— Он ласковый и нежный, — говорят одни.
— Да это зверь! — уверены другие.
Об актере часто судят по экранным образам, а у Алексея Гуськова роли диаметральные.
Вообще-то “ласковый и нежный зверь” выглядит усталым. На выходе его новый фильм, да еще главная роль в картине “Государь”, да спектакли в театре. Его мобильник то и дело прерывает наш разговор: звонят со студии, из дома, звонят коллеги и студенты его мхатовского курса. Но Алексей, обаятельно улыбаясь, дает понять, что главное — это роскошь человеческого общения. Пусть даже в форме интервью.
— Давайте начнем с мультика “Незнайка на Луне”, который вы делали как продюсер?
— Давайте!
— Вы в детстве наверняка эту фантастическую сказку читали. И вряд ли тогда понимали, что это — еще и популярное изложение политэкономии капитализма.
— Да, уж конечно! Когда мы стали эту историю воплощать, на плаву еще были “МММ” и прочие “пирамиды”. А в “Незнайке на Луне” Мига и Жулио предлагают герою: “Давай откроем акционерное общество”. Незнайка спрашивает: “А что это такое?” “Да очень просто: выпускаем огромное количество бумажек, продаем их людям, собираем деньги, делим на троих. Ну и акционерам чуть-чуть оставим”. Вот так!
— Видимо, некоторые очень внимательно прочитали эту книжку.
— Мавроди и владелец “Хопра” — точно. (Смеется.)
“Шекспир чистой воды!”
— Продюсер — тот, кто достает деньги, но и отвечает за проект на всех стадиях. Лично вы за что отвечаете?— У нас на студии триумвират: генеральный директор занимается правовыми вопросами и общестудийной деятельностью, финансовый директор, соответственно, финансами. А я занимаюсь креативом, творческой стороной.
— Вы только что “скреативили” экранизацию рассказа Андрея Платонова “Возвращение”, где сыграли главную роль. Фильм “Отец” — о человеке, который возвращается с войны к жене и двоим детям. Выясняется, что жена ему изменила, в его семью ходил одинокий человек, дети к нему привыкли. Герою надо с этим как-то разбираться. По-моему, это — некоммерческий проект.
— А “Остров” — коммерческий проект?
— Вообще-то нет. Счастливое попадание в подсознательные зрительские ожидания?
— Как говорится, в вашем вопросе заключен ответ. Вот, например, “Граница. Таежный роман”. Могу сказать как один из продюсеров проекта: кроме того, что фильм талантливо поставлен Александром Миттой, прекрасно сыгран замечательными актерами, он еще и очень точно попал в зрительские ожидания — в ностальгию по военным городкам, по мужчинам при форме и пистолетах, по женщинам при хозяйстве.
— Но реальность в “Границе” сильно искажена. Ничего подобного в 70-х годах в пограничном гарнизоне быть не могло.
— Конечно! Это же сказка. Но все попало в десятку.
— Любая вещь Платонова, трудна для экранизации. Там, по сути, страсти шекспировские, почти “Отелло”.
— Ох, как вы правильно говорите! Это Шекспир чистой воды.
— Подумайте о зрителе, избалованном “экшном”, “драйвом”, для которого надо “кровищу пущать”.
— Помните эпизод, где мой герой с женой сидит на крыльце, обнявшись, и она вдруг спрашивает: “Леш, а эта Маша тебе кто?” Я думаю, подобный вопрос задавала почти каждая женщина своему мужчине.
— Верно, но я не про то. Шлейф ассоциаций, который за вами тянется, — тот же Никита из “Границы”, — он заставляет ждать от вашего героя другой реакции на измену. Вы по роже должны дать, хотя бы “шэлюсть выпятить”, как вас просил один польский режиссер. А тут такая ровность, сдержанность.
— Так тут вся прелесть — в сдержанности! Вспомните “Однажды в Америке”. Де Ниро челюсть выпячивает? Там все внутрь спрятано. А фильм “Влюбленные” с Мерил Стрип? Помните эпизод “измены”? Садятся на кровать и смотрят друг на друга, а дальше — ничего. Какие там эмоции наружу? Вся драма внутри.
— Трудно было на площадке с детьми работать?
— Вася Прокопьев — мальчик одаренный. Родом из-под Рязани. Семья, как говорят в таких случаях, неполная — мама, отца нет, братья и сестры, восемь детей. В жизни он почти такой, как в фильме, — маленький хозяин, маленький взрослый. С ним можно говорить по-взрослому, на актерском языке. А девчушечка Саша — в том возрасте, когда с ней только в игры играть. В фильме есть эпизод, когда мама сделала обед, все голодны и садятся за стол. Актеры стали хлебать борщ, а Сашеньке шепчут из-за камеры: “Ешь, ешь!” Она громко: “А я огурчик не буду”. Тут, конечно, “Стоп!” — и по новой. Так что “напихались” борща, дай бог! Но сцены с ней давали такую поправку на правду актерского существования, что ой-ой-ой!
“Лиду отстаивал режиссер”
— Вы ходили к людям из списка “Форбс” в поисках денег на фильм и сделали вывод, что примерно 2% из них “живут по законам совести”. Вы не преувеличили?— Поверьте, это так. Вероятно, имеет значение христианская традиция, в которой большие деньги — тяжкая ноша, большие обязанности. Есть люди, которые это осознают и соответственно поступают, а кто-то просто живет лишь для себя. Вообще люди делятся на жильцов и творцов.
— Вы верите в возможность превращения киллера в дворника, как в фильме “Мусорщик”?
— Так это притча. Про человека, который совершил что-то очень плохое, а теперь искупает. Вполне в традициях русской литературы. В “Мусорщике” очень внятная позиция: убирать мусор надо начинать с себя.
— Да вы романтик!
— Я романтик, мечтатель, фантазер. Во мне, к сожалению, мало прагматизма. Хотя приписывают всякое. Иногда доходят забавные легенды о моих бизнес-успехах. Недавно один человек спросил: “У вас в Риге есть клуб. Не продадите его?” Я говорю: “Кто вам это сказал? Дайте денег с этого клуба!” Или: “А вот у вас есть кабинет?” Откуда? Меньше года, как мы с семьей переехали, и наконец-то у каждого есть отдельная комната. Но кабинета пока нет.
— Вы до этого в “хрущобе” жили. Ваша жена, Лидия Вележева, не упрекала: мол, вот, у этого дом, у того отдельная квартира, а мы все ютимся?
— Не помню, чтобы упрекала. Значит, было хорошо. Не для этого же люди живут. Есть, конечно, “охотницы” за богатыми мужчинами — целая профессия появилась.
— Когда вышел сериал “Идиот”, Лидии Вележевой от критики досталось.
— Незаслуженно. Видимо, клевали ее по той причине, что в основной массе критики — женщины. А те поступки, которые совершает Настасья Филипповна, — швыряет деньги в камин, масса мужчин сходит рядом с такой с ума, она “центр”, всё для нее и за нее — подобный “звездный час” мечтает пережить любая женщина. Значит, у всех женщин есть свое представление об этой роли. Я даже и не знаю идеального исполнения г-жи Барашковой.
— Юлию Борисову, которая у Пырьева сыграла, тоже ругали.
— О, ее так “несли”! Я Лиде сказал: “Юлию Константиновну за эту роль просто развальцевали! Разнесли и растоптали. Так что ты повторяешь судьбу талантливого человека”. Но это шутка, конечно. Потом, ведь Лиду очень отстаивал режиссер Владимир Бортко. И прежде всего это его художественное решение.
— Один деятель шоу-бизнеса сказал, что не смог бы любить женщину, которая не нравилась бы всем мужчинам.
— Его жена случайно не Бритни Спирс? Бедняга! Я не рассматриваю женщину как лошадь или автомобиль. Если мы с Лидией так долго — 20 лет — вместе живем, значит, в отношениях есть нечто большее, чем страсть. Нас связывают плоды нашей любви — дети. Общие взгляды на бытовую, повседневную жизнь. Это и о родной душе говорят: “Кому повем печаль свою?” Мужчина особенно нуждается в человеке, с кем он может себе позволить быть слабым.
— Кто у вас в семье главный?
— Мы разделили обязанности. В основополагающих вещах мое слово более веское. Но я никогда не занимаюсь бытом и прочим подобным. И очень в этих вопросах прислушиваюсь к Лидиному мнению.
— Кто воспитывает детей?
— Мы. Моя мама. Вот сейчас Лида уехала, я весь день ношусь. Мама позвонила, сказала, что все накормлены, младший уроки сделал, и она уехала домой.
“Отец я, наверное, не подарок”
— Какими получились ваши сыновья?— Жизнь покажет. Они красивые и, что важно, внимательные. У них нет ощущения, что мир просыпается и засыпает с ними. Они чувствуют чужую боль, понимают, что вокруг них люди. Наверное, это самое главное, о чем я талдычу каждый день.
— Старший, Владимир, учится в Щукинском училище?
— Он средний. Старшая у меня дочь — Наташа (от первого брака. — В.Г.).
— Вы с ней общаетесь?
— Да, вот сейчас созвонимся, разберем проблемы. Хотя маловато я с ней вижусь. Наталья взрослый человек. Владеет двумя языками, у нее экономическое образование, работает в английской фирме руководителем отдела. Всегда хочется думать, что у твоего дитя все нормально. Есть бойфренд, как сейчас принято говорить.
— У вашего младшего, Дмитрия, какие планы?
— Все меняется: то палеонтологом хотел быть, потом что-то другое. У него есть дар. Наверное, это у всех детей есть, а я так громко говорю: дар! Он написал два сценария, очень забавных, по-детски смешных. Я Артуру Смольянинову читал, так он просто закатывался от хохота. А недавно Димитрий вдруг выдал стихи. Мальчик впечатлительный, есть художественное восприятие мира. Любит смотреть кино, что-нибудь рассказывать, фантазировать. Да все дети такие!
— Родригес использовал для своего фильма “Шаркбой и Лава” сценарий своего маленького сына. Вы могли бы сделать так же?
— (Смеется.) Жаль, что у меня нет таланта Родригеса. Хотя — может быть… Подумаю… Потому что это “прикольно”, как сейчас дети говорят. (Смеется.)
— Когда дети были маленькие, вы Дедом Морозом наряжались?
— Обязательно! Но они меня очень быстро раскусывали. Глаза — они же выдают.
— Удается всей семьей отпуск проводить?
— Каждое лето, как минимум неделю. Ездим всей семьей в Ялту. Сейчас решили — в Италию. Я не был в Неаполе, дети хотят в Венецию.
— С экскурсиями ходите?
— Находим гида, кто отдельно водит, а не толпой. Мы так в Ватикане были. А когда поехали во Флоренцию, младший — ему тогда было девять — спрашивает: “Мы в галерею Уффици пойдем?” Я говорю: “Откуда ты про нее знаешь?” “Я, — отвечает, — почитал, прежде чем мы поехали”. Хорошо, да? Вообще хорошо в детстве увидеть подлинники. У ребенка все остается в клеточках памяти. Я с февраля снимаюсь не в Москве, когда домой приезжаю и по полкам смотрю: прибавилось три книги — понятно, значит сейчас вот такое направление интересов. У младшего в компьютере программа новая появилась — так вот почему он на завтраках экономил: чтобы самому купить и улучшить.
— Вы не боитесь армии для своих сыновей?
— Пока не задумывался над этим. Если они начнут бояться, тогда мы каким-то образом этим озадачимся. Вопрос: готов человек или не готов.
— Можно быть готовым к этому?
— К чему — к казарме, муштре?
— Я про неуставные отношения.
— А, про это… Не дай Бог! Думаю, что тот командир, кто допустит подобное, не будет командиром. И разбираться с ним буду не в судебном порядке, а нравственно, по-человечески. А вообще, “больше балуйте своих детей, потому что не знаете, что им предстоит в жизни”, как сказал Набоков.
— Вы как своих детей балуете?
— Всяко-разно. Правда, отец я, наверное, не подарок — в смысле частого отсутствия, моих настроений, вечной занятости. Они же налетают, поделиться хотят. А я не всегда воспринимаю. Приезжаю “обстуканный” со всех сторон, еще дела какие-то надо решить. Глядишь, а уже человечкам спать пора.
“Куда смотрели семья и школа?”
— У вас курс в Школе-студии МХТ. Какой вы педагог?— Говорят, жесткий. В чем-то демократичный, а в чем-то нетерпимый.
— Студенты жалуются?
— Да вроде ждут, скучают. Я ведь человек занятой, а когда появляюсь в школе, то быстро, четко “впихиваю” профессию. Студенты — они же заложники ситуации. То, что я в вузе наскоками бываю, это не хорошо и не плохо, просто факт биографии. Когда я учился у Евгения Александровича Евстигнеева, он тоже бывал наскоками. Он потрясающе давал профессию — вбивал двумя-тремя фразами. А мастер у нас был Виктор Карлович Монюков — царство ему небесное! Педагог от Бога, воспитывал в нас личность. Я стараюсь до определенного времени вести душеспасительные беседы. “Актер — это личность. Вырабатывайте точку зрения на жизнь, отстаивайте ее. А ремесло — оно придет”.
— Ректор одного творческого вуза жаловался, что нынешние студенты ужасающе необразованны.
— Что уж тут скажешь? “Куда смотрели семья и школа?” Помню, мой старший пошел в школу, старейшую московскую, на Октябрьском Поле. Там замечательная директриса была. При ней я был абсолютно спокоен за парня. Через пять лет она ушла. А через полгода я не узнал школу: загаженный двор, из пяти занятий по математике осталось два. Я быстро нашел платную школу и сына туда перевел. Но у меня была возможность платить. А те, у кого ее не было? Поэтому, как отец большого семейства, могу сказать, что неграмотность — вина государства, вина переходного периода, а не детей и студентов. У меня была пара-тройка студентов совсем темных, а сейчас знаете как они щебечут! Все зависит от педагогов, их требовательности и вкуса. А дальше уже: “Образовывайся, мальчик, сам, образовывайся”.
— Когда вы на студентов смотрите, то думаете: “Как все изменилось!” Или нет?
— В основе ничего не поменялось, даже мода возвращается. Как говорил Антон Павлович Чехов: “Прогресс выражается в красиво одетых женщинах и подрессоренных колясках”. У нас подрессориваются машины, на женщинах красивая одежда. Но люди-то в чем изменились? Почитайте хоть Софокла, хоть Еврипида. И “найдите семь отличий”. Все то же! Любовь, предательство, ненависть, страх — все чувства, присущие человеку.
