— Исходя из своих интересов, Киев до сих пор называет события на востоке Украины не войной, а контртеррористической операцией. А значит, небо над территорией ее проведения закрывать не обязательно.
— И вот тут мы перешли к главному. Именно здесь и надо искать причину случившегося — почему руководство Украины, грубо нарушая все международные правила, разрешило свободные полеты над зонами, где открыто идут военные действия, связанные с применением боевой авиации, ракет, систем залпового огня, ракетных комплексов… И тут главный вопрос: кто дал право Украине — члену ИКАО (Международная организация гражданской авиации. — Авт.) нарушать правила этой организации? А они гласят: государства обязаны — подчеркиваю, именно обязаны — прекратить полеты над территориями своих стран, где идет война и реальные военные действия.
— Но вы же сами говорите, что войны Европа там не видит.
— Да, поэтому и на этот вопрос никто не хочет отвечать. И все это происходит с подачи Штатов, которые тоже не желают замечать ряд важных фактов. К примеру: почему с 35 тысяч футов высоты, которая была дана этому борту изначально, его над территорией Украины снизили до 32 тысяч футов? В этом вопросе, похоже, тоже никто не собирается копаться.
— Почему вы это считаете важным?
— Потому что сразу после того, как «Боинг-777» снизился, он был сбит. Что за этим снижением стоит: удобство для поражения цели? Или это потребовалось, чтобы развести его с каким-то другим бортом, который в тот момент шнырял рядом? В этом надо разбираться.
Или следующий факт: почему курс «Боингу» изменили на более северный? Опять же это сделал не экипаж, а диспетчер. Малайзийцы утверждают, что экипаж действовал строго по указанию с земли. То есть они шли по одному курсу, но при подлете к Донецку сменили его на более северный — поближе к России. Это — тоже вопрос.
Другой любопытный момент, на который до сих пор нет ответа: почему затягивается расследование авиакатастрофы?
— Из чего вы делаете вывод, что оно затягивается?
— Всегда, после любой катастрофы, где бы она ни происходила, немедленно в эти же сутки назначается государственная комиссия, которая тут же начинает работать. Но никакой комиссии Украины на месте крушения до сих пор нет. Что за странная затяжка?
— К чему она может привести?
— Понимаете, на первом этапе расследования для специалиста важны любые детали. Даже цвет металла после удара о землю имеет значение. Одно дело взять и анализировать его через 2–3 часа после падения, а другое — как происходит сейчас — на пятые сутки…
Далее: вот мне звонили из Амстердама и сказали, что у них там в аэропорту толпа родственников-голландцев, которые хотят попасть на место трагедии — поклониться останкам своих близких. Но у них до сих пор нет такой возможности.
И тут у меня возникает вопрос: значит, чтобы возить на Майдан пирожки и печенюшки, для этой миссии европейские чиновники нашлись быстро. Почему же они не находятся теперь, когда их собственным людям требуется оказать на Украине реальную помощь? Когда пиар с пирожками больше не нужен, не находится ни одного европейского лидера, или хотя бы просто чиновника, который бы сказал родственникам: следуйте за мной, я — гарант того, что вас на той войне никто не тронет. Никто не позвонил Порошенко, чтобы сказать: прекратите боевые действия! Я требую «зеленый коридор», чтобы люди могли поклониться погибшим родственникам. Нет такого человека в Европе!
— А как оцениваете тот факт, что записи переговоров авиадиспетчеров были изъяты для изучения в СБУ?
— Это как раз к вопросу о государственной комиссии. Такие действия — только ее прерогатива. Только члены комиссии должны проверять точку вылета, прилета, как самолет обслуживали на земле, в воздухе, как сажали пассажиров — по поддельным паспортам или нет, как готовили экипаж, технику и т.д. Одновременно комиссия арестовывает всю документацию на протяжении всего маршрута радиосвязи, заправки топливом и проч.
— Но если переговорами диспетчеров интересуется не комиссия, а СБУ, какие тут выводы напрашиваются?
— Это — серьезное нарушение, которое может повлечь за собой фальсификацию данных. Если, к примеру, украинским властям что-то в этих записях не понравится, то я не исключаю, что слово «украинская» (установка ПВО) может быть заменена на «российская»…
— Технически такое возможно? И можно ли это отследить?
— Сегодня нет никаких технических проблем ни в чем… Вот, кстати, к слову о технике — очередной факт: четыре месяца прошло с тех пор, как потерялся ровно такой же «Боинг». И если сейчас, к примеру, установят, что на самолете, который упал на Украине, тоже отвалилось крыло — а оно лежит далеко от частей фюзеляжа, — то нельзя будет не заметить сходства этих двух трагедий. Тогда напрашивается вывод о том, что оба этих случая — управляемые процессы.
— Вы хотите сказать, управляемые кем-то извне?
— Поставить на самолет небольшой чип, который по команде в нужный момент «отстреливает» крыло от самолета, теперь не составляет труда.
— Вы имеете в виду, что падение этих двух малайзийских самолетов — не случайность, а возможно, акция, направленная против конкретной компании?
— Против чьих-то интересов.
— Вы верите в теорию заговора?..
— Я всего лишь говорю о фактах, которые нельзя игнорировать при расследовании. Вот, например, в первом случае на малайзийском «Боинге» летела группа китайцев, которые занимались созданием самолета-невидимки. И они создали абсолютно прорывную технологию в области «стелс». В версии американцев такая технология — это фикция. Они просто дурачат весь мир, и мы их самолеты прекрасно видим своими локаторами. А вот китайцы изобрели нечто уникальное в этой области. И на том самолете как раз летела группа из 14 таких изобретателей. И пропал почему-то именно этот самолет.
На сей раз над Украиной тоже летела группа ученых на конференцию по СПИДу. Здесь нюансы такие: в ситуации по СПИДу в мире сейчас назревает скандал, связанный с тем, что американцы выпускают массу лекарств, борющихся с этим заболеванием, зарабатывая на них миллиарды. Но лекарства эти не приносят абсолютно никакой пользы в лечении этой болезни. И в Австралии, по моей информации, об этом как раз должна была идти речь.
— Выходит, гибель этого самолета была выгодна кому угодно, только не тем, кого в ней сейчас обвиняют. Считаете, следует пристальнее посмотреть на того, кто громче других кричит «держи вора»?
— Да. И в этом деле есть факты, которые мне особенно противны. Это — громкие обвинения высоких руководителей о якобы виновности России. Обама, а за ним и Кэмерон, даже не выходя из мягких кресел своих кабинетов, в первый же день «расследовали» эту катастрофу и объявили всему миру выводы своего расследования. Все это не просто смешно, но дико и нелепо выглядит! Дешевая игра, вызывающая большие сомнения в наличии у этих людей интеллекта.
Я как специалист впервые встречаюсь с таким: еще трупы не вывезены с места трагедии, а итоги «расследования» уже объявлены! Тогда зачем вообще нужно какое-то международное расследование, когда и без него виновных уже назначили?!
Единственное место, где хранится объективная информация о трагедии, — это не кабинеты Обамы и Кэмерона, а «черные ящики» самолета. Поэтому сейчас мы должны добиться того, чтобы ни в коем случае расшифровку самописцев не отдали в руки украинцев или представителей США.
— Если бы Россия хотела что-то скрыть в этом расследовании, то ничего не было бы проще — заполучить у ополченцев «черные ящики» и передать их, к примеру, в наш Межгосударственный авиационный комитет. И законодательно это было бы оправдано, так как Украина входит в его юрисдикцию. Однако Россия отказалась забирать ящики и, напротив, требует передачи их группе международных экспертов. Думаю, только один этот факт — серьезное доказательство невиновности нашей страны в этой истории.
— Именно. Кроме того, почему еще нельзя передавать ящики ни Украине (она сейчас находится фактически под протекторатом США), ни самим Штатам? Потому что компания «Боинг» — это структура, аффилированная с государством США. И если вдруг на самописце будут расшифрованы сигналы, доказывающие, что у самолета были какие-то технические проблемы, то вы полагаете, что американцы это признают? Нет! Они сделают все, чтобы убрать это из отчета. Пойдут на нарушение, но никогда не обвинят свою самолетостроительную кампанию в чем-либо подобном.
Поэтому главная задача сейчас — провести открытое профессиональное международное расследование катастрофы со строгим соблюдением всех правил и процедур, чего и добивается Россия.
