По следам Марко Поло
Думаю, не так много найдется за пределами Китая людей, которые слышали про город Дуньхуан, что в провинции Ганьсу. И то сказать: по-китайским меркам это совсем небольшой населенный пункт, где проживает примерно 180 тыс человек. Но при этом здесь прямо-таки стахановскими методами, в ударных темпах был построен выставочный комплекс, который уже осенью собирается принимать экспозиции. Провинциальный город может похвастаться современным кинотеатром с 3D и IMAX. А те, кому посчастливиться побывать на театрализованном представлении Dunhuang Celebration, получат впечатление на всю жизнь от этого сочетания оперы, балета, голографического и лазерного шоу.
...Я обливаюсь семью потами, и утопая в раскаленном песке, пытаюсь взобраться на верх высоченного бархана. Выданные у подножья ярок-оранжевые бахилы давно сбились, в обувь набилось столько песка, что кажется, будто к ногам привязано по полупудовой гире. Это своеобразный туристический аттракцион, но я проклинаю себя за то, что решил вскарабкаться на кажущуюся недостижимой вершину...
И тут услужливое воображение историка заставляет меня вспомнить о путешественниках и торговцах далекого прошлого, которые шли караванами через эти края. Под тем же палящим солнцем, по этим же горячим пескам, испытывая такую же жажду, но не имея неподалеку кондиционированного автобуса, а над головой наматывающего круги спасательного вертолета. Эти мысли придали сил – и вскоре я стою наверху, глядя на кажущиеся бескрайними пески и зеленеющий где-то внизу крохотным оазисом кусочек растительности с озером-полумесяцем Юэяцюань.
Да, все эти песчаные дюны, окружающие Дуньхуан, бредущие по ним верблюды с туристами на спинах – уже одно это зрелище должно напоминать о тех далеких временах, когда этот город служил воротами в Поднебесную на Великом Шелковом пути.
Говорят, бывал здесь и сам Марко Поло. И через эти края в Китай поступали из других стран не только различные товары. Здесь встречались цивилизации и культуры. Считается, что именно через Дуньхуан в китайские земли попал буддизм. Память об этом хранят удивительные гроты Могао – это целый пещерный город, где можно увидеть старинные буддистские скульптуры и фрески.
О проходившем через Дуньхуан Шелковом пути много говорили на прошедших в Пекине мероприятиях, куда я приехал по любезному приглашению главной китайской газеты «Жэньминь Жибао». И посвящены эти мероприятия были стратегии «Один пояс – один путь».
Осенью 2013 года председатель КНР Си Цзиньпин отправился в турне по странам Центральной Азии – и в ходе этих визитов была анонсирована концепция «одного пояса и одного пути». Речь шла о создании «Экономического пояса Шёлкового пути» и «Морского Шёлкового пути XXI века». Амбициозный проект охватывает большую часть Евразии, соединяя развивающиеся и развитые страны. Старинному «шелковому пути» вдохнули новую жизнь. Вместо верблюдов и лошадей товары перевозятся поездами, самолетами и судами. Но дело не только в транспортном сообщении. Идея состоит в создании удобной и умной среды для торговли. И не только для торговли...
«Экономический пояс Шёлкового пути» предполагает создание трех экономических коридоров, проходящих по Евразии. Северный предполагается проложить из Китая через Центральную Азию и Россию в Европу. Центральный – из Китая через Центральную и Западную Азию к Персидскому заливу и Средиземноморью. А южный должен вести из Китая через Юго-Восточную Азию в Южную Азию и регион Индийского океана.
Проект же «Морского Шёлкового пути XXI века» включает в себя создание двух морских маршрутов. Один из них ведет от побережья Китая через Южно-Китайское море в Южно-Тихоокеанский регион. Другой должен соединить приморские районы Китая и Европу через Южно-Китайское море и Индийский океан.Звучит грандиозно. Но как это будет выглядеть на практике?
Глобализация по-китайски
– Прежде всего, это не проект, а инициатива китайской стороны, – замечает по поводу «Одного пояса – одного пути» востоковед, эксперт по Китаю профессор Алексей МАСЛОВ. – Тут есть большая разница. Проект – это то, что прописано по пунктам, по определенным этапам. В данном случае речь идет об инициативе. Китай в экспертных выступлениях признается, что изменяет эту инициативу по ходу дела. Глядя на то, как на нее реагирует мир. Что можно увидеть в этой инициативе? Первое: это новая глобализация по-китайски. Второе: Китай хочет поставить под контроль основные инфраструктурные и транспортные пути. Проблема заключается в том, что в Китае идет падение производства, падение ВВП. И хотя сейчас многие говорят, что ВВП все равно находится в плюсе, но надо понимать, что рост ВВП значительно ниже. В стране растет социальное недовольство, потому что люди привыкли богатеть, а при этом у них уменьшаются личные доходы. Недовольство есть и у крупных корпораций. И новый «шелковый путь» – один из способов выделить деньги из государственного кармана крупным корпорациям (прежде всего строительным, железнодорожным, авиастроительным), чтобы несколько уменьшить уровень недовольства. В данном случае Китай не слишком отличается от России. Чего хочет Китай? Шелковый путь предусматривает много проекций. Обычно говорят об экономическом поясе Шелкового пути – то есть о том, что касается инвестиций. Но это не единственное измерение. Китай говорит и о финансовом измерении (это банковское сотрудничество), об инфраструктурном измерении (совместные дороги). То есть это очень широкая инициатива.
Как она действует? Китай заключает соответствующие договоры о присоединении страны к инициативе. Таких договоров по всему миру заключено более 30. После заключения такого договора Китай начинает выделять достаточно много средств в виде инвестиций. Россия такого договора не заключала. И говорит о сопряжении с китайской инициативой. Причем сопрягается не только Россия, сколько Евразэс. Это более гибкая позиция. Позиция России очень проста: «шелковый путь» – это китайский проект, мы не можем присоединиться к нему, но можем сотрудничать с ним по тем моментам, которые нам интересны. Здесь мы пытаемся отстоять свою экономическую независимость. Но многие страны, прежде всего в Центральной Азии, в Восточной и Центральной Европе, присоединились к этому проекту. Что может привести к утрате экономической независимости.
Недавно Си Цзиньпин совершил первый визит в Прагу – и Чехия заявила, что является надежным партнером Китая по «шелковому пути». И тут же получила инвестиции на строительство дорого, около $2 млрд, что для чехов довольно серьезная сумма.
Проявляет интерес Китай и к более крупным странам – например, к Великобритании. А в Пекине давно рассматривали Британию как входные ворота в ЕС. Но после «Брексита» Великобритания стала более уязвимой для Китая мишенью, поскольку не связана необходимостью утверждать многие решения через экономический совет ЕС. И Китай за 2015 г. произвел более 20 крупных поглощений на территории Британии. «Шелковый путь» – это прежде всего вытеснение национального бизнеса. При этом Китай – в отличие от США – не экспортирует никакой идеологии. Это чистый бизнес. Поэтому многие страны попадаются на эту удочку, поскольку от них не требуют ни признавать, скажем, величия Китая, ни конфуцианских ценностей. Дело только в бизнесе. Китай, вкладывая деньги, требует достаточно широкого подчинения себе. Этим отчасти объясняется то, что Китай не так много инвестировал в Россию. За последний год, по официальным данным, прямые инвестиции составили чуть менее миллиарда долларов.
– Какие плюсы вы видите в присоединении к «Одному поясу – одному пути»?
– Плюсы очень простые: Китай приносит в страну деньги. И может расшевелить экономику. Дает новые рабочие места. Готов приносить свои технологии. В Африку Китай, например, приносит технологию скоростных железных дорог. А в Британии, формула сотрудничества такая: Великобритания полностью предоставляет свой инжиниринг и своих промышленных дизайнеров, Китай дает деньги и рабочую силу.
Плюс к этому Китай достаточно активно выделяет не только инвестиции, но и долгосрочные кредиты под низкие проценты. С этим все нормально. Но Китай – это не «добрый дядюшка», взамен он получает пакеты акций над предприятиями, входит в акционеры банков или портов (Китай купил греческий порт Пирей). Мелкие, казалось бы, капиталовложения могут объединиться в конце концов в единую китайскую сеть. Китай в рамках «шелкового пути» добивается облегчения правил международной торговли, уменьшения торговых пошли, создания особых экономических зон (в том числе и вдалеке от Китая – например, в Центральной Европе). Для Китая это очень выгодно, поскольку облегчает доступ китайских товаров на рынки.
– В чем может конкретно выражаться «сопряженность» России с китайской стратегией?
– Есть целый блок проектов с российской стороны. Это и инфраструктура, и строительство предприятий. Причем не только на Дальнем Востоке, но и в Южном федеральном округе. Мы предлагаем Китаю активнее участвовать в территориях опережающего развития (ТОР). Пока инвестиции туда невелики, но зато ТОРы предоставляют уникальные возможности по налогообложению, по созданию предприятий – и как следствие, это очень выгодно. Проблема порой состоит в том, что Россия страдает «гигантизмом», хочет начинать сразу большие, крупные проекты. При этом многие китайские бизнесмены средней руки боятся вкладывать. И надо начинать с небольших проектов – например, с сельхозферм, которые не будут давать миллиардных доходов, но будут приучать китайский бизнес не бояться России. Поэтому сегодня «сопряжение» – это скорее политический, а не экономический лозунг. Но в этом году, особенно после визита Путина, потихонечку начались подвижки в сторону реализации этих проектов.
Улица должна быть с двусторонним движением
Главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН Владимир ПЕТРОВСКИЙ придерживается более оптимистического взгляда на выдвинутую Пекином стратегию.
– В целом эта мегаинициатива (наши китайские друзья избегают говорить о ней как о проекте) интересна для России и российской экономики, – уверен эксперт. – Это очень большая и многообещающая возможность для соразвития российской и китайской экономик. На самом деле, речь идет не только о развитии транспортных логистических маршрутов, но вдоль этих маршрутов будут и совместные предприятия, и много чего еще. Это очень хорошая возможность для того, чтобы ускорить обустройство гигантских просторов нашего Евразийского континента. Но это только возможность, которая либо будет реализована, либо нет. Это зависит от того, насколько серьезно Россия отнесется к тому, что предлагают китайские партнеры. Это зависит и от возможностей стратегического планирования. То есть китайцы предлагают участие в этой инициативе самым разным странам. И те страны, которые к этому относятся серьезно (например, Казахстан), там речь идет о десятках и сотнях проектов. В Казахстане есть программа инфраструктурного строительства «Нурлы жол» («Светлый путь»), которая полностью написана для того, чтобы соответствовать экономического инициативе «шелкового пути». Поэтому там речь идет о больших контрактах и множестве проектов. Российской стороне еще предстоит определить для себя приоритеты участия в этой инициативе. Уместно говорить, что сейчас идут переговоры на эту тему по двум трекам. С одной стороны, был документ, который Путин и Си Цзиньпин подписали в мае прошлого года – заявление о сопряжении Евразийской интеграции и экономического пояса шелкового пути. С другой стороны, минэкономразвития ведет переговоры с китайцами: готовится подписание масштабного соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве, которое будет не меньше по значению, чем стратегическое соглашение России и ЕС. В качестве конечной цели стороны видят создание зоны свободной торговли. Реализация этих планов зависит от того, какие приоритеты изберет для себя российская сторона. Новый шелковый путь имеет несколько условных маршрутов. Так называемый северный маршруту предусматривает, что будут задействованы возможности Транссиба, БАМа, естественно, в обновленном виде. По сравнению со всеми другими, эта ветвь шелкового пути наиболее окупаемая. Китайцы, конечно, очень тяжелые переговорщики, они никому ничего просто так не обещают. Речь идет о том, что если есть какая-нибудь экономически выгодная возможность, она может быть реализована. Наших китайских партнеров интересуют возможности и Северного морского пути. У нас часто в прессе звучит, что китайцы пускают свои маршруты мимо России. Это совершенно не так, идут переговоры, многие позиции уточняются. Речь идет о взаимовыгодных вещах, которые помогут развитию российской экономики.
– «Скользким» место инициативы «Один пояс — один путь» называют беспокойство некоторых стран насчет того, что Китай может лишить их известной доли экономического суверенитета...
– Действительно, такие опасения есть. Но я хотел бы выделить два момента. С одной стороны, важно понимать, что китайцы предлагают не проект экономической интеграции. Это не создание какой-то экономической организации во главе с Китаем. Это больше напоминает международный экономический режим, когда страны-участницы действуют самостоятельно, суверенно, но по согласию друг с другом. Решения принимают самостоятельно, никакого диктата нет изначально. А с другой стороны, конечно, у российской стороны должна быть озабоченность по поводу того, чтобы в ходе подключения к этой инициативе Россия и ее партнеры по Евразийскому союзу не превратились просто в перевалочную базу для китайских товаров. Ведь Евразийский союз создавался для того, чтобы сделать экономики входящих в него стран конкурентоспособными. Так что улица должна быть с двусторонним движением. Да, китайская экономика мощная, ориентированная на экспорт. Естественно, Китай будет стремиться использовать реализацию своей инициативы для того, чтобы увеличить экспорт своих товаров. Россия и ее партнеры по ЕАЭС должны это помнить.
В целом, наряду с существующим рисками, я вижу очень большие возможности, связанные с выдвинутой Си Цзиньпином инициативой. Это долгосрочная инициатива. Если полностью удастся реализовать то, о чем говорят китайцы, это займет не одно десятилетие. Это очень сложный, уникальный в мировой политике и экономике эксперимент. Во многих странах элиты привыкли думать в рамках избирательного цикла – от одних выборов к другим. А тут стратегический проект, которым Китай бросает всему миру вызов (в хорошем смысле). И если Россия будет блюсти свои интересы, она может извлечь от участия в этом очень большую пользу.
«Это не план Маршалла»
Надо признать, что китайская сторона отнюдь не занимается лакировкой действительности. Эксперты и политики, с которыми пришлось встретиться в Пекине, признают, что проблемы существуют. Равно как признают и наличие обеспокоенности других стран китайскими масштабными планами.
Мне удалось побывать на встрече с одним из руководителей Компартии Китая, членом Политбюро ЦК КПК и его Постоянного комитета Ли Юньшанем, который тоже упомянул о том, что в СМИ можно встретить утверждения: «Ваша стратегия – это «план Маршалла». Вы хотите создавать свои сферы влияния. Или хотите добиваться доминирования в каких-то регионах. Или хотите бросить вызов мирового порядка». «Я думаю, это все недоразумение», – сказал Ли Юньшань: «Мы хотим, чтобы мир стал более открытым, чтобы мировая торговля была более справедливой... Три года мы уже реализуем эту концепцию. Мы вкладываем 4 трлн долларов для продвижения регионального развития. Мы создали Азиатский банк инфраструктурных инвестиций... Основной принцип – общий доступ и взаимная выгода. Наша инициатива продвигает вперед глобализацию, а не останавливает ее, не идет против нее».
– Сегодня некоторые могут упрекать Китай в том, что он сам не слишком хорошо развивается, имеет массу проблем, но при этом вкладывает огромные средства для помощи другим странам, – говорит старший научный сотрудник Института мировой экономики и политики Китайской академии общественных наук Сюэ Ли. – Наш принцип состоит в совместном обсуждении, совместном строительстве и общем использовании. Однако не всегда в полной мере удается придерживаться этого принципа... В процессе реализации сотрудничества Китай в определенной мере указывает другим странам, что делать. И в некоторых странах возникают опасения, что Китай превратит их в свои «провинции». Китай должен просто давать советы, а не навязывать другим свою волю, должен уважать традиции и чаяния тех стран, которым оказывает помощь...
К недостаткам, связанным с реализацией стратегии «Один пояс — один путь», доктор Сюэ Ли отнес стремление как можно скорее добиться успехов: а ведь эта стратегия представляет собой долгосрочный план.
– «Один пояс – один путь» будет выгоден экономике и культуре Китая, улучшит международный имидж Китая, так же как продемонстрирует его международную ответственность в качестве региональной державы. Стратегия также будет выгодна различным образом странам «Шелкового пути», особенно для их инфраструктуры и отраслей обрабатывающей промышленности. Она усилит связи между этими странами.
Говоря о недостатках, надо заметить, что страны «Шелкового пути» будут опасаться возрастания у себя китайского влияния и росту тяжелой экономической зависимости от Китая. Есть опасения того, что «Один пояс – один путь» будет неверно истолковываться как безвозмездная помощь, что будет нанесен вред окружающей среде и традиционной культуре этих стран, что ослабнет влияние в регионе основных региональных держав.
– Что вы думаете о роли России в стратегии «одного пояса – одного пути»?
– Благодаря «Одному поясу – одному пути» дипломатия соседства в целом превзойдет ту дипломатию, при которой США была сердцевиной внешней политики Китая на протяжении более чем трех десятилетий. В комплексе дипломатии соседства Россия как единственный системный стратегический партнер по сотрудничества станет самым важным партнером. Россия и Китая получат выгоду не только от стратегического сотрудничества в международной политике, оборонной промышленности, энергетике, но также и в сельском хозяйстве, легкой промышленности, обрабатывающей промышленности, коммуникационной индустрии, инфраструктурном строительстве и т. д. – если Россия сумеет преодолеть свое беспокойство о том, что китайское присутствие в России может служить долгосрочной угрозой ее национальной, территориальной и экономической безопасности. Например, в отличие от Казахстана, Мьянмы, Лаоса, Вьетнама, Россия сомневается по поводу строительства дорог и мостов между двумя странами, что отражает отсутствие доверия у России к двустороннему сотрудничеству в отношении этих сфер. Мне кажется, это служит препятствием для двусторонних отношений.
– Стратегию «Одного пояса – одного пути» нередко сравниваются со знаменитым американским «планом Маршалла». Вы согласны с таким сравнением?
– Соглашусь, что есть своего рода сходство между ними с точка зрения происхождения. И «Один пояс – один путь», и «План Маршалла» исходят от экономического гиганта с большими деньгами и направлены на относительно слабые экономики. Оба они дают преимущества их собственным внутренним экономикам путем перевода избыточных производственных мощностей и интернационализации их валют. Но план Маршалла был рассчитан на короткий срок (1947-1951 гг.), фокусируясь на помощи Западной Европе – развитому региону, и служил экономическим орудием «холодной войны», будучи экономически ограниченным. Тогда как «Один пояс – один путь» рассчитан на долгий срок (как минимум, на десять лет), в основном концентрируется на развивающихся странах (главным образом на Евразийском континенте, особенно на соседствующих с Китаем странах). Это экономически инклюзивная стратегия, которая приветствует вступление любой страны – даже ЕС, даже Австралии, даже Соединенных Штатов...
* * *
Для меня эта командировка была первым знакомством с Китаем. И увидел я не так уж много: Пекин, Ланьчжоу, Дуньхуан. Как сказал один высокопоставленный китайский деятель, это все только несколько листков, по которым трудно судить обо всем дереве. И чтобы понять что-то о Китае, недостаточно увидеть столицу и одну из провинций. Как бы то ни было, увиденного хватило, чтобы проникнуться чувством уважения к тому, что сумели сделать китайцы за несколько десятилетий реформ.
Встреченный в Пекине болгарский журналист рассказывал, что впервые побывал здесь в восьмидесятых: страна меняется с огромной скоростью, никакого сравнения между тем, какой она была тогда, с сегодняшним Китаем, рвущимся в лидеры не только регионального, но и глобального масштаба. И то, что именно в Поднебесной родилась инициатива «Одного пояса – одного пути», это говорит о многом.
Да, спору нет: бизнес есть бизнес. И главная его цель, очевидно, в получении прибыли. Неважно какой: политической, финансовой или иной, не измеряющейся в долларах, рублях или юанях. И конечно, Китай нацелен на получение этой самой прибыли. Но то, что эта страна выдвигает амбициозные инициативы, этому стоит не только завидовать. Этого стоит не только опасаться. Этому стоит учиться. И с ней надо сотрудничать – и потому что это наш сосед. И потому что это наш партнер. И потому что надо тоже искать возможности извлечь выгоду.
