— У вас в копилке четыре медали чемпионата мира. Насколько они весомы, готовы поменять их на одну олимпийскую медаль?
— Да! Я, наверное, уже говорил, что олимпийская медаль — самая весомая. Это как джокер в колоде. Она бьет любую медаль, поэтому моя цель — Олимпиада. Это, конечно, не умаляет достоинства мирового первенства, но Игры — это потолок.
— Прошедший турнир в Венгрии стал послеолимпийским. С каким настроем вы приезжаете на такие соревнования? Тем более что он вообще сильным получился.
— Я ехал с четкой целью стать чемпионом мира. Вообще, должен сказать, что уровень фехтования в мире очень вырос. Появилось много спортсменов, которые могут завоевать медаль или попасть в финал. Вспомните мой первый бой против француза, какой накал страстей! А ведь это была 1/32. Такой уровень!
* * *
— Нет ощущения, что фехтование — особенно это касается вашей сабли и рапиры — слишком перегружено правилами?
— Ну да, согласен. Эти два вида немножко непонятны для рядового болельщика и зрителя. Если сравнивать, то шпага, конечно, проще: кто первый уколол, тот и выиграл. Не скажу, что там легко, но вот в сабле присутствует такой фактор, как «объективность судьи». Каждое оружие со своей «изюминкой».
— После каждого удара вы изображаете бурную радость. Как я понимаю, это своего рода давление на судей? Или соперников?
— У нас такой вид спорта — эмоциональный. Где еще можно увидеть такие проявления чувств? Каждый для себя решает, зачем он так кричит. Кто-то выплескивает эмоции, как я, например, кто-то склоняет судейскую чашу весов в свою сторону. Если ты уверенно крикнул, судья может и задуматься. Особенно когда ввели видеоповторы, может пойти и посмотреть. Это снижает количество ошибок. Поэтому да, бывает такой тактический ход. Но в большинстве случаев это чистые эмоции.
* * *
— Вы сами выбираете оружие?
— Нет, ну вот я попал в секцию фехтования в 11 лет. Что я тогда мог понимать? Ребенка привели, к какому тренеру записали, там и занимается. А взрослому спортсмену уже смысла нет менять.
— Не жалеете, что попали в саблю?
— Нет, я считаю, мне это оружие подходит по складу характера: оно более эмоционально, более динамично, чем все остальные.
— А ты естественный левша или нарабатывал?
— Естественный. Нет, особого преимущества это не дает, то есть специально отрабатывать смысла нет. В мире очень много появилось спортсменов, которые фехтуют левой рукой. Вот вы сейчас говорите, что в боксе есть такие, кто работает в двух стойках. Но в боксе они бьют с обеих рук, а мы только одной.
— Я вас, кстати, часто с боксером сравниваю.
— Ну да, немного схожи в подходах. У них надо держать дистанцию и у нас... Только они бьют друг друга по голове, а мы саблями. Что, я считаю, значительно гуманнее.
— Кстати, знаете, что боксеры часто тренируются на каких-то подручных материалах? К примеру, отрабатывая точность, бьют по листочку дерева...
— У нас такого нет. Хотя я своей реакцией порой удивляю окружающих: например, вилка падает, и я успеваю ее поймать у самого пола. Народ обалдевает. Но, конечно, основные упражнения у нас в зале. Вот одно из таких, на концентрацию: тренер говорит «левая рука», а надо поднять правую, и так далее...
* * *
— Как закончился ваш конфликт с тренером сборной Кристианом Бауэром?
— Все началось два года назад, когда Бауэр к нам пришел. После Олимпиады в Лондоне я принял решение вернуться к своему тренеру Борису Писецкому. Мы там ни одной медали не завоевали, и мне надо было сменить подготовку. В связи с этим появились небольшие разногласия, но вроде бы наладилось.
— Вы сейчас нормально общаетесь?
— Нормально, не нормально... Вроде бы принял мое решение.
— Я смотрю, вы очень зависимы от эмоций?
— Да, а кто не зависим?
— Влюбляетесь, наверное, так же — всерьез и надолго. Жениться планируете?
— Ой, давайте про личную жизнь не будем. А то я как-то давал интервью, его опубликовали, и у меня потом такой конфликт с девушкой случился! Я после этого зарекся на приватные вопросы отвечать.
