В первые годы так называемых рыночных реформ этот сценарий казался убедительным. Сегодня он начал уже надоедать. Следовательно, пришла пора как следует разобраться и с нефтью, и с прыгающими мировыми ценами. Точнее, ответить на вопрос: насколько сильно зависит от них Россия?
Падение с подстраховкой
Начнем с исторических фактов. На рубеже 1985—1986 гг. мировые нефтяные рынки лихорадило еще похлеще, чем это было в прошлом году. Предложение нефти во много раз превосходило спрос, а поставщикам никак не удавалось договориться между собой о сокращении добычи. В итоге буквально за несколько месяцев цена с 31,75 доллара за баррель упала до 10 долларов. Казалось, остановить падение невозможно.
Первыми забили тревогу в США. Американский министр энергетики Джон Харринстон (президентом Штатов тогда был Рейган) сделал официальное заявление: “...Падение цен на нефть достигло такого уровня, что оно создает угрозу национальной безопасности США”. Джордж Буш-старший, который в те годы занимал пост вице-президента, быстренько собрал свой походный чемодан и отправился в Саудовскую Аравию. На встрече с королем Фахдом, отбросив всякий дипломатический этикет, он прямо заявил: если цена на нефть и дальше будет оставаться на низком уровне, США введут пошлины на... ее импорт. К этому заявлению немедленно присоединилась Япония. Правительство Страны восходящего солнца четко дало понять, что поступит так, “защищая свою программу диверсификации в энергетике и получения дополнительных доходов для министерства финансов”.
Угрозы произвели на арабов должное впечатление. Картина на нефтяном рынке начала меняться буквально на глазах. Цены поползли вверх и очень быстро достигли уровня 18—22 долларов за баррель.
Чем же так сильно напугали американцев низкие цены на энергоносители? О каких “дополнительных доходах министерства финансов” вело речь правительство Японии? Ведь эта страна, как известно, нефть не добывает, а, напротив, потребляет ее просто в неимоверных количествах? Ежу понятно, что высокие импортные пошлины неизбежно вызовут рост внутренних цен на нефть и нефтепродукты. Подорожание энергоносителей обязательно увеличит затраты производства. Зачем это нужно Америке или Японии?
Разберемся во всем по порядку. Понятно, что высокие импортные пошлины при низкой стоимости нефти — надежный источник пополнения бюджета для стран, ее покупающих. Причем наживаются они в этой ситуации исключительно за счет продавцов “черного золота”. Те теряют деньги из-за обвала цен на нефть, а импортеры пользуются моментом и увеличивают свои доходы, возводя фискальные барьеры на своих границах. Вот продавцы нефти благоразумно и решили, что лучше сократить добычу, чем отдавать деньги “дяде”.
Кроме того, у потребителей нефти есть и другие резоны играть на повышение. К примеру, слишком дешевая нефть делает нерентабельными инвестиции в энергосберегающие технологии. Но главное даже не в этом. Резкие колебания в нефтяном бизнесе, ценовые шоки на рынке этого сырья создают перекосы в мировой торговле, рождая огромные дефициты платежных балансов у одних стран и профициты у других. А это уже серьезно, поскольку подрывает устойчивость мировых валют — таких, как, например, доллар или иена, влияет на стабильность финансовых систем крупнейших экономических держав. Для борьбы с этими напастями требуется применять жесткие, а главное, непопулярные меры — сокращать количество денег в обороте, повышать процентные ставки и т.д. Такие “приключения” западным политикам не нужны. Гораздо выгоднее поддерживать стабильность и устойчивость мировой торговли. И нефтяные цены — важнейший инструмент в достижении поставленных задач.
Таков урок истории. Он убедительно доказывает: длительного падения цен на нефть ожидать не стоит. Это невыгодно прежде всего развитым странам. В особенности когда в Белом доме обосновался представитель республиканской партии, бывший губернатор Техаса — основного нефтедобывающего штата Америки. Можно быть уверенным — в ближайшем будущем резкого снижения цен он не допустит.
Корни саудовского рая
Приведу и еще одно доказательство. Речь — о налогах, которые топливные магнаты платят в бюджет. Так, 20 процентов доходов Норвегии обеспечивает нефтедобыча. Кризис 1985—1986 гг. привел к смене правительства в этой стране. А какой процент доходов западные нефтяники теряют при снижении цен на их продукт? Обратимся к цифрам, приведенным американским исследователем и бизнесменом Дэниелом Ергином. Он пишет: “Ставки налогового обложения в Северном море были столь высоки, что, например, на участке “Ниниан” падение цены с 20 до 10 долларов за баррель стоило бы компаниям лишь 85 центов. Наибольшие потери понесло бы британское казначейство, которое забирало большую часть ренты. Фактически операционные расходы на “Ниниан” — наличные затраты на извлечение нефти — составляли всего 6 долларов за баррель, так что любая цена выше этой не давала оснований останавливать производство”.
Внимательно всмотримся в эти цифры. Из них следует: от цены нефти в 20 долларов 50% достается государству в виде ренты и менее 25 процентов получает предприниматель в виде прибыли. Эти данные стоит запомнить — для того чтобы далее спросить: а как распределяются доходы, полученные от добычи и торговли нефтью в России?
Чтобы не утонуть в деталях, скажу сразу: важнейшую роль в формировании доходов нефтяных королей играет рента. Ее источник не труд, не использование более современных технологий, не значительные инвестиции, а удача, стечение обстоятельств, благоприятные природные условия. Поэтому все государства стремятся ренту у предпринимателя изъять. И не потому, что очень жадные, а в силу двух вполне законных причин.
Во-первых, только так государство может создать равные условия для всех участников рынка, поддержать конкурентную среду, простимулировать предпринимательскую активность. Но главное — земля, ее недра и природные ресурсы принадлежат всем людям, которые на ней живут. Значит, и доходы от использования земли и ее недр должны расходоваться в интересах этих людей.
К примеру, в Саудовской Аравии каждый новорожденный получает счет в банке с определенной суммой денег, зачисленной на него. К тому же граждане этой страны пользуются бесплатной медициной и ничего не платят за учебу, причем независимо от того, в каком учебном заведении и в какой стране они получают образование. В Норвегии “нефтяные доходы” используются несколько иначе. Там создан специальный фонд, деньги из которого служат гарантией при предоставлении потребительских кредитов населению на приобретение жилья, автомобилей, бытовой техники и т.д...
Лицензия на счастье
Уверен, что никто из россиян не отказался бы от судьбы норвежцев или, еще лучше, аравийцев. Но тут возникает один тонкий момент. Рента — вещь штучная. Ее величина у различных участков земли и месторождений различная. Как ее правильно определить и аккуратно изъять, не обобрав при этом бизнесмена до нитки?
— Существует пока только один способ определения величины рентного дохода, — объяснил Семен Кимельман, член Межведомственной рабочей группы Правительства РФ, заведующий отделом инвестиционно-финансовых механизмов, лицензирования раздела продукции ВИЭМСа. — Делается это следующим образом. Сначала подсчитываются необходимые затраты для извлечения сырья из того или иного месторождения. Затем определяется его рыночная цена. Дальше идет простейшее арифметическое действие — из продажной цены мы вычитаем затраты. Если результат выходит положительный, то месторождение признается заслуживающим внимания. А дальше — совсем просто. Берем среднюю рыночную прибыль, с небольшой прибавкой за риск, за сложные условия труда и т.д. — вот ее-то и оставляем разработчику недр. А все, что “сверху”, является рентой и идет в счет государства.
Так это делается в цивилизованном мире...
От своего собеседника я узнал, что платежи, которыми облагаются добывающие отрасли, зачастую прописываются не в Налоговом кодексе, а в специально принятых законодательных актах. Во многих странах, например, в Норвегии, все подобные вопросы решаются при помощи Горного кодекса.
Ну а как изымается рентный “припек” у добывающих компаний в России? До недавнего времени нормы налогообложения компаний, занимающихся разработкой природных ресурсов, были прописаны в законе “О недрах”. Там говорилось: “С пользователей недр взимаются платежи за поиск, разведку месторождений полезных ископаемых, их добычу и пользование недрами в иных целях”. И еще: “Окончательные размеры этих платежей устанавливаются при предоставлении лицензии на пользование недрами”.
Правила просты: лицензия достается тому, кто больше за нее заплатит. На языке финансистов такой платеж называется “бонусом”. Вносится он только один раз, но размер его представляет внушительную сумму. В некоторых странах “бонусы” составляют приблизительно 25 процентов от всех налогов, которые перечисляют добывающие компании. Тут все логично. За право доступа к природным ресурсам надо платить. И платить много. Потому что любое месторождение — вещь штучная, уникальная. Восстановить его после промышленного использования, как известно, уже невозможно. Зато деньги, при умелом обращении с ними, имеют свойство прирастать и увеличиваться. Вот они и должны компенсировать сокращение запасов у государства нефти, газа, цветных металлов и т.д.
После того как лицензия получена, можно приступать к разработке месторождения. Тут наступает очередь регулярных платежей. Их размеры до недавнего времени тоже указывались в лицензии и зависели от богатства недр, которые предстояло разрабатывать.
Можно сказать, что лицензия представляла собой своеобразный договор между добывающей компанией и государством, где указывались размер ренты и схема ее перечисления в бюджет...
Поток мимо казны
Внешне все выглядит вроде бы вполне прилично. И все-таки нормы закона “О недрах”, по мнению моего собеседника, по-настоящему у нас не работали. Почему?
— Отечественные нефтяники и газовики очень быстро нашли лазейки, позволяющие значительно снижать платежи, — считает Семен Кимельман. — Проблема заключается в том, что между экспортными и внутренними ценами — огромная разница. Например, в России 1000 кубометров природного газа стоят 430 рублей. А за границей — уже 100 долларов, т.е. в 8 раз дороже. Спрашивается, какую цену брать в качестве расчетной для определения налоговой базы?
Надо отдать должное правительству. Оно попыталось решить задачку за счет введения экспортных пошлин, которые должны были уравнять доходность внутренних поставок и внешних. Однако и этот барьер перепрыгнуть оказалось проще простого. Наши нефте- и газоэкспортеры стали заключать контракты по заниженным ценам с подставными фирмами, специально для этих целей зарегистрированными на Западе. А уже те продавали сырье по реальной рыночной стоимости. Понятно, что разница между ценой, указанной в экспортном контракте, и реальной ценой в Россию не попадала, а оседала на счетах за границей. В последнее время применение подобных экспортных схем приняло такие масштабы, что президент Путин на выездном заседании правительства с газовиками в Уренгое ненавязчиво так поинтересовался: “А деньги где?” К сожалению, этот вопрос остается без ответа...
Но подобными фокусами дело не ограничивается. Количество способов ухода от налогов, которыми с успехом пользуются наши “недропользователи”, перечислять можно до бесконечности. Вот и попробуй в таких условиях определить рентабельность добывающей компании, а значит, и размер ренты, которую она должна перечислять в казну...
По мнению Семена Кимельмана, лучше всего до сих пор удавалось собирать регулярные платежи, которые указывались в лицензии — среди них налог на добычу полезных ископаемых и налог на восстановление материально-сырьевой базы. Все остальные взносы в госбюджет компании как минимум уменьшали вполовину.
— По самым предварительным подсчетам, — считает академик-секретарь Отделения экономики РАН Дмитрий Львов, — наше государство собирает только 20 процентов с причитающейся ему ренты. Все остальные деньги проходят мимо казны. А это — порядка 40—50 млрд. долларов в год. Фактически еще один бюджет России. Но эти суммы не растворяются бесследно. Часть из них оседает за границей, часть — пополняет оборот теневого бизнеса. Отсюда возникает как бы два образа России. С одной стороны, это нищая страна, в которой даже не могут вовремя платить мизерные зарплаты и пенсии, с другой — жирующие нувориши, приобретающие многомиллионные особняки и разъезжающие на машинах, которыми пользуются далеко не все американские миллиардеры.
Налоги берут не боги
Но, как известно, в нашей стране все меняется. В том числе и налоговая система. Важно понять, в какую сторону?
Чтобы разобраться, откроем Налоговый кодекс. Он, как известно, состоит из двух частей. Для начала обратимся к первой. Здесь, в статье 13, перечисляются все федеральные налоги и сборы. Одни из них, такие, как налог на прибыль, налог на доходы физических лиц, единый социальный налог, уже одобрены Госдумой и действуют. Другие будут приняты в ближайшее время. А где налоги, регулирующие деятельность добывающих компаний? Увы, их судьба почему-то не сложилась. Они не войдут в новый НК. Хотя первоначально планировалось, что их будет три — налог на пользование недрами, налог на воспроизводство минерально-сырьевой базы и налог на дополнительный доход от добычи углеводородов, то есть рента.
Ставка последнего налога должна была увеличиваться не по мере роста массы прибыли компании, а в зависимости от роста ее рентабельности. Подобные налоги применяются во многих странах мира. Например, в той же Норвегии. Там, если рентабельность нефтедобывающей компании соответствует 15 процентам, ее прибыль облагается 25-процентным налогом. Если рентабельность превышает этот порог, ставка налога поднимается уже до 50 процентов. Для справки: по оценке эксперта Центра развития Валерия Миронова, рентабельность российской нефтедобычи выше 40 процентов! (У машиностроителей этот показатель составляет всего 8 процентов, а у пищевиков и до 7 недотягивает.) При таком раскладе трудно ожидать, что деньги, полученные от экспорта нефти, начнут перетекать в качестве инвестиций в отечественные обрабатывающие отрасли. Как это и должно быть в здоровой, нормально развивающейся экономике. В действительности же у нас в стране происходят процессы абсолютно противоположные. Согласно данным сотрудников Центра развития, в 2001 г. инвестиции в машиностроительные и пищевые предприятия были даже ниже, чем в кризисном 98-м. В то же время наши нефтяные магнаты активно продавливают идею отмены обязательной продажи валютной выручки в России. По мнению многочисленных экспертов, доллары им нужны только для одной цели — “инвестировать их за границей, чтобы расширить рынки сбыта”. Таким образом, идет игра в одни ворота: из России вывозят не только сырье, но и капитал.
Правда, справедливости ради надо отметить, что одно время власти все-таки делали робкие попытки исправить эту нездоровую ситуацию с помощью изменений налогового законодательства. Но что же вышло на деле? После принятия в Госдуме законов по каждому из недропользовательских налогов они должны были войти в качестве самостоятельных глав в новый НК. Однако ничего подобного не произошло. Вместо трех налогов был принят один — налог на добычу полезных ископаемых. И как это событие прикажете понимать?
— Судите сами, — разъяснил мне Семен Кимельман. — Теперь наши нефтяники будут платить просто фиксированную сумму с каждой добытой тонны нефти — 340 рублей. Это примерно 14 долларов. А раньше, когда действовали нормы, прописанные в законе “О недрах”, в среднем им приходилось отчислять по 40 долларов.
Как говорится, почувствуйте разницу. За какие, спрашивается, заслуги делаются нашим нефтяникам-магнатам такие подарки?
Но даже не это главное. По сути новый налог — не что иное, как акциз. 340 рублей нефтяники просто будут накидывать на цену реализуемой ими нефти, а в конце концов оплачивать все придется потребителям, т.е. нам с вами. Другими словами, это только называется налогом на добычу полезных ископаемых, а на самом деле это налог на потребление. В цивилизованных странах им обкладываются предметы роскоши, деликатесы. Но нефть!..
Однако и на этом чудеса не заканчиваются. После исчезновения налога на пользование недрами сложилась ситуация, когда право использовать наши природные ресурсы может получить кто угодно и совершенно бесплатно. Короче, широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек...
Кривые весы
— Картина получается безрадостная, — согласился с этим выводом Дмитрий Львов. — Национальный доход любого государства принято сравнивать с пирогом. Для того чтобы его выпечь, необходимо приложить: труд, капитал, сырье и т.д. После того как пирог испечен, наступает самый ответственный момент — дележка. Понятно, что делить надо в соответствии с вкладом каждого в общее дело.
Как же этот процесс происходит в России? Наша экономика находится в полуобморочном состоянии. Основная масса заводов и фабрик стоит, на них ничего не производится. Следовательно, в выпечке общего российского пирога труд и капитал на сегодняшний день принимают минимальное участие. Основная доля приходится на нефтересурсы и другие природные богатства. Это значит, что и основные доходы государства должны строиться за счет их использования, т.е. за счет ренты. Но как раз изъятия ренты государством у нас и не происходит. Фактически доля рентных платежей в нашей экономике снижается. Таким образом, у нас поощряется безостановочное выкачивание невосполнимых природных запасов. При этом доходы от них поступают в распоряжение 3—5 процентов населения. Вся налоговая нагрузка ложится на тех, кто пытается жить за счет своего труда и своей головы. А игры в налоговую реформу, в якобы снижение налоговых ставок — лапша, навешиваемая на уши честным налогоплательщикам. На самом деле ни одно из этих мероприятий не меняет нашу в корне порочную фискальную систему.
Слова горькие, но справедливые. Тем не менее нельзя не видеть, что и у отечественных добытчиков нефти есть серьезные доводы в свою защиту. Коротко их можно выразить примерно так: дайте нам право продавать нефть и газ внутри страны по той же цене, что и за рубежом. Когда это произойдет, мы будем готовы выплачивать в бюджет рентные платежи в полном объеме.
Естественно, никакое правительство России на такие условия не согласится — они означают полное крушение отечественной экономики, так как предприятий, способных платить по 100 долларов за 10000 куб. газа и 160—200 долларов за тонну нефти, в стране практически нет. О простом населении в этой плоскости говорить вообще не приходится. В итоге все, что у нас еще пока движется, немедленно остановится, а нескончаемая река нефти и газа прямиком потечет за границу в полном объеме.
Как поднять Россию на уровень тех стран, правительства которых действительно, а не понарошку с большой опаской относятся к обвалу мировых цен на нефть, поскольку им это не выгодно? Нас же такое падение пугает в основном из-за сокращения объемов поступления валюты на счета Центробанка. Что же касается народного хозяйства России, то тут еще бабушка надвое сказала. Для него низкие цены на энергоресурсы — единственное спасение.
Есть ли выход из тупика? В ходе многочисленных бесед с разными собеседниками довелось услышать великое множество мнений на сей счет. В том числе и самые крайние. Например, ввести в стране мировые цены на нефть и нефтепродукты. Звучали предположения и другого порядка. Предлагалось взглянуть правде в глаза и признать: раз наша нефтянка в силу объективных причин не может жить и развиваться по законам рынка, цены на ее продукцию государство все равно вынуждено контролировать, следовательно, надо идти до конца и национализировать нефтедобычу и нефтепереработку...
Впрочем, у нас имеется Министерство экономического развития. Вот оно, по идее, и должно ответить на все эти вопросы и внести ясность относительно перспектив, которые ожидают страну. Но почему-то никаких членораздельных предложений на сей счет пока что не поступило. Видимо, Минразвития лелеет надежду на то, что проблема рассосется сама собой. И это в лучшем случае.
А в худшем?..
