Кролики не плачут
Век большинства лабораторных животных до безобразия недолог. Подчас он измеряется одним-единственным опытом.
— Подопытные экземпляры привозятся к нам из специальных питомников, — рассказывает нам работница одного из московских вивариев. — В течение двух-трех недель они привыкают к новым условиям, отходят от дорожного стресса, и только после адаптации их забирают в лабораторию.
А дальше — кому как повезет. Их счастье, если смерть будет быстрой и относительно безболезненной. Но такой милости от судьбы удостаиваются далеко не все. Десяткам, сотням тысяч, прежде чем их поглотит спасительное небытие, предстоит терпеть в течение многих часов и дней поистине адовы муки. Думаете, эпитет «адовы» — намеренное сгущение красок? Увы, нет.
Вот, к примеру, классический промышленный тест Драйза, один из самых распространенных и хорошо известных во всех лабораториях мира. Животное фиксируется станком в области шеи на 21 день — именно столько длится эксперимент. Затем на слизистую оболочку глаза наносится тестируемое вещество. Все это время глаз практически гниет заживо. В опытах Драйза очень «любят» использовать кроликов-альбиносов. Считается, что роговица альбиноса обладает повышенной чувствительностью, и любые изменения на ней сразу же становятся видны. Кроме того, кролики не умеют плакать, поэтому можно не опасаться, что слезы смоют химическое вещество раньше, чем требует регламент.
В некоторых странах под давлением зоозащитников «пытку» имени Драйза попытались модифицировать, в частности сократив сроки опыта с трех недель до одной. Разработчики тестов всерьез полагают, что так они облегчают страдания зверушек.
Еще один из способов определить степень раздражающего действия на кожу и слизистые оболочки какого-либо компонента или состава — втереть его в кожу подопытного животного, предварительно сбрив на ней шерсть и надрезав шкурку. Кровоточащие язвы на телах зверушек — это самое щадящее описание того, что происходит в процессе испытания.
Третий тест — «ЛД-50» («Летальная доза-50») — нацелен на определение смертельной для человека дозы какого-либо токсичного вещества. Зачастую подопытным вводят его прямо в желудок, через зонд. Что происходит дальше, думается, вы и сами можете себе представить. Хотя вот маленький штрих: крыса, корчащаяся в муках, в отчаянии отгрызает себе лапу, надеясь высвободиться из тисков фиксатора.
Подобные тесты применяются не только для исследования фармпрепаратов, но и для косметики, средств по уходу за собой и той тяжелой химической артиллерии, с помощью которой хозяйки драят плиты и унитазы, стирают белье, дезинфицируют помещения.
— А кто вам сказал, что они гибнут? Вот в нашей лаборатории — а она занимается проверкой косметических и гигиенических средств — одно животное может участвовать в испытаниях несколько раз, — утешили нас сотрудники следующего вивария. — Это в фармацевтике, как правило, «объекты» для экспериментов используются только единожды, и если остаются в живых, то следом «выводятся из опыта», подвергаясь эвтаназии. Но, если вы не знали, некоторые эксперименты там могут длиться месяцы и даже годы.
Публичные казни
Быть может, в момент эксперимента животное хотя бы накачивают обезболивающими? А вот и нет! Лишь в 1977 (!) году в СССР приказом министра здравоохранения было запрещено проводить опыты над животными без анальгетиков. Однако наступили «нулевые» российские годы, и адекватный наркоз для этих безобидных и невинных смертников из лабораторий вновь стал недоступной роскошью. А все потому, что появившийся в России Госнаркоконтроль приравнял кетамин к наркотикам. Кетамин же, по словам зоозащитников, хорош сразу с двух сторон: он погружает животное в сон и одновременно обеспечивает хорошую анальгезию. Сейчас вместо него в лабораториях в лучшем случае используют суррогаты, которые не способны в должной мере обеспечить обезболивание, в худшем — ставят опыты вообще безо всего, хотя для получения более-менее достоверных результатов животное не должно находиться в состоянии болевого шока.
Та же картина затруднений — и в вузах, готовящих врачей, ветеринаров и биологов.
В ряде образовательных учреждений выходят из положения «подручными средствами».
— Студенты одного из московских вузов сообщили нам, что во время демонстрации фистулы Павлова (полостной операции) кролику вместо наркоза ввели в кровь 35-процентный спирт. И такая практика существует не только в столице, — рассказывает президент центра защиты прав животных биолог Ирина Новожилова. — Но алкоголь не притупляет боль!
Правда, в январе 2014 года Минсельхоз России и ФСКН заговорили о том, чтобы упростить меры контроля за кетамином и вернуть его в ветеринарную практику. Однако, по словам Ирины Новожиловой, работа по его «реабилитации» растянется не на один месяц.
Мыши — не люди
Практика тестирования на животных берет начало с лабораторных опытов французских ученых XVIII века Клода Бернара, Маженди и Пастера. Но если раньше люди верили в результативность этого садизма, то в ХХ веке эффективность тестов на животных была поставлена под сомнение уже в самом научном сообществе.
Одна из самых ярких и горьких иллюстраций к проторенному французами пути — это талидомид, препарат, активно выписывавшийся в конце 1950-х годов беременным в качестве седативного средства. Он прошел успешные испытания на мышах и был признан безвредным. Однако позже, когда у принимавших препарат женщин стали рождаться дети с врожденными физическими уродствами и пороками, медики и фармацевты пришли к выводу, что талидомид обладает тератогенным действием (то есть способен нарушать развитие эмбриона). А ведь у мышей, «принимавших» талидомид, рождалось здоровое потомство!
— Это миф, что всеми достижениями в медицине мы обязаны экспериментам на животных. Более того, на стадии клинических испытаний на людях 95% лекарств, много лет испытывавшихся на животных, выбраковывается. Получается, что эти сотни миллионов жертв попросту напрасны, поскольку при переносе данных с кроликов и крыс на человека результаты исследований оказываются недостоверными, — говорит Новожилова.
Та же ситуация с тестированием косметики и — отчасти — бытовой химии.
— Кожа человека по своему строению имеет принципиальные отличия от кожи животных, — объясняет кандидат медицинских наук, врач-хирург Евгений Кузнецов. — Так что тестирование тех же косметических средств на животных бесполезно и бессмысленно. Это такое полуритуальное действие: на крысах, кроликах и кошках «потренировались» — значит, можно использовать и на людях. Но у человека есть ряд заболеваний — кожных или связанных с особенностями нервной, иммунной систем, — которые никогда не встречаются у животных. Уже из-за одного этого крайне трудно прогнозировать, как может в итоге «отозваться» на человеческой коже испытанное на животных средство.
Тренажеры гуманности
При этом отказываться от тестирования никто не призывает. Речь идет лишь о замене варварских опытов альтернативами — благо их на данный момент придумано множество!
И лучшая альтернатива, кстати, по мнению ученых, — это культура человеческой клетки: она дает возможность изучить воздействие препарата именно на организм нomo sapiens.
— Мы можем статистически достоверно изучить конкретную реакцию на конкретное вещество на клеточных культурах, — убежден Кузнецов. — Конечно, каждый организм уникален, и риск получить незапланированный эффект все равно сохранится. Но все-таки степень достоверности альтернативных методик неизмеримо выше, чем опыты над животными.
Чтобы получить биоматериал, достаточно микроскопического участка человеческой ткани (естественно, донорского, полученного, к примеру, в результате хирургических операций). Далее клетка пересаживается в питательную среду и достаточно быстро размножается. На ней как раз можно без вреда для всего живого тестировать косметику и бытовую химию. Еще один тест, который признан мировым сообществом тождественным тесту Драйза, — это HET-CAM, наглядный и куда менее затратный, чем классика «живодерного жанра». Его также используют для оценки воздействия вещества на глаз и его слизистую оболочку. Но испытываемый «материал» наносится на тончайшую хориоаллантоисную оболочку куриного яйца, которая реагирует на него набуханием и покраснением. Затем по шкале определяются опасность и токсичность вещества. В опыте «участвуют» только те яйца, у зародышей внутри которых еще не успела сформироваться нервная система. Считается, что на этом этапе эмбрионы не способны испытывать болевые ощущения.
Понуждение к милосердию
А сколько еще всего существует! Манекены, симуляторы, муляжи, компьютерные модели, позволяющие выбрать и виртуальное животное (список довольно внушительный), и химические компоненты для теста, а затем в режиме реального времени наблюдать за ходом опыта, при этом имея возможность «отмотать пленку» на несколько шагов назад, если ты в чем-то сомневаешься, что-то проглядел или не усвоил. Последнее актуально для студентов вузов.
Для будущих медиков и ветеринаров также разработаны муляжи, которые позволяют проводить опыты на органах животных, полученных из этичных источников.
Несмотря на существующие альтернативы, отечественные производители не спешат их применять. Одна из причин — законодательная. В России до 2011 года попросту не выдавали сертификаты на косметические средства, не прошедшие тестирование на животных. Теперь представителям косметической индустрии позволено использовать альтернативные методики (на бытовую химию это, к сожалению, не распространяется), однако многие компании — по своим, одним им ведомым соображениям — предпочитают действовать «по старинке».
— Минздрав России в ответ на протесты зоозащитников говорит, что сегодня у производителя уже есть выбор — тестировать косметику на животных или альтернативно. Поэтому, дескать, и не имеет смысла вводить полный запрет на законодательном уровне, — говорит президент благотворительного фонда помощи животным Анастасия Комагина. Получается прямо-таки каламбур: в теории альтернатив хоть отбавляй, но на практике альтернативы тестирования своей продукции не на животных многие компании в упор не видят.
В хвосте Европы
Но даже если испытательные центры и выбирают альтернативные пути, то далеко не всегда косметику, получившую у них сертификат, можно назвать этичной. Сотрудники одной из московских лабораторий, сертифицирующих парфюмерно-косметическую продукцию (на сперме быков или же на куриных эмбрионах), любезно поведали нам, что проверку проходит у них готовая продукция. А вот каким образом тестировался каждый из ингредиентов, прежде чем стать составной частью губной помады, бальзама для волос или лака для ногтей, и сколько на его счету загубленных подопытных, точно знает лишь производитель косметики, который первоначально заказывает исследование каждого отдельного компонента.
— Знай наш потребитель больше о существовании этичной и неэтичной косметики, он мог бы голосовать рублем за тех производителей, которые предпочитают альтернативу средневековой жестокости. Это бы стало хорошим стимулом для всех преодолеть косность мышления и перейти на альтернативы, — считает Новожилова.
Европа, к слову, в вопросах биоэтики и защиты прав животных шагнула далеко вперед не только России, но и планеты всей. В 2002 году Великобритания запретила проводить на своей территории косметические тесты на животных. В 2009 году ее примеру последовали другие члены Евросоюза. А 11 марта 2013 года страны Старого Света наложили мораторий на зверские опыты во имя красоты и запретили ввозить на свою территорию косметику из тех государств, где варварство продолжает расцветать буйным цветом.
Увы, в «черном списке» производителей косметики и бытовой химии, не заморачивающихся вопросами гуманности и пачками отправляющих лабораторных зверьков на тот свет, — множество мировых гигантов с многомиллиардными оборотами и брендами, которые на слуху у каждой российской женщины. И не только на слуху, а на полках в ванных, в шкафах на кухнях, в косметичках…
Комментарий заведующего виварно-экспериментальным комплексом МГУ, кандидата биологических наук Максима ЛОВАТЯ:
— Сегодня существуют альтернативы опытам на животных, но они не являются полной их заменой. Скорее, это важное промежуточное звено, ускоряющее получение данных и позволяющее сильно сократить количество используемых животных.
Обезболивание применяется всегда, за исключением тех случаев, если оно может исказить результаты опытов. Из разрешенных наркозов используют золетил, изофлюран, инертные газы, а для короткого обезболивания — углекислый газ.
Если брать фармацевтику, то каждая лаборатория выбирает ту модель, которая наиболее точно доказывает наличие нужного свойства у будущего лекарства. У каждой модели, в том числе у разных видов животных, есть свои преимущества и недостатки. Другое дело — безопасность будущего лекарства или косметики. Здесь компромиссов быть не может: нужно доказать отсутствие вреда на организм в целом. Без использования животных сделать это очень сложно.
СПРАВКА "МК"
По данным Британского союза за отмену вивисекции (BUAV), ежегодно в лабораторных застенках гибнет 115–150 миллионов животных. Эксперименты, уже по информации Европейского Союза, проводятся в четырех направлениях. 65% испытаний связано с медицинскими препаратами, 26% — с различными научными исследованиями (в том числе военными, космическими). На долю косметической индустрии приходится 8% от всех жертв. 1% от общего количества подопытных животных гибнет в результате подготовки специалистов в медицинских, биологических и ветеринарных вузах.
Уважаемые читатели!
Свои вопросы и предложения направляйте на lebedevav@mk.ru
