Напомним, что круизный лайнер «Коста Конкордиа» затонул, наскочив на скалы у берегов острова Джильо в ночь на 14 января. Предварительной причиной крушения признали действия капитана, который подвел судно чересчур близко к скалистому берегу, а после — сбежал с места происшествия. С 17 января Франческо Скеттино находился под домашним арестом в своем родном городе Мето-ди-Сорренто (близ Неаполя), но 5 июля был освобожден — правда, без разрешения покидать пределы городка. «Он свободный человек, — говорит адвокат капитана Паоло Бастианини. — Если ему захочется, он может прогуляться по берегу. Он он не будет этого делать. Он также свободен в своем общении, но не будет этого делать. Я отдал ему строгие распоряжения не выходить из дому и ни с кем не говорить». Тем не менее, слова Скеттино все же попали в печать.
Своей вины в крушении судна Скеттино не признает — напротив, он обосновывает свои действия в критической ситуации и заявляет, что они спасли судно. Мол, при другом поведении капитана погибло бы не три десятка человек, а все четыре тысячи...
«Вопрос стоял так: спасать судно или нет? — пишет Скеттино своему юристу. — Эвакуировать более 4000 человек с судна во время движения было бы рискованно. Существовала реальная возможность гибели всех людей, хотя теперь никто не принимает этого во внимание. Но то, что я этого избежал, для меня служит облегчением».
Как можно понять, несмотря на общественное мнение и выдвинутое обвинение, Скеттино сохраняет святую наивность. Он никак не возьмет в толк (или делает вид?), в чем его обвиняют. «Консультируются у сторонних экспертов, просят объяснить мои действия после катастрофы... но, спрашивается, чего ж тут понимать?» — недоумевает капитан. Речь идет о его приказе изменить курс следования «Коста Конкордии» сразу после столкновения. По мнению Скеттино, если бы лайнер продолжил движение прямо, то носовая часть столкнулась бы со скалой, отчего погибли бы все. Он считает свои действия единственно правильными и даже слегка хвастается ими: «Во время катастрофы капитан — единственный, кто может грамотно распорядиться временем, не впадая при этом в панику. Только он отвечает за происходящее — сперва перед Богом, затем перед людьми».
Очевидно, Скеттино считает, что по законам божеским совесть его чиста. К сожалению, законы человеческие на этот счет придерживаются другого мнения. Что необычайно расстраивает капитана. «Сегодня меня и сердят, и огорчают разговоры о том, что зафиксировал „черный ящик“ за несколько минут до крушения и о моих якобы ошибках. Никто не обращает внимания на то, что я лавировал до последнего, стремясь избежать удара. Главное ведь — сразу найти виноватого...», — причитает он. Единственное, чего Скеттино не отрицает, это факт, что действовал он по велению инстинкта самосохранения: «Я машинально приказал повернуть вправо, когда заметил угрозу, инстинктивно». Однако объяснить свое бегство с места происшествия тем же не торопится. Стоит заметить, что нашлись и свидетели, согласные с данной позицией — а именно находившаяся рядом с капитаном молдаванка Домника Чемортан (по некоторым данным, являвшаяся его любовницей). Она заявляла, что вины Скеттино в катастрофе нет.
Завершает же свое письмо Франческо Скеттино необременительным философствованием: «Судно погибло внезапно... Я выражаю свои соболезнования семьям, потерявшим близких в этой катастрофе. Их боль — это и моя боль, я переживаю вместе с ними. Судно, конечно, будет реконструировано, для этого есть страховка. Но люди воскреснуть не могут, эти раны останутся с нами на всю жизнь».
