О прекрасном — истинно ценном — царицынском доме-памятнике “МК” писал уже не раз (№№ за 15.10.08, 25.10.09). Старались, привлекали внимание, люди-то всегда тянутся к настоящему, пусть его, настоящего, и щепотка, кусочек… Но у кого-то, видать, эта щепотка давно была бельмом на глазу.
Обитатели дома, постоянно защищая в суде свое право на проживание, старались устроить по этому адресу народный музей, созывали на разнообразные акции-выставки (недавно так душевно отметили 71-й день рождения Венечки Ерофеева). И вот все кончилось.
— В три часа ночи жительница дома, беременная девушка, почувствовала запах гари, — рассказывает “МК” Кирилл Болдырев, чья семья живет в этом доме с незапамятных времен, — кстати, легко можно было понять, что тут мало народу на праздники (четверо взрослых, один ребенок), — окна почти не горели, машин во дворе не было. Да и я отъезжал по делам, но как только сообщили о пожаре, сразу же прибыл на место.
В одной из квартир на первом этаже несколько недель не появлялся хозяин. Вот там-то и произошло возгорание.
— А не могло быть проблем с проводкой? — спрашиваю у Кирилла.
— Нет, квартира отключена от электричества. Все очень подозрительно. Было открыто окно. И люди видели следы на снегу, которые к этому окну вели. Я не пожарный эксперт, но зашел внутрь и обнаружил последствия как будто бы брошенной в окно бутылки…
— Быстро ли приехали пожарные?
— Через 10 минут. Сам дом горел медленно, поначалу открытого пламени не было видно, лишь дым валил. Пожарные сказали типа “да фигня, всё потушим!”, были очень доброжелательны. Мы могли бы еще спасти свои документы, вещи, была возможность. Но мы им поверили.
— А что же им помешало?
— Потом приехало начальство — и милицейское, и МЧСовское. С этого момента тушить практически перестали. Пожарные стали молчаливыми, несколько раз посылали нас на три буквы. У них разом замерзли брандспойты, закончилась вода. Один из жильцов подслушал разговор двух прибывших начальников (к сожалению, это не записано на диктофон), прозвучала фраза: “Они за него борются, но нам этот дом невыгоден”. Огонь пошел на второй этаж. В результате просто сожгли дом, намеренно и целенаправленно. Это невозможно доказать, но мне это настолько очевидно, что даже говорить не о чем.
Кирилл продолжает:
— Когда начальник сказал: “Ну все, дом не спасти” — пожарные вдруг стали лить из всех стволов. Почему до этого шланги не работали — не знаю. Вообще, это был высший непрофессионализм: я им ору: газовые баллоны уберите (баллоны на улице стоят, рядом)! Ноль реакции. Сам подбегаю к пылающему дому, закрываю баллоны, откидываю в сторону… Полный идиотизм.
— Где вы теперь все расселились?
— Детей распределили по знакомым, им тут не место. А сами (6 семей, 20 человек) дежурим у дома, живем в бане (находится в 20 метрах), которую еще мой дед строил. Немного оборудовали ее, устроили полевую кухню, место для сна. Милиция пытается нас выгнать, но если мы уйдем — они дожгут дом.
— Какие дальнейшие ваши действия?
— Будем жаловаться в прокуратуру на бездействие сотрудников МЧС и милиции. Нам не дали даже пожарных актов, сказали: “Вы тут вообще никто”. Всячески пытаются нас отсюда выдворить: “А кто сказал, что вы тут жили?” Пытаются стереть нас, ведь ничего не осталось, даже наши паспорта сгорели. Но мы изо всех сил будем стараться сохранить хотя бы то, что осталось, — сад с липами, которые помнят дореволюционную историю, помнят Бунина… И дом, я считаю, можно восстановить. Но вы представляете, с кем нам придется бороться? Если уж нас попросту подожгли — то пойдут на все. У нас очень мало шансов, но мы будем стоять до конца.
