Гении приходят на прием редко, но всегда не вовремя. Непризнанный гений идет по жизни только для того, чтобы нести факел, освещающий путь человечеству, щедро расточающему свое слабоумие в самых разнообразных формах.
Любой высокопоставленный чиновник, занятый с утра до вечера текучкой, воспринимает такой визит как шоковое явление.
Секретарша докладывает о посетителе и с умилением наблюдает, как шеф мучительно пытается вспомнить, кто к нему направил непрошеного гостя или как тот сумел записаться на прием.
— Я к вам по делу государственной важности, речь идет о спасении мира, — с порога начинает гений.
— Очень хорошо, — автоматически отвечает чиновник. — Присаживайтесь, пожалуйста.
— Ничего хорошего, — прерывает его посетитель. — Вы же видите, что мир катится в тартарары.
— Вижу, не слепой, — уже инстинктивно, из чувства самосохранения соглашается почуявший опасность хозяин кабинета. — А почему вы пришли именно ко мне?
— Мне сказали, что у вас есть выходы на самый верх, что к вашему мнению прислушиваются.
— Ну и как вы собираетесь спасать мир? — несколько смягчается чиновник.
— Этого я вам не скажу. Вы хоть понимаете, что это секретная информация, — он с жалостью и презрением смотрит на собеседника. — Я могу сообщить ее только первому лицу.
Он многозначительно поднимает глаза вверх. Чиновник начинает раздражаться:
— Так идите тогда к первому лицу, зачем вы ко мне пришли?
— Кто ж меня туда пустит? — гений смотрит на чиновника как на законченного идиота.
— Но ко мне же вас пустили, и, как я вижу, совершенно напрасно это сделали. Мы только зря теряем время! — в голосе хозяина кабинета звучат металлические нотки. Он демонстративно смотрит на часы и начинает вставать из-за стола.
— Вы такой же бюрократ, как и все. Я уйду, но я не просто так уйду, а выброшусь! — экзотический посетитель хватает свою папку и бросается к окну.
— А чего вы здесь выбрасываетесь, — пугается чиновник. — Вот идите в соседний кабинет и там выбрасывайтесь себе на здоровье!
— Между прочим, я умею управлять пространственно-временными изменениями, — решительно заявляет гость.
— Это любой может. Стоит только переехать из одного конца Москвы в другой — и ты уже в другом времени и пространстве! — хозяин кабинета начинает оттеснять гения к двери.
— Ладно, ладно, я уйду, — миролюбиво соглашается тот. — Но зря вы мне не верите.
— А почему я, собственно говоря, должен вам верить?
— Я разве не убедил вас в том, что могу управлять законами природы?
— Нет, не убедили.
— Вот вы чем заведуете? — спрашивает гость уже у порога.
— Чем надо, тем заведую, — огрызается хозяин кабинет. — Если хотите, погодой.
— Хорошо, вот вам мой телефон, — посетитель протягивает визитную карточку. — Вам придется мне поверить, потому что завтра в это время пойдет дождь.
— Дождя не было целую неделю и завтра точно не будет! — торжествующе заявляет чиновник. — Смотрите, какое солнце днями напролет, и у нас аналогичный прогноз на ближайшие дни.
— Посмотрим, — загадочно улыбается непризнанный гений и уходит.
На следующий день с началом рабочего дня как назло зарядил сильный дождь. Чиновник достал из ящика стола визитку вчерашнего посетителя, долго вертел ее в руках. Потом порвал на мелкие кусочки и выбросил в урну.
Семен Семеныч
Осенило
ЖИЛ-БЫЛ ВОЖДЬ...
● Вождь сердился, когда ему говорили, что ночами исчезают люди, будто он должен был бросить все дела и пойти на их поиски.
● Он верил только фактам, заслуживающим доверия; а таковыми были слова Лаврентия Павловича.
● Вождь стоял выше обид Лаврентия Павловича, который хотел свои проблемы решать его руками, хотя у того самого руки были лучше приспособлены для осуществления разных пакостей.
● Он освободил народ от рабства, даровав ему свободу, но в стране существовала цензура, поэтому подданные так и не узнали о его щедрости.
● Несмотря на занимаемую должность, Вождь в лицо любил говорить, что он думает о нем. Лаврентий Павлович не всегда соглашался на столь мягкий приговор своего земляка.
● Вождь готов был отдать все за то, что имел.
Джанни Джанини
в рифму
БАЛЛАДА О СТРОКЕ
Жил-был трубадур, знаменит и умен,
Назвал бы его, да хочу без имен,
Строкой постоянно читателя жег,
Но смерть подошла:
«Собирайся, дружок».
Тогда заупрямился наш трубадур
И смерти сказал (вот уж дура из дур):
«Тебе вариант предлагаю такой —
Хочу умереть со своею строкой,
В любом — как лишь
это случится — году
Безропотно вслед за тобою пойду,
А то ты вцепилась в меня, как репей,
Присядь, подожди,
пепси-колу попей…»
Степенно шли годы,
менялись века —
Но не умирала в народе строка.
Заплакала смерть и ушла налегке…
Пожалуй, закончим на этой строке.
Евгений Минин
Ведущий — Джангули Гвилава, E-mail: satira@mk.ru
