— Ямы на нашей улице лучше не снимайте, — первым делом предупреждает житель поселка Никольское Александр Торохов. — Иначе опять приедут засыпать и закатывать в асфальт...
Ситуация на улице 5-я линия Никольского, прямо скажем, — из ряда вон выходящая. Если в Подмосковье все мечтают, чтобы дорожники на их улице или во дворе провели ямочный ремонт, залатали ухабы, то здесь все с точностью до наоборот. Местные жители, что называется, костьми ложатся, не пускают к себе грейдеры, катки и прочую дорожную технику.
Вот по 5-й линии едет «Форд». Едет осторожно, как по минному полю, можно сказать, как по бритве обоюдоострой. Бац — проваливается в яму, стучит картером, снова — бац, заболтался резонатор под днищем.
— Чужак, — поясняют аборигены, — мы-то по своим кочкам привыкли ездить, у нас проблем нет. Ямы — наши обереги, а чужаки пускай ездят по Горьковскому шоссе, делать им здесь нечего…
Чтобы понять, что же происходит в Никольском городского округа Балашиха, почему, как говорится, у ихних ворот все идет наоборот, отправляюсь к одному из ветеранов поселка — 77-летнему Анатолию Петровичу Клюшкину. Это седовласый, но еще бодрый старик с густой окладистой бородой. Борода Анатолия Петровича имеет прямое отношение и к состоянию здешних дорог, и к общей политической ситуации. А она тут совсем непростая: с 2003 г. местные жители борются за «никольско-салтыковский суверенитет» от городского округа Балашиха.
Дело в том, что Анатолий Петрович дал обет не брить бороду до тех пор, пока его поселок не выйдет из состава города и не вернет себе свой муниципальный статус. С 1994 г. по 2003 г. он официально именовался «Муниципальное образование «Дачный поселок «Никольское».
В июле стукнет ровно 11 лет бесконечных судов по выходу Никольского и Салтыковки из состава городского округа. Тут заметим, что новый губернатор Подмосковья Андрей Воробьев ведет активную политику по укрупнению муниципальных образований. А в Балашихе, получается, — по своим квартирам?
Почему? Жизнь в поселке никак не регулируется его жителями. Взять ту же улицу 5-й линии, где без глушителя остаются заезжие автомобилисты.
— Горьковское шоссе перегружено, — рассказывают никольцы, — чтобы пустить транспорт в объезд, горадминистрация разрешила проезд по нашей улице. Вы не видели, что тут творилось лет 5–6 назад. Дикие, дичайшие пробки! Наша дорога — даже не дорога, а подъездные пути к домам, ее геометрия меньше 3 метров. И с Горьковки машины направляются через Никольское, это был полный коллапс. Наш житель даже погиб, не пуская сюда машины, светлая ему память, хороший был человек. Так мы и живем, без права голоса, нас никто и слышать не желает. Но если бы у нас была своя власть, разве мы допустили такое?..
Кто не в курсе, в советские времена поселки Никольское и Салтыковка Балашихинского района считались настоящими природными оазисами. Рублевка тогда отдыхала, москвичи спали и видели, чтоб разжиться в этих сказочных местах парой соток земли.
— Раньше в Никольском была вся социальная инфраструктура, — рассказывает Анатолий Петрович. — Две школы, аптека, дом культуры, почта, сберкасса, детсад, даже дом матери и ребенка. Все эти учреждения имели достаточно большие земельные участки, например клуб — 2 гектара. До 2003 г. собственником земли являлось наше муниципальное образование — и мы свою территорию берегли, не губили природу. Как тогдашним городским властям Балашихи забрать у поселка эти земли? Ведь их можно выгодно продать под застройку коттеджами, высотными домами. У нас был свой совет депутатов, своя власть из местных жителей, которые как зеницу ока берегли зеленый островок от посягательств «инвесторов». Только «поглотить» поселок, превратить его в город. Вот без проведения референдума с 2003 г. Никольское и Салтыковка из сельской местности стали городом. А вы у нас спросили?!
Что же здесь изменилось за последние 11 лет? Аптека, клуб, почта, дом матери и ребенка, две школы и пр., и пр., и пр. перестали существовать. Что-то из этих объектов сгорело «из-за неосторожного обращения с огнем» — например клуб. Что-то было сразу заколочено гвоздями. Зачем Никольскому, скажем, клуб или аптека, если это теперь город, а в Балашихе полно тех же аптек?
Словом, за всеми услугами теперь нужно ехать в Балашиху. А до нее, как заверяют местные жители, добираться тяжелее и дольше, чем до Москвы, до метро «Новокосино». Если электричкой, то сначала нужно доехать до Реутова, в сторону Москвы, а затем пересаживаться в вагоны на Балашиху.
Ах да, забыл о главном. Как только школы, аптека и прочие социальные учреждения перестали существовать (в Никольском была даже пожарная часть с прилегающим земельным участком — теперь ее тоже нет), так у них изъяли и принадлежавшие им земельные участки. Теперь на них то тут, то там роскошные особняки и виллы «новых русских», жилые «башни». На бывшем пришкольном участке красуется 8 особняков. Милые, утопающие в зелени деревушки превращаются в каменные мешки.
По всем правилам жанра ребятишки (в Никольском зарегистрировано около 2,2 тыс. жителей, в соседней Салтыковке в два раза больше) должны ездить учиться в Балашиху, до которой, как мы уже сказали, дальше, чем до Москвы.
— Спасает электричка, — говорят родители. — Малышей определяем в московские школы, в районе Новокосино или Новогиреево.
— Но это невозможно! — не верю я. — Коренные москвичи не всегда могут пристроить своих отпрысков в школу по месту жительства! А уж с подмосковной пропиской и делать нечего…
— Коренные москвичи пристраивают своих детей в элитные школы, — со знанием вопроса возражают мне. — Вот туда действительно не прорвешься. А в обычные школы — пожалуйста.
Качеством обучения в московских школах никольские (а равно и салтыковские) папы и мамы недовольны. В классах половина детей беженцев и мигрантов из Средней Азии, что во многом определяет учебный процесс и дисциплину. Но учиться-то надо, ученье — свет!
Да и отпускать детишек на электрички поначалу страшились. Но поскольку история длится больше 10 лет, родители подуспокоились. На занятия вместе с младшеклассниками едут и старшеклассники, из 8–10-х классов. Они присматривают за ребятней.
■ ■ ■
Но вернемся к борьбе за самостийность поселений от городского округа Балашиха. Российское законодательство тут всецело на стороне граждан. Они проводят местные референдумы и сами решают, как им жить-поживать да добра наживать. Тот факт, что в 2003 г. город втихую прибрал сельские территории, незаконен — о чем у никольцев на руках имеется даже решение Балашихинского горсуда.
Ну так вот, с 2003 г. по актуальному вопросу самоопределения прошел не один десяток судов разных инстанций, в том числе Конституционный. О проблемах Никольского и Салтыковки знают даже в Страсбургском суде. Первоначально оттуда, из Европы, инициативной группе в далекое и непонятное Nikolskoe сообщили, что приняли их жалобу в производство, что вопрос будет рассматривать коллегия из 3 судей. Чуть позже из Страсбурга пришло новое письмо: из-за наплыва жалоб из России (когда никольцы обращались, было 4 тыс. исков, а когда подошла их очередь — уже 80 тысяч!) вопрос будут рассматривать не 3, а один судья. В конце концов и он отказался от этого дела. В российском законодательстве на тот момент были приняты какие-то поправки, позволившие суду в Страсбурге надеяться, что тема эта положительно решится в российских судах.
И ведь на каком-то этапе действительно решалась. В 2008 г. Балашихинский горсуд отменил решение Совета депутатов городского округа, отказавшего жителям Никольского в проведении референдума о присоединении (или неприсоединении) к городу. То есть балашихинские депутаты, как законопослушные граждане, должны были взять под козырек, исполнить решение суда и разрешить проведение референдума. Скорее всего в Никольском и Салтыковке снова появилась бы своя власть, которая по-хозяйски, бережно пользовалась природой.
Но «законопослушные депутаты» на заседании совета… отменили решение городского суда об отмене их, совета, решения о запрещении референдума. Прокуратура Московской области сообщает, что для организации местного референдума необходимо создать и зарегистрировать инициативную группу. Балашихинский горсуд ее регистрирует, Мособлсуд это решение отменяет. Так, по кругу, все 11 лет…
— По европейской хартии, которую подписала Россия, — заумными юридическими терминами сыплет член инициативной группы Александр Торохов, — местное самоуправление должно быть максимально приближено к народу, обеспечивать права и свободы граждан. Нас этого лишили. За любой справкой, разрешением нужно ехать в Балашиху, что называется, в Ригу через Горловку. Хотя раньше все было здесь, в поселке. В скором времени будем снова обращаться в Страсбург.
— Нас называют сепаратистами, — продолжает он, — но на данном этапе мы даже не ставим вопрос, чтобы выйти из городского округа. Мы требуем то, что положено по закону: местного референдума. На нем жители должны сказать — где они хотят жить: в городе или в деревне. Пускай город агитирует за вхождение в его состав, может, люди и согласятся. Но чиновники ничего этого не делают, просто запрещают нам высказывать свое мнение.
Между прочим, юристом Александр стал в некоторой степени поневоле. Когда понял, что бороться за справедливость в нашем обществе, руководствуясь только моралью строгой, понятиями добра и зла, невозможно, он получил второе высшее — юридическое — образование. Правда, как видим, и оно не помогает в этой священной борьбе.
■ ■ ■
Кому стало лучше от того, что сельские территории стали городом? Жителям хуже. Чтобы стать настоящими горожанами, некоторые жители поселка предпочитают зарегистрироваться в столице. Совсем другая история. Детей (внуков) можно определить в детский сад — в Балашихе на это и надеяться нечего.
Опять же столичные льготы, медобслуживание, карточки москвича…
Но обзавестись столичной пропиской, может, конечно, не каждый. Многие, если не все, имеют огороды, себя обеспечивают картофелем и овощами. «Зимой, — говорят они, — калитку открываем раз в неделю, чтобы сходить за хлебом. Больше нам в магазине делать нечего». Понятно, что рано или поздно город придет на их грядки, чтобы возвести очередной торговый центр или микрорайон. Вытеснят на законных основаниях: под развитие города. «Присоединили нас незаконно, без референдума, а с участков погонят, размахивая законами», — возмущаются аборигены.
— Даже индейцам на Диком Западе американские власти в свое время отводили резервации, давали земли, — говорит Анатолий Петрович. — А у нас выкупят по кадастровой стоимости, которую сами же и назначат.
— В советские времена все было куда справедливее, — вздыхает 77-летний пенсионер. — Если участок попадал в зону застройки, тебе власть давала квартиру в городе, плюс к ней равноценный участок в радиусе 15 км. Сколько моих знакомых мечтали попасть в зону застройки! И сколько из деревень Пехра, Леоново попали, получив и квартиру, и новую землю. А сегодня заплатят по кадастровой стоимости, которую занизят раз в десять. Вот тебе и справедливость…
Он почесывает свою бороду (за 11 лет она отросла на 30 см) и понимает, что брить ее пока рановато…
