента) Кремлевского балета Андрея Петрова «Волшебная флейта». Оперу Моцарта Петров лелеял перевести на балетный язык уже несколько лет. Премьеру делала международная команда: художниками-сценографами спектакля выступили итальянцы Анжело Сала и Аьфредо Корно, и эти красивейшие и масштабные (хорошо вписывающиеся в циклопические размеры кремлевской сцены) декорации уже с момента открытия занавеса внятно продекларировали концепцию спектакля, задуманную постановщиками, — перед нами театр в театре. Старинные театральные механизмы, издавна приводящие в действие машинерию, все эти зубчатые колеса, рычаги, опускающие и поднимающие декорации, что создают на сцене иллюзию чуда, выставлены здесь на всеобщее обозрение и приводятся в действие разодетыми в камзолы и пудреные парики лакеями, а на сцене маленький Моцарт (Александр Хмылов) играет на клавесине, собственно и сочиняя «Волшебную флейту».
Оригинальное оперное либретто Шикандера переделано в балет почти в точности, не очень сильно пострадала при этом и моцартовская партитура (оркестровая редакция — Владимир Качесов), Петров уже не в первый раз за недостатком востребованных балетных тем переигрывает оперные хиты на балетный лад (так было с моцартовской «Свадьбой Фигаро» или с «Русланом и Людмилой» Глинки). Другое дело, способна ли музыка, очищенная от оперных арий, заменить балетную, становится ли в этом случае она пригодной для танцев? Думается, что некоторая немузыкальность хореографии новоиспеченной «Флейты», ее излишняя иллюстративность (впрочем, во многом объясняемая еще и задачами, которые ставит перед собой спектакль, предназначенный, по мысли дирекции Кремлевского дворца, для семейных просмотров) связана именно с этой проблемой.
Очистив сюжет от излишней масонской подоплеки (и Моцарт, и Шикандер, как известно, были масонами), бывший кремлевский худрук поставил вполне традиционный двухактный балет с крепкой и внятной (что большая редкость по нынешним временам) режиссурой, снабженный двумя развернутыми па-де-де, множеством вариаций и адажио и представляющий труппу в наиболее выгодном свете. Во всем блеске мастерства и технической оснащенности предстают в «Волшебной флейте» две главные пары: Михаил Мартынюк (принц Тамино) — Ирина Аблицова (Памина), Кирилл Ермоленко (птицелов Папагено) — Алиса Асланова (его подруга Папагена), есть что потанцевать трем пажам и Царице ночи (Александра Тимофеева), да и для каждого артиста Кремлевского балета нашлось свое место в этом многонаселенном балетном спектакле.
То, что труппа обладает хорошим потенциалом, убедила и последующая за премьерой череда спектаклей где вместе с кремлевскими артистами в балетах кремлевского репертуара выступали международные звезды. Вместе с шикарным по экстерьеру англичанином Ксандером Перишем, отменным Гансом в «Жизели», предстал, например, Евгений Королев (партия Жизели, правда, не слишком подходит Ирине Аблицовой). А солнечный Меркуцио Егора Мотузова в балете Григоровича «Ромео и Джульетта» вообще стал главным героем спектакля (Ромео — Андрей Писарев и Джульетта — Жанна Губанова, новые солисты Кремлевского балета совсем неплохо справились с новыми для себя партиями, которые требуют, однако, дальнейшей шлифовки). В партии Голубой птицы молодой солист Даниил Росланов продемонстрировал полетность и серию чистейших заносок, соперничая в танце с одним из сильнейших виртуозов Мариинки Владимиром Шкляровым, да и вообще вся «Спящая», как и сама «красавица» Аврора из этого балета (Татьяна Болотова из Стасика), оказались лучшими на этом фестивале.
Если кто и разочаровал, так эта знаменитейшая пара из Ковент-Гардена Стивен Макрэй и Сара Лэмб, герои летних московских гастролей лондонского Королевского балета. Крошечные британцы просто терялись на огромных просторах кремлевской сцены, к тому же их подвела фонограмма (вообще фестивали такого уровня следует проводить с «живым» оркестром или не проводить их вовсе) — в коде «черного» па-де-де по ошибке поставили музыку, используемую для этого куска в Кремлевском балете, а не ту, что в ходу у англичан. Не вписался в стиль кремлевского «Лебединого» и мундирчик Макрэя, в котором тот танцует Зигфрида в Лондоне. Неудобно говорить, но добросовестные артисты вообще-то учат ту редакцию классического балета, в которой они намерены выступить, а не ездят со своим уставом в чужой монастырь. Образцом для подражания в этом случае следует признать кубинца Йоэля Карреньо. Премьер Национального балета Норвегии не только отлично станцевал в «Корсаре» именно в той редакции (Григоровича), в какой этот балет идет в Кремле, но и выучил совершенно новую для себя партию (Мизгиря) в петровском балете («Снегурочка»), который никогда ранее не исполнял.
Тем не менее главным событием балетного марафона в Кремле стал проект Kremlin Gala или шоу под названием «Звезды балета XXI века», некогда придуманное в Америке супругами Тенсерами. В Москве оно прошло уже в пятый раз и представило, например, таких звезд мирового балета, как Карлос Акоста, Роберто Болле, Люсия Лакарра и Марлон Дино, то есть именно тех артистов, с чьим именем сегодня ассоциируется само слово «балет». И если искусством Акосты, Лакарры и Дино Москва могла наслаждаться совсем недавно, Роберто Болле давненько не баловал российскую столицу своим присутствием и каждой мышцей тела, каждым поворотом своего мощного торса в партии баланчинского Аполлона являл собой совершенство и утверждал незыблемость законов балетной гармонии.
