Но история москвички Виктории К. — совсем другая. Ребенка, взятого ею из дома малютки, она отдала назад без сожаления. Потому что он не выполнил своего назначения — не сумел помочь Вике устроить ее личную жизнь.
— Я не хочу об этом вспоминать! — вот первое, что я услышала от Вики, моей соседки по дому, когда она неожиданно вернулась из Америки, куда уехала замуж и навсегда. Я пыталась вытянуть из нее: что же случилось? “Развод и девичья фамилия”, — сухо отвечала она, категорически отказываясь вдаваться в подробности.
Мы прожили в одном дворе в Сокольниках не один год. Я была в курсе основных вех Викиной жизни: несколько лет назад она познакомилась по Интернету с американцем и надеялась, что когда-нибудь улетит к нему за океан.
Тогда же Вика неожиданно потрясла весь наш дом и двор: она, 22-летняя студентка, живущая в малогабаритной “двушке” с родителями, усыновила трехмесячного младенца. На все вопросы отвечала кратко: стало жалко отказника. Где и когда Вика увидела этого ребенка, вызвавшего такую жалость, осталось за кадром.
Еще месяца через два Вика собрала приемного сынишку, которого назвала Пит, и отправилась за океан. Замуж.
Она мне писала по электронке, что живет в Колорадо, вышла замуж за своего Роберта, потом — что беременна, чуть позже — что родила дочь. А потом пропала со связи.
И вот — пожалуйста! Через 2 года молчания Вика снова появляется в нашем доме. Сухо говорит, что при ней Пит, которому сейчас 2 с половиной года, и годовалая Бэсс. Больше - ни слова.
Я неоднократно встречала Вику, гуляющую с дочкой — хорошенькой кудрявой девочкой. А вот Пита не видел никто.
Но однажды подруга позвонила мне сама:
— Знаешь, не могу я больше все это в себе носить, тяжело... Можешь даже написать — только имена измени.
Встреча на Ниле
— С Бобом я познакомилась на сайте международных знакомств, — начала Вика свой рассказ. — У меня цель была: познакомиться с обеспеченным иностранцем и уехать к нему жить. Лучше всего — в Америку, потому что я английский учила.
Боб меня сразу заинтересовал. Американец, 36 лет, разведен, успешный коммерсант, мечтает познакомиться со славянской девушкой до 25 лет — так он о себе написал. Правда, уточнил, что подругу ищет “для переписки, дружбы и совместного досуга”. Но я решила, что это не беда. Сначала надо познакомиться, а там разберемся.
Вика и Боб стали регулярно переписываться, а позже — болтать по скайпу и по телефону. Месяца через три ежедневного общения американец предложил Вике встретиться. К себе в гости, правда, не позвал, зато пригласил отдохнуть в Египет, вызвавшись полностью оплатить ее поездку. Свидание на египетской земле прошло лучшим образом. “Ты именно такая, какой я тебя представлял!” — воскликнул Роберт, встретив Вику в аэропорту.
— Первым делом мы отправились в круиз по Нилу. Все было душевно и романтично. Боб рассказал, что с женой-американкой развелся, потому что она не хотела заводить детей. Она делала успешную карьеру и не хотела сходить с дистанции, а он мечтал о сыне. Это меня вдохновило — я готова родить! Правда, он между делом заметил, что не хочет вступать в новый брак. Мол, ему достаточно теплых отношений и приятных совместных отпусков несколько раз в год. Но ведь все мужчины поначалу так думают. Надо, чтобы он ко мне привык, влюбился.
С той памятной “встречи на Ниле” у Вики с Бобом так и повелось: они встречались на курортах и проводили вместе 2 недели. Они побывали в турецкой Анталье и на тайском Пхукете. Боб исправно оплачивал Викин отдых и охотно покупал ей подарки. Но как только она уезжала в Москву, спонсорство американца заканчивалось. И хотя в промежутках между встречами Боб и Вика регулярно созванивались и переписывались, беседы их были абстрактными — как говорится, о снах, о книгах. Через год Вика поняла: если она не возьмет быка за рога, то может так и не дождаться предложения руки и сердца от своего заморского принца. И решила использовать старый как мир, но часто срабатывающий прием — залететь. И твердо решила: в следующий совместный отпуск предохраняться не будет.
Золушка с младенцем
— Я подстроила все таким образом, чтобы мы с Бобом оказались в Халкидики как раз в оптимальные для залета дни. А там провоцировала его на секс ежедневно. Боб очень следил за контрацепцией, но я ему сказала, что пью противозачаточные таблетки.
Вернувшись в Москву, Вика вскоре с ликованием обнаружила: ее затея удалась — она беременна! В тот же вечер по телефону сообщила об этом Бобу.
— Ты уверена, что хочешь этого ребенка? — сдержанно поинтересовался американец. — Ты еще очень юная.
В ответ Вика разразилась эмоциональной речью, что всегда мечтала о ребенке от любимого человека. Боб промолчал, но Вику это не смутило. Молчание — это уже почти что знак согласия.
С того дня Вика стала ежедневно делиться с Робертом подробностями своего состояния. Через какое-то время он стал и сам интересоваться самочувствием будущей матери. Вика сознательно не заводила никаких разговоров о женитьбе, не хотела пугать потенциального жениха. Она была уверена: рано или поздно он сам задаст вопрос о юридическом статусе будущего ребенка.
И впрямь месяца через полтора Боб наконец “созрел”:
— Дорогая, нам с тобой следует пожениться. Ребенок должен родиться в законном браке. Готова ли ты стать моей женой и переехать в мою страну?
У Вики перехватило дыхание от счастья:
— Конечно, милый!!!
Они планировали, что Вика немедленно приступит к сбору необходимых документов — с таким расчетом, чтобы лететь в Америку не позднее чем на 6-м месяце. На большем сроке перелет через океан опасен для беременной.
Но жизнь внесла свои коррективы. Едва Вика начала общение с американским консульством, как оказалась на больничной койке. Как-то вечером у нее схватило низ живота так, что пришлось вызвать неотложку. Врачи были категоричны: надо ложиться на сохранение.
— Разумеется, я безропотно пролежала в гинекологии нашей районной больницы больше месяца ногами кверху. При мне в палате были ноутбук и телефон, я каждый вечер сообщала о своем состоянии Бобу, он очень переживал. Со мной в палате было еще пять женщин с угрозой выкидыша, бывалые тетки рассказывали страшилки — про то, как некоторые не могут забеременеть вообще и им приходится усыновлять сирот из детдома.
На одни из выходных Вику отпустили домой. И там у нее началось кровотечение. “Скорая” отвезла ее назад в больницу, но стало понятно — выкидыш. На шестом месяце беременности.
— Для меня это прозвучало как приговор. У меня не хватило духу сообщить об этом Бобу. Моя мама позвонила ему и сказала, что у меня небольшое осложнение в течении беременности и мне временно запретили пользоваться телефоном и компьютером. Он спрашивал: “Может быть, мне стоит прилететь? У нее что-то серьезное?” Но мама отвечала, как я ей велела: “Ничего страшного, справимся”. Я постоянно рыдала, меня пичкали успокоительным и снотворным.
Но Вика — человек дела, а не эмоций. Через пару дней взяла себя в руки и задумалась: как быть дальше? И тут вспомнились ей рассказы об усыновленных детях...
Еще через неделю она развернула бурную деятельность.
— Я позвонила Бобу. Рассказала ему про “некоторые осложнения в моей беременности, включая угрозу невынашивания”. Сказала, что врачи категорически запрещают мне любые переезды — и уж тем более авиаперелеты! — пока я не рожу. Поэтому, мол, придется мне родить в Москве, а как только малыш немного окрепнет, мы сразу же отправимся к папе. “Может, мне нужно прилететь к тебе?” — спросил он. “Не надо, дорогой, — успокаивала я, — боюсь, мне почти все время, оставшееся до родов, придется провести в больнице, на сохранении”. Боб настаивать не стал, и если при других обстоятельствах меня бы это насторожило, то тут только обрадовало. Кстати, он не рвался приехать даже на мои предполагаемые роды и после них — этого я боялась больше всего...
Вика выяснила, что на усыновление младенцев до года существуют листы ожидания, и новорожденного отказника получить очень непросто и не быстро. Тогда через знакомых нашла “своего человека” в структурах, занимающихся опекой, который пообещал помочь.
— Я превратилась в танк, — вспоминает она. — Собрала кучу документов, раздала кучу взяток. Мне подобрали мальчика в подмосковном доме ребенка, который появился на свет за месяц до моих предполагаемых родов и от которого еще в роддоме написала отказ молодая мамаша. Каждый день я бегала к нему в дом малютки, а по вечерам рассказывала Бобу, как развивается наш малыш. Сложнее всего было с судом по усыновлению — тут дело могло затянуться, а время не терпело. Сколько стоило мне все это денег и нервов, не хочу даже вспоминать. К счастью, мама помогла материально, хоть и не одобряла эту мою идею. Я смогла забрать ребенка в кратчайшие сроки. По срокам моей беременности получалось, что я не доносила всего пять недель.
В тридевятом царстве
Бабки на приподъездных лавочках не могли поверить, что совсем молодая незамужняя девушка взяла ребеночка из жалости и из благородства. Дни напролет они судачили об этом, искали “скрытый смысл” Викиного поступка. Но Вике на это было наплевать, она спокойно катала по двору коляску с Питом.
Когда Питу исполнилось полгода, Вика, собрав все необходимые бумажки, вылетела с ним к Бобу в Колорадо. Боб встретил их вроде бы радушно, по крайней мере в ребенке его ничего не смутило. Они расписались, правда, официально усыновлять Пита американец не торопился. Но Вика и без того была на седьмом небе. К тому же почти сразу она снова забеременела. УЗИ показало девочку.
Однако радость была недолгой.
— Бог мой, я и не представляла, что мужчина, когда начинаешь жить с ним под одной крышей, может так измениться! Боб оказался жадным, нудным, ворчливым. У него появилась ко мне куча претензий: я должна была целыми днями заниматься хозяйством, несмотря на беременность, свою помощницу по дому он сразу уволил. Убиралась я, по его мнению, недостаточно чисто, тратила деньги недостаточно рачительно, готовила недостаточно вкусно. А я вообще дома никогда не готовила... Жили мы очень уединенно, в гости никого не приглашали. Я отчаянно скучала в неинтересном, забытом богом городишке.
Дополнительные проблемы создавал Пит.
— Как я ни старалась, никак не могла полюбить этого мальчика. Я воспринимала его скорее как игрушку. Или как домашнее животное. Да-да, не округляй глаза, вот такое я чудовище... Но я честно выполняла все материнские обязанности! Хотя, объективно говоря, мальчишка он ужасный. Когда родилась Бэсс, с ней у меня почти не было бессонных ночей, зато Пит компенсировал это с лихвой. Целыми днями орал, капризничал, доводил меня до истерик. По ночам просыпался по нескольку раз, кричал, плакал, бился головой о стену. А уж после двух лет вообще как с цепи сорвался — бросал в нас с отцом игрушки, плевал в полугодовалую Бэсс, то и дело норовил ее чем-нибудь стукнуть. Врачи, к которым я его водила, говорили о гиперактивности, повышенной возбудимости, “возрастном расстройстве поведения на фоне нестабильной психической организации”. Я-то понимала, что сказывается плохая наследственность, но Боб этого не знал и обвинял меня в том, что я не могу найти к сыну подход. Однажды, когда я в очередной раз сорвалась на Пита, ударил меня по лицу.
Изгнание из рая
Их семейная жизнь закончилась так же быстро, как и началась. Ежедневные скандалы, взаимное непонимание, рукоприкладство, которое Боб допускал все чаще, привели к тому, что Вика заявила: “Я больше так не могу. Я уезжаю в Россию. С детьми”.
— Что ты думаешь? Он бросился на колени, стал умолять меня остаться? Ничуть не бывало! Он сказал, что давно пора! Что наш брак был ошибкой, и пора ее исправить, то есть развестись. Самое прикольное, что Боб вовсе не возражал, чтобы детей я забрала с собой. Я предлагала ему поделить их: ему оставить Пита, себе — Бэсс. Я очень боялась, что он отнимет у меня дочь. Но Роберту и она оказалась ни к чему — он заявил, что детям нужна мать, и лучше, если я возьму с собой обоих. Что мне оставалось делать? Ведь Пит официально считался только моим сыном, муж так и не оформил его на себя...
Подав документы на развод, Вика с детьми улетела в Москву.
— Здесь Пит продолжал вести себя так, что я боялась даже выводить его на улицу, — продолжает Вика. — Дома он катался по полу, кусался. Честно, я по ночам боялась оставаться с ним одна в комнате! Родители в ужасе, у мамы плохо с сердцем. Понимаешь, я же не только за себя отвечаю, но и за своих близких... И вообще, как мне одной растить двоих детей? На что? Я, конечно, буду требовать с Роберта алименты на Бэсс, но, думаю, он такой скупердяй, отвертится или станет платить копейки... Короче, я решила отказаться от Пита. Лучше раньше, чем потом, ведь пока он почти ничего не помнит и не понимает, правильно? В его жизни ничего не изменится, если б я его не усыновила, он так бы и жил в доме ребенка...
Вернуть малыша государству оказалось не так-то просто. Сколько она прошла чиновничьих инстанций и бюрократических контор, сколько собрала бумаг, медсправок и заключений, сколько высидела судебных заседаний — Вика не взялась даже упомнить.
— Это уже не говоря о том, какое количество дерьма на меня выплеснулось! И от официальных лиц, и просто от случайных людей, которые узнавали, что я хочу вернуть усыновленного ребенка. Как меня только не обзывали!
Вика изо всех сил ищет себе оправдание. Она очень хочет, чтобы я ей посочувствовала. А мне это никак не удается.
Когда суд все-таки удовлетворил ее просьбу — государство забрало трехлетнего Пита под свою опеку, — она снова позвонила:
— С ума сойти, суд обязал меня предоставить Питу жилплощадь, когда ему исполнится 18 лет! Нормально, да? У нас не законы, а бред какой-то…
