Вот он пришел, старый уже такой, а выглядит огурцом. В красных штанах, как клоун. Над ним давно уже почему-то смеются в ладошку, потешаются. Ну да, «итальяно веро», всё в прошлом. А теперь у нас его можно заказать. Иногда это делают очень богатые люди, но чаще он приезжает на ретро-концерты. Там, где прыгают дебелые мужики, тряся пузом, и тетеньки какого-нибудь постбальзаковского возраста. Прыгают от души и вспоминают буйную свою юность. Как любили под этих итальянцев, куролесили, занимались сексом. Эх, было времечко!
Не знаю, написал ли за последние двадцать лет Тото Кутуньо что-нибудь новенькое… Скорее, нет. Живет за счет прошлого. Двадцатилетние даже не знают, кто это такой. А одна девушка, помню, поцеловав его на сцене, высказалась: «А ничего дедушка».
Вот и с Ваней они хохмили, потешались. «Дедушка» подыгрывал лучшему нашему шоумену как мог, стащил со стола старую свою фотографию (тоже ностальгия!). Уронил ее даже от вспыхнувшей страсти, а Ваня ему: «Да бери, бери».
Но вот, вдоволь насмеявшись, ведущий попросил Кутуньо что-то спеть. Тот вышел, сел за рояль и… это была его самая первая песня. И одна из последних песен Джо Дассена. В студии, где царят исключительно юмор и смех (качественный, благодаря ведущему), но высокое искусство там и не ночевало, вдруг… Да, это было «вдруг», неожиданно. А ведь он просто сел за рояль, просто перебирал клавиши…
Это было нечто. Нечто такое, о чем трудно даже говорить. Да, то самое высокое искусство в большой и веселой останкинской студии. Никто и не ожидал.
И вспомнилось время, конечно, тот 79-й год, та песня. А еще через год Дассена не стало. Потом Сан-Ремо, итальянцы, так полюбившиеся нам. И лучший, главный среди них — Тото Кутуньо. Да, все эти великолепные его песни, которые он сочинял и пел. И время, навсегда ушедшее время…
Человек, такой шикарный, такой талантливый, грандиозный, вместе со всеми остальными итальянцами ушел в тень, в небытие. Приезжает сюда на заказные концерты, работая под фонограмму, а с ним на одной сцене выступают те, кто в 80-е об этом даже не мог и мечтать.
Время неумолимо и жестоко. Оно оттирает на обочину даже самых лучших, делает их зачем-то шутами для народной потехи. Только вот он сел, и полилась музыка — настоящая, самая лучшая. И те, у кого еще осталось что-то в сердце, вспомнили, кто он такой.
Ну и как не поплакать по такому высокому поводу.
Дух Шнитке
У Елены Малышевой в программе Первого «Жить здорово» обсуждали судьбоносную тему — противозачаточные средства для женщин. В это же время на канале «Культура» в программе «Наблюдатель» витал дух Альфреда Шнитке. На самом деле это выбор, дорогие друзья. Вы умеете его делать?
Противозачаточные средства — очень важно. Может, даже в государственном, национальном масштабе. Да и стоит ли противопоставлять одно другому? Вся жизнь состоит из низкого и высокого, а люди, даже самые духоподъемные, тоже ходят в туалет, извините.
Но я почему-то выбрал Шнитке. В эти дни ему исполнилось бы 80 лет. И вот произошла реинкарнация. Нет, это был не сеанс спиритизма, ни в коем случае. Наоборот, сеанс профессионализма одного-единственного ведущего — Андрея Максимова.
Как он умеет так создавать атмосферу, чувствовать людей! Понимать, а главное, абсолютно не понимать гениального Шнитке. Но пытаться. То в космос, то в быт, то совсем уже в аут, то в собственное незнание, которое в принципе зовется мудростью… Вот так Максимов раздавал свои вопросы на тему Мастера, так волхвовал, поднимаясь ввысь и тут же кубарем летя в бездну. Это создание необходимой атмосферы на нашем ТВ могут позволить себе единицы. Если сумеют.
На месте Максимова мог быть каждый? Но «каждый» только лишь спросил бы что-нибудь правильное, простое, чтобы поняли, получил бы такие же простые и правильные ответы и поставил себе очередную галочку, медальку на шею — ну вот мы опять сделали «духовку».
А в исполнении Максимова Шнитке оказался живым, непостижимым, умопомрачительным. Вот он как бы сидел здесь, в этой небольшой студии, с теми, кто знал его. Он был непосредственным участником этого разговора. Благодаря ведущему. Только и всего.
Глаза в глаза
У Бориса Бермана и Ильдара Жандарева в «На ночь глядя» произошло явление Чулпан Хаматовой народу. Впрочем, так об этой актрисе говорить не принято, она почти святая. И здесь мне просто не до шуток.
Глаза — зеркало души. Это уже банально, даже пошловато как-то. Но вот на днях другой «классик», Владимир Владимирович, вспомнил: «Глаза — это мозги, вывернутые наружу». Уже теплее. Ну посмотрите в эти глаза и утоните там. Всё понимающие, необычайной красоты. А как она говорит!
Раньше, в первых своих интервью, Чулпан напоминала гадкого утенка. Отвечала односложно, не заботясь даже, как это выглядит на экране. Но ведь чувствовала и думала она так же глубоко уже тогда, не сомневайтесь! Обязан ли человек вообще что-то объяснять, красиво говорить, работать на публику? Помню, как в конце 80-х к лучшему тогда интервьюеру Урмасу Отту пришел Евгений Евстигнеев. И на все эти умные с подковыркой вопросы отвечал лишь «да», «нет», «не знаю». И что, он от этого перестал быть Евстигнеевым?
Когда Ксения Собчак только начинала свою продвинутую карьеру на «Дожде», у нее тоже в гостях оказалась Чулпан. Все полтора часа программы Ксюша потратила только на один вопрос с различными вариациями: «Ну зачем вы агитировали по ТВ за Путина?». Получилось нелепо. Ведь если к тебе пришла большая актриса, неужели не о чем больше поговорить? С тех пор девочка Собчак сильно выросла, надо признать. В творческом плане.
А Чулпан больше некуда расти? Вы слышали, как она рассказывала о больных раком детях, которым она помогает? По-западному, в самом хорошем смысле. То есть не надо плакать, лить слезы, канючить, миндальничать. Установка другая: вы сможете, ребята, мы с вами сможем, вы сделаете это! Она все время улыбается. Каждый ответ ее необычайно глубок и продуман, каждый ответ одухотворен.
Но я опять о ведущих. Они так понимали ее — без лишних слов, даже намеков, одним взглядом, просто глаза в глаза. Ощущали, что и как можно спросить, а где уже нужно сказать себе «стоп» и остановиться. Они оказались с Чулпан Хаматовой на одной волне, и деликатная, тактичная тема была ими всеми раскрыта полностью, до конца.
Это особая чуткость, умная чуткость, я бы сказал. Не ты для ТВ, а именно твой гость и то, что он говорит. Здесь и сейчас. Именно в данном случае это было единственно верно. Понимание своей героини, любовь к ней, даже не всем понятный эзопов язык по поводу ее жизненных компромиссов, прозвучавший в одном только вопросе, сказали многим гораздо больше, нежели полтора часа от Ксении Собчак.
Только утонченность, реакция, ум — это всего лишь высокое мастерство Бермана и Жандарева, которое было проявлено в этой программе.
