Фильм называется «Последний». Короткий метр. Азербайджан. Деревня Сурра, 120 км от Баку. Кругом горы. Воду привозят на осликах. Артистов всего двое — старик и 15-летний юноша. Общий хронометраж — 12 минут. Зачем Пикалов со товарищи отправился в теперь уже далекую и не слишком знакомую страну, которая когда-то была частью нашей общей родины? Ответ простой: не всегда же хочется быть в тренде.
Это фильм про войну, Вторую мировую. А впрочем, про все войны сразу. Про последнего ветерана этой войны. И не важно, какой это год и кто этот человек по национальности. Он живет один в заброшенной южной деревеньке, в утлом домике совсем на отшибе. Ему много-много лет. Рядом нет никого. Наверное, он почти безумен, потому что с утра до вечера разговаривает с холодильником — единственным живым существом в его личном пространстве. Затем умирает и холодильник. Течет. Вода уже по щиколотку, почти по колено, она наполнила собой всю комнату. Старик ничего не замечает, ему неинтересно, не важно. Его разговор продолжается. Но холодильник все-таки мертв.
Он последний ветеран, так оказалось. Совершенно случайно об этом узнает мальчик, разносчик продуктов. Вот, собственно, и всё. Философская притча, больше ничего. А разве надо что-то еще говорить о войне?
Это фестивальное кино, конечно. То самое кино, на которое сделано уже столько пародий, которое проклято, но еще не забыто. Этот русский андеграунд еще называют конъюнктурным, снятым специально «под Запад». Но стоит ли обобщать?
Очень важно избежать цинизма. Вот вам одна деталь: режиссер Пикалов снимает это о своем деде. Да, совершенно реальном ветеране Второй мировой. Ему 91, и… он тоже разговаривает с холодильником. Это посвящение 37-летнего внука.
Министерство культуры Азербайджана дало деньги, половину бюджета. Предоставило многочисленную группу помощников из местных. Пейзаж, небо, рассвет — все азербайджанское. Артисты тоже. По сценарию, старик должен быть очень древний, сами понимаете. Нашли такого, его зовут Идрис. Правда, ему 66, но выглядит на все 150. Это артист, нервный, недоверчивый. Русский режиссер нянчится с ним как с ребенком.
Приехал на съемку: всё стоит, все стоят. Что такое? «Артист учит роль», — отвечают благородным шепотом. Да, это святое! В начале Идрису его собственный монолог у холодильника вообще не понравился. Он все забраковал, переделал.
Юношу играет молодой человек по имени Джордж, а по фамилии Кафаров. Он живет и воспитывается в детском доме недалеко от Баку. Ему 15 лет. Отец — литовец, бросил семью, когда мальчику было два года. В наследство, правда, осталось такое экзотическое имя, которое сейчас выглядит вполне актуально, учитывая необычайную тягу азербайджанцев к Европе. В прошлом году Джорджа снял Егор Кончаловский в киноальманахе «Баку, я люблю тебя». Он там сыграл с известной итальянкой Азией Ардженто, поэтому теперь уже считается практически молодой бакинской звездочкой. По-русски Джордж не говорит, но все понимает, он же профессионал.
— Сакит!!! — кричит второй режиссер Камран.
«Сакит» — по-азербайджански «тишина», и чем данный призыв, обращенный к соплеменникам, будет громче и страшнее, тем больше вероятность, что они его поймут-таки и будут молчать. Ведь тишина на съемках — священна, а местные все равно очень любят побалагурить под неисчислимое количество чая.
— Сакит!!! — взрывается Камран уже совсем неистово, и вот тогда наступает настоящее безмолвие, момент истины.
…Льется вода, много воды. Она подается из баков через специальные трубы. Вода — это символ, понятно. Бездушное течение жизни, уносящее в своем потоке все, даже память о былом. Но вода олицетворяет и жизнь — все течет, все меняется, помимо нас, без нас.. Водяное перемирие — между кем и кем? Его нет и не будет, все утонет в забытьи. Это грустно, конечно, но страшно философски.
Фильм под названием «Последний» сейчас пойдет под монтаж, если для этого найдутся деньги, конечно. Дальше — фестивали. Премьера намечена на 9 мая следующего года — в Баку и Москве одновременно.
