Почему Кац не стал Подушкиным
Максим сидит за столиком московской кофейни, ест суп-пюре и старательно отмахивается от сигаретного дыма. Он не пьет, не курит и не ругается матом. Положительность образа портят сплетни недоброжелателей. Некоторые утверждают, что Кац — позер, пытающийся подняться на протестной волне, а его основной источник дохода — рабовладельчество...
Когда Максиму было 8 лет, вместе с родителями он уехал в Израиль, в 17 вернулся в Москву. Поступил в три вуза, но система образования на родине вчерашнему эмигранту пришлась не по душе. Теперь в графе «высшее образование» у Каца прочерк.
Но при этом Кац отправился в Копенгаген к
— Почему ты в Израиле не остался?
— Я, даже когда жил там, несколько месяцев в году проводил в Москве с бабушкой и дедушкой. Россияне мне ближе, у нас похожие взгляды, я знаю, что у них на уме.
— А как случилось, что уже в 17 ты начал заниматься бизнесом?
— Надо же деньги было как-то зарабатывать. У нас в семье так складывалось, что деньги никто не считал, я мог брать столько, сколько нужно, но мне всегда эта история не нравилась (что я не сам их делаю), к тому же был интересен сам процесс...
И Кац пошел в бизнес. Правда, не самой стандартной тропой. Он стал участвовать в покерных турнирах, и математический склад ума, не ставший подспорьем в получении диплома, помог Максиму стать одной из самых колоритных и преуспевающих фигур в российском покерном пространстве. Что касается «владения рабами», то ситуация, по словам Каца, такая: «Я нахожу по всему миру молодых перспективных покерных игроков и финансирую их участие в турнирах. Не в России, у нас сейчас запрещено их проводить».
— То есть то, чем ты занимаешься, — легальная практика?
— Ни о каком рабовладельчестве речи не идет. Люди, допустим, вносят деньги для участия в покерном турнире за 1000 долларов, а на десятитысячный у них уже средств нет, тогда они обращаются ко мне. У меня самая крупная компания по покерному финансированию.
На всякий случай Максим объясняет разницу между казино, откуда выползают в пух проигравшиеся, и спортивным покером:
— В казино вы всегда играете против заведения, и математика против вас. На турнирах люди играют друг с другом, и выигрывает тот, кто лучше, он и получает деньги.
Бизнес на грани авантюры приносит «не миллиардный, но достаточный доход, чтобы не отказывать себе в необходимом, путешествовать и реализовывать другие проекты». Одним из таких проектов стала избирательная кампания в Щукине.
«Большая часть бюджета муниципалитетов уходит на содержание аппарата... Средний возраст депутатов — 63 года. Нет никаких причин, чтобы вам это было интересно... Меня тошнит от наших политиков и их методов...» — несколько фраз из листовки. Знающие люди прочили Кацу фиаско с таким стилем. Один из советчиков даже предложил ему взять девичью фамилию матери и стать Подушкиным.
— Мне помогали ребята из «Яблока». Сначала я был наблюдателем от них на думских выборах, они проводили инструктаж, объясняли, что нужно делать, — вспоминает Максим. — Потом начали обучать кандидатов в муниципальные депутаты. На их семинаре я узнал, как действовать на первом этапе, собрал подписи и зарегистрировался.
А дальше у Каца возникло расхождение с политтехнологами.
— Когда я отправил в «Яблоко» свою листовку, они были ошарашены. Я не стал использовать их символику, чтобы не решили, что я их компрометирую. Но стоит отметить, что ни в какой партии я не состоял и не собираюсь.
— Если муниципальный совет — орган бесполезный, то зачем было избираться?
— Конечно, это не так — и я много чего буду там делать, но, во-первых, я не могу гарантировать, что от этого будет какой-то эффект, а во-вторых, это все равно не то, что люди ожидают. Многие считают, что муниципальный совет — это что-то вроде Госдумы, а я как минимум в мэры избрался. Но я думаю, что вопросы городской среды через этот орган я смогу продвинуть.
— Какие, например?
— Много всего. Есть место, где нужно убрать несколько парковок, чтобы примерно 4 тысячам людей было удобнее ходить, есть переход, который нужно подсветить, поставить столбики, чтобы люди не парковались на тротуаре. В некоторых местах совершенно абсурдное движение общественного транспорта: автобус делает огромный круг, чтобы довезти людей от одного выхода из метро до другого, и так далее. В любом случае я не буду зацикливаться только на деятельности в качестве муниципального депутата в Щукине.
В городе есть масса проблем, например, те же парковки на Тверской, и это легко исправить — просто убрать их, и все. Поощрять предпринимателей делать привлекательные фасады, чтобы приятно было ходить по улицам. Решить проблему с городским транспортом, ведь Европа тоже переживала аналогичный кризис, но меры были приняты гораздо раньше; просто взять немецкую программу
Идеи г-на Каца в сфере градостроительства могут казаться утопичными. Например, пересадить людей на трамваи и оборудовать дворы столиками для домино, но сам он обосновывает их тем, что культура жизни появляется от ее условий, а не наоборот.
— Расскажи, как ты проводил агитацию.
— Я распечатал 20 тысяч листовок в типографии и нанял компанию, чьи сотрудники разнесли листовки по всему району и положили к каждой квартире. Потом я повесил объявление «Требуются пенсионеры для работы на выборах», провел собрание с теми, кто откликнулся, рассказал им о себе, посмотрел, кто как на это реагирует, и выбрал двоих. Им я потом подробнее рассказал о своих планах, мы спорили, но потом я увидел, что они прониклись. Тогда мы договорились, что они будут обходить квартиры в районе и проводить агитацию. За посещение одной квартиры я платил 17 рублей. Ну и Интернет, конечно, помог.
— Как ты относишься к тому, что сейчас происходит в протестном движении?
— Лично для меня митинги — эпизодический момент в жизни. На них я познакомился со многими единомышленниками, но нельзя сказать, что я являюсь активным участником протестного движения. То, что это движение вообще началось, — хорошо. Буквально до сентября поговорить с кем-то о политике, сидя в кафе за чашкой кофе, было чем-то невежливым. Сейчас люди общаются, выражают свое мнение, прислушиваются друг к другу, но проблема в том, что большинство политиков, которые выступают с трибун, — люди из прошлого, из того периода протестного движения, когда в нем участвовали 300 человек на Триумфальной. Кого-то посадят-повяжут — и он лидер. Произошел естественный отбор лидеров-бойцов. А сейчас на улицах много людей вроде меня, которые не хотят ни с кем драться и настроены мирно.
— Ты не считаешь, что нужно срочно брать власть?
— Есть вещи, которые мне не нравятся, но далеко не все так плохо, чтобы я шел на баррикады. Сейчас есть новый запрос на новых лидеров — менее боевых. Вот пришли 20 тысяч на Арбат, Удальцов повел людей несанкционированным шествием. Сколько людей за ним пошли?
Я, например, сейчас очень мирный, но развивается дело Pussy Riot, девчонки пишут письма из тюрьмы, что их там держат в ужасных условиях, и я постепенно становлюсь менее мирным. Хотя я совершенно не поддерживаю их акцию, притом что не являюсь религиозным человеком, все равно я уважаю храм и считаю: то, что они там устроили, делать нельзя. Я не хочу вникать в юридические тонкости, это не мое дело, но держать их в холодных камерах — недопустимо.
— Ты метишь в лидеры?
— Я наверняка стану лидером в том, что касается городской среды, но никогда не стану лидером общим, потому что по многим параметрам не подхожу и мне это неинтересно. Думаю, найдется много подобных примеров, например, Алексей Навальный — вокруг него может объединиться движение по борьбе с коррупцией. И появятся несколько таких локальных проектов, которые естественным образом объединятся в общее политическое движение со временем.
— А как ты относишься к идее решать все вопросы на референдумах?
— Я думаю, что принимать решения должны в первую очередь специалисты. Есть вопросы, которые люди могут решить сами, например, большинство проголосует за то, чтобы развивать общественный транспорт, — хорошо. Но также люди, не понимая до конца проблемы, могут проголосовать за строительство парковки на тротуаре.
— Твои убеждения во многом расходятся с убеждениями твоей коллеги и девушки — вы же встречаетесь? — Веры Кичановой. Вы часто спорите на политические темы?
— У Веры более радикальные взгляды действительно. Она говорит об «оранжевой революции», о смене власти, у меня другая позиция на этот счет. И да, мы встречаемся. Чуть больше месяца, что почему-то провоцирует людей на вопросы из серии «Когда свадьба?». Я не считаю его своевременным.
На следующий день после интервью Максим Кац улетел в Буркина-Фасо отдыхать. А вернувшись, выложил в Сети подробный репортаж о распределении должностей в своем муниципальном собрании. С высокохудожественными фотографиями. Как выяснилось, Максим специально для этого нанял фотографа и оговорил, что все права на снимки переходят к заказчику.
Кичанова собирает на себя компромат
Первый визит президента Медведева на журфак МГУ и сопутствующие ему мероприятия многие студенты назвали фарсом. Три девушки, включая Веру, встали у входа с плакатами, на которых написали не озвученные президенту вопросы вроде: «Почему вы сидите в Твиттере, а Ходорковский в тюрьме?» Девушек задержали, провели воспитательную беседу и отпустили, но известность они заработали. Вдобавок Кичанова публиковалась в «Новой газете» и была корреспондентом на радио «Голос Америки». Радио пришлось бросить из-за того, что Веру выбрали муниципальным депутатом в Южном Тушине.
В жэжэшном посте «100 фактов обо мне» Кичанова среди прочего пишет, что владеет техникой осознанных сновидений, мечтает побриться налысо и является бисексуалкой. Прогноз собственного будущего у нее пока в тумане.
«Меня не покидает мрачное предчувствие, что, если ребята, с которыми мы плечом к плечу толкаемся на Триумфальной, придут к власти, я так и останусь в оппозиции. Если вообще останусь на свободе», — сообщает Вера, потом признается в тщеславии и наконец заявляет: «Иногда приходят мысли, что любая деятельность — всего лишь сублимация. Может быть, если я найду человека, с которым мне будет идеально, я брошу любую борьбу и любое творчество — и мы уедем в тихое, безопасное место разводить тюльпаны и детей».
Добавим, Кичанова стала первым избранным депутатом за всю российскую историю незарегистрированной либертарианской партии, в которой она состоит. Для обывателя либертарианец — человек еще более загадочный, нежели покерист. Эта политическая позиция подразумевает запрет агрессивного насилия, свободу самовыражения и невмешательство в дела других стран.
На интервью Вера в отличие от Максима была в галстуке, что, впрочем, солидности ей не прибавило.
— Ты давно в протестном движении?
— Я стала интересоваться им с 2009 года. Прочла в блоге о том, что политически активные студенты хотят объединиться, создать свою сеть — потом ее назвали «сеть московских студентов».
С компанией единомышленников Вера попала на Триумфальную.
— Там меня впервые задержали. Я была к этому готова, бывалые люди из нашей компании рассказывали, что делать в таких случаях, но все равно чувствовалась некоторая растерянность.
— А как родители отнеслись к тому, что дочка ходит на митинги?
— Сейчас успокоились, но мама долгое время не одобряла, поскольку считала, что я ничем не буду заниматься, кроме хождения на митинги, пока не увидела, что я продолжаю учиться, работаю. Папа же был тем человеком, который первым заговорил со мной о политике еще в детстве. Сейчас он и сам ходит на митинги, поэтому он меня полностью поддерживает.
Предвыборная листовка у Кичановой серьезнее, чем у Каца, — с ультимативным слоганом «Власть должна быть подответной гражданам и понятной людям». А в кратком жизнеописании говорится следующее: «Меня зовут Вера Кичанова, я живу на улице Свободы. В 2008 году окончила гимназию № 1551 с золотой медалью. С 14 лет работаю журналистом — сначала в молодежной газете „Южное Тушино“, потом в „Новой газете“. Учусь на факультете журналистики МГУ. Работаю в правозащитной ассоциации, которая поддерживает призывников и военнослужащих. Организую и веду молодежные политические дебаты. Состою в незарегистрированной Либертарианской партии России». Помимо этого Кичанова сразу представила жителям Тушина свою программу, в которой предлагает обеспечить открытость деятельности муниципального собрания для граждан и для СМИ, создав сайт (которого у муниципалитета до сих пор не было), инициировать строительство автомобильных парковок на пустырях и прочая.
— Когда ты решила стать депутатом?
— Я часто слышала от людей, что несогласные только критикуют власть и ничего при этом не делают. И я подумала, что они ведь правы. Можно попробовать менять то, что происходит, изнутри. Если не получится, то я докажу тем, кто задавал вопросы, что ничего сделать нельзя, а если получится, то докажу в первую очередь себе и окружающим, что это реально.
Кичанова рассказывает, что ее вдохновил пример Михаила Вельмакина, представителя движения «Солидарность», который на второй срок избирается в Отрадном, оставаясь при своих оппозиционных взглядах. Он организовал «школу депутатов», которая дает молодым кандидатам представление о том, как регистрироваться и собирать подписи и что вообще можно делать в муниципальном собрании.
— Муниципальное собрание дает возможность местного самоуправления. Решения, которые принимаются в районе, в большой степени зависят от местных жителей. Я буду честно пытаться что-то сделать, отчасти даже из собственного любопытства.
— Твой друг Максим Кац считает, что люди не всегда в состоянии самостоятельно принять решение. Ты с этим согласна?
— Я считаю, что чиновники те же люди, и мне не нравится, когда одни за других решают, что печатать в газетах или где построить пешеходный переход. Я не агитирую за ликвидацию выборов и полную приватизацию (это направления анархо-либертарианства, когда приватизируется все, вплоть до кусочков дороги), но право на частную собственность и полное самоопределение, считаю, должно быть у каждого.
— Как агитировала избирателей?
— Сначала был большой соблазн работать только на Интернет, но я решила, что там меня и так все хорошо знают и надо обращаться к тем, кто Интернетом мало пользуется или не пользуется вообще. Распечатала плакаты, листовки, раздавала на улице, у метро и клеила в подъездах. Всем этим политтехнологиям на муниципальном уровне нас учили в школе депутатов.
— И о чем народ спрашивал, когда ты раздавала листовки?
— О том, чем занимается либертарианская партия, ну и, конечно, о том, сколько мне лет. Говорили, что мне рано идти в депутаты, но на это у меня был готовый ответ. Я объясняла, что чем больше будет разных людей, которые знают и умеют что-то, каждый в своей сфере, — тем лучше. Лично я могу быть эффективным модератором, пять лет работая в журналистике, умею находить нужных людей — скажите мне, какая у вас проблема, а я найду специалиста, который поможет вам ее решить.
— Ты открыто заявляешь о своей бисексуальности. Собственно, либертарианская партия славится тем, что отстаивает права геев и лесбиянок. Не думаешь, что это оттолкнет людей?
— Я не жалею о том, что я когда-то писала и пишу сейчас. Лучше пусть узнают это от меня, чем информация всплывет в качестве очередного компромата.
— К слову о компромате — какой была твоя первая реакция на появление в Интернете сведений о том, что ты состоишь в группе Pussy Riot?
— Сначала мне было смешно, я подумала, как не поленился человек (блогер, проанализировавший фото из соцсетей, на которых Кичанова позировала в маске и была запечатлена вместе с участницами группы. — «МК») собрать столько информации, написать большой пост, свести воедино факты, не имеющие друг к другу отношения. Когда на следующий день мне стали звонить журналисты и требовать подтверждения, я уже немного напряглась. Я не думала, что это может быть кем-то воспринято всерьез...
Когда история появилась в прессе, за девушку доблестно вступился Кац, описавший в своем блоге нелепость выдвинутых обвинений. Это подогрело слухи о депутатской любви.
— С Максимом у вас действительно производственный роман?
— Мы познакомились в январе, начали переписываться на тему муниципальных выборов, общались каждый день и потом стали встречаться.
Когда я объявила родителям, что мы будем жить вместе, мой папа шутил: «Семья из двух депутатов снимет квартиру». А мама, разумеется, была в шоке, когда я сказала, что встречаюсь с человеком, который сделал деньги на покере, нигде не учился и фамилия у него Кац...
Несмотря на приверженность оппозиции, Кичанова согласна с тем, что в протестном движении случился кризис. Что нужно делать дальше с уличной активностью, она еще не определилась. А в Южном Тушине Вера хочет продвигать идею создания интернет-приемной для обращений жителей, а еще сотрудничает с комитетом солдатских матерей и планирует внедриться в призывную комиссию.
Впрочем, учитывая юный возраст Кичановой, у нее есть еще большой запас времени, чтобы сделать осознанный выбор между разведением тюльпанов, обустройством Тушина и «оранжевой революцией».
