Еще при входе на ферму мне пришлось надеть синие бахилы, белый халат и такого же цвета шапочку. У животных только закончился период карантина, и никаких микробов, в т.ч. посторонних лиц, здесь быть не должно.
При моем появлении коровы — голштины совхоза им. Чапаева — кинулись врассыпную.
— Чего это они у вас такие пугливые? — удивился я.
— В карантине, — пояснили мне, — животные перенесли массу всяких прививок. И при виде белого халата сразу разбегаются. Но ничего, успокоятся…
Чапаевцы принимали долгожданных гостей: 220 коров породы чистый голштин из Германии. Теперь здесь уверены: будет большое молоко!
По правде говоря, немецких коров я себе представлял более вальяжными и гламурными. Здесь, на ферме, они показались чуть уставшими, даже исхудавшими. Ситуацию проясняет все тот же карантин: 21 день буренки сидели на нем в Германии перед отправкой в Россию. Поскольку коровы уже были куплены и за них уплачена валюта (примерно 1900 евро за голову, однако), то немецкая сторона не считала их своими. Российская сторона — тоже, ведь животные-то находились еще на территории Германии. Словом, уход был похуже, чем на обычной немецкой ферме.
А в совхозе коровы снова попали под медицинское наблюдение. В общем, нагрузки не для слабонервных. Однако такие переезды переживают тысячи коров, которых в целях селекции перевозят из одного края света в другой...
Спрашиваю: не обижали ли коров во время “марш-броска”? Ведь их везли на автоприцепах по 33 буренки в каждом, а от Германии до Москвы — тысячи верст.
Специалисты, присутствовавшие при исторической загрузке голштинов в Германии, нерешительно переглядываются:
— Знаете, весь этот вояж был под жесточайшим контролем, — отвечают они. — Таковы международные правила перевозки скота. В ФРГ нашу колонну из 7 автоприцепов провожали местные “зеленые”: они осмотрели каждую буренку, проверили состояние оборудования и даже попробовали корм, который в дороге ели животные. От Германии до Ногинска транспорт останавливался каждые 8 часов на 2 часа: коровы не могут в движении есть или пить. Наконец, уже в родном совхозе нас неожиданно встретили… “зеленые” из “Гринписа”! Осмотрели каждую корову, попробовали остатки кормов и по приборам в машинах (машины, естественно, немецкие) убедились, что на всем пути следования колонна действительно останавливалась каждые 8 часов на 2 часа “перерыва”. Все было организовано на высочайшем уровне.
Совхоз им. Чапаева Ногинского района в советские времена считался одним из флагманов молочного животноводства. К сожалению, здесь не смогли перейти на новые экономические рельсы, и в начале 90-х годов хозяйство рухнуло. Но в 2004 году сюда пришла новая команда управленцев. В начале 2006 г., взвесив свои финансовые возможности, коллектив хозяйства взял сразу два кредита: под реконструкцию животноводческих ферм (50 млн. руб.) и еще 30 млн. руб. на приобретение в Германии аж 440 нетелей породы чистый голштин.
Очевидное, но невероятное — за 2,5 года надои увеличились с 2 тыс. кг на корову в год до 5,5 тыс. А общее поголовье — с 300 до 1600.
— По правилам, голштины должны иметь только идентификационные номера, — поясняет дояр Игорь Рожков. — Мы их буренкам, конечно, присвоили — от этого никуда не денешься, ведь дойка у нас по европейской технологии, на компьютерах. Но потом посоветовались с девчатами и решили, что каждой буренке все-таки дадим имя, кличку то есть. Это будет как-то по-домашнему, так легче найти общий язык с новобранками.
— Неужели немецкие коровы уже понимают русский язык? — удивляюсь я их лингвистическим способностям.
— Нет, конечно! — отвечает он. — Они и немецкого не понимают. Но коровы очень тонко чувствуют интонацию, теплоту в голосе. Не скажешь же “Ах ты, моя 123-я…” — это нужно быть великим актером. А вот гладить по шее “свою” буренку и приговаривать “Ах ты, моя Ксюша…” — совсем другой коленкор. Кстати, “немки” намного ласковее наших животных и добрее. Они ведь из Европы, где к ним отношение совсем другое: их никто не бьет, заботится, как о своих детях.
— А вы что, приготовили для них уже кнуты? — ужаснулся я.
— Мы и российских коров никогда не били, — обижается дояр. — А уж этих — и подавно. За них с нас такую стружку снимут, что ой-ой-ой…
Подходим к родильному отделению немецких коров (по прибытии в Россию они начали телиться). Малышей как только, так сразу в специальных домиках выносят на площадку, где они могут порезвиться под жарким солнышком. “Вот бычок Борька, — говорит мой гид, указывая на двухнедельного малыша, — вот бычок Цыган, вот бычок…”
— Постойте, — перебиваю его. — А почему это у вас в основном бычки?
— Конечно, мы больше заинтересованы в телках, — признается Нина Пушкан, зоотехник, — ведь хозяйство-то молочного профиля! По теории вероятности, “мальчики” и “девочки” должны рождаться “фифти-фифти”, т.е. 50 на 50. Но пока у нас рождаются 47% “девочек” и 53% “мальчиков”. Ничего не поделаешь — природа, мать наша…
Среди обывателей бытует мнение, что поднять животноводство на должную, так сказать, высоту — проще пареной репы. Нужно просто закупить на Западе породистый скот — и дело в шляпе. Разберем пример совхоза им. Чапаева — с чего начинали они? Покупать “пустую” яловую корову невыгодно: стоят они больших денег, а на персонал сразу ложится бремя по их успешному оплодотворению. Уж лучше заплатить чуть больше, но купить нетеля, т.е. уже “покрытую”, беременную корову. Денег платишь чуть больше, чем за одну, зато после отела получаешь сразу две головы.
Но возникает куча вопросов — например, какой срок беременности считать оптимальным? Официально — 3—6 месяцев. Если меньше трех месяцев, беременность может оказаться ложной, а если больше полугода, такая корова, чего доброго, еще родит по дороге.
Потом, кто (или что) считается нетелем? В учебниках написано: осемененная телка весом около 400 кг. Как правило, такого веса животное достигает в 1,5-годовалом возрасте. Но если его хорошо кормить, то и за год. Другое дело, что годовалые нетели при отеле часто травмируются, им после этого дорога одна — на мясокомбинат.
Многие зарубежные компании сами предлагают нашим крестьянам породистых нетелей. Однако тут главное — удостовериться, что тебе не впаривают вместо 1,5-годовалой телки — годовалую. По большому счету, таких специалистов в России нет, и зоотехники, отправляясь в далекие немецкие земли за чистыми голштинами, в буквальном смысле съели собаку, пока научились всем этим тонкостям.
Второй момент — высокая продуктивность немецкого скота. При хорошем питании голштины (не путайте с голштинизированной породой, которая распространена в России!) скорее умрут, чем снизят надои или прекратят доиться. Но чем корова более высокопродуктивна, тем реже она приходит в охоту и, соответственно, труднее оплодотворяется. Тут тоже существует целый комплекс мероприятий, от которых нельзя отступать ни на шаг.
Не последнюю скрипку в этом действе играет бычья сперма. Логично предположить, что вместе с молодняком сперму закупили также в Германии, где уж точно все со знаком качества. Но тут чапаевцы решили обойтись собственными силами. Дело в том, что в Ногинске находится центр искусственного осеменения, в котором собран огромный банк спермы быков со всех уголков земного шара. Собирался он еще с советских времен — в замороженном состоянии сперма может храниться целые десятилетия. Бывают случаи, когда бык уже давно умер, а потомство от него рождается и рождается. Словом, ногинская сперма подвести не должна. И тут голова у чапаевцев совсем не болит.
— У нас вот какое пожелание к властям, — говорит заместитель гендиректора совхоза Сергей Митюков. — Молоко в хозяйстве есть, а уже совсем скоро его станет еще больше. Хотелось бы иметь собственную переработку. Но льготный кредит под нее почему-то не выделяют.
Еще он говорит о большой бюрократической процедуре в оформлении залога под кредит — полгода, это ни в какие ворота не лезет.
Впрочем, все это рабочие моменты. Вот, на корма начали выращивать кукурузу до полной спелости. Жаль, Хрущева нет — порадовался бы старик, ведь в Московском регионе раньше такого не было. Правда, за полями нужен глаз да глаз. Но кто сказал, что выходить из кризиса будет легко?!
