Ничто не обнажает человека так бесстыдно, как писателя его романы. С чего Маяковский написал “я люблю смотреть, как умирают дети”? Не сказать, чтоб таким было его хобби, — но есть проекция с подсознания на бумагу.
Так и Амели Нотомб. Между строк она призналась: да, чрезмерное, колоссальное ожирение вызывает у нее смесь страстного любопытства и мерзейшего отвращения.
Крошечный роман “Форма жизни” — это выдуманная (уж скорей всего!) история переписки самой Амели Нотомб с солдатом американской армии в Ираке. Желая найти в ней родную душу, он раскрывает ей секрет: все американские солдаты в Ираке наркоманы. Их наркотик — еда! Им перешивают форму каждую неделю! И все они — огромные бочонки жира. Мелвин Мэппл представляет из себя тушу в 180 кило, после каждого сражения он и его товарищи нажираются до колик и не собираются отказываться от своего наркотика. Мэппл называет свои жиры Шахерезадой, ему нравится мечтать, что его многослойные телеса — это женщина, которая всегда с ним. Он жалуется, что у него нет будущего — кому он будет нужен таким после армии?
Цитата: “Снимок был как удар наотмашь: я увидела нечто голое, дебелое, такое огромное, что не умещалось в кадре. Настоящая экспансия плоти: так и чувствовалось, что это живое вздутие постоянно ищет новых возможностей распространяться, пучиться, расти вширь. Свежий жир, пробиваясь сквозь континенты сформировавшихся тканей, взбухал на поверхности, чтобы, затвердев, как слой сала на жарком, стать, в свою очередь, основанием для нового пласта жира…”
Нотомб узнает, что ее адресат — не тот, за кого себя выдает, не солдат. Пожалев его, она летит к нему на встречу. Но, явственно представив эту груду перекатывающегося под кожей жира, она смалодушничала и предпочла нарушить закон, чем остаться с ним наедине.
Сама Нотомб пишет, что не выносит презрения и ксенофобии ни в каком виде. Но перед таким жиром она не может с собой справиться, он отвратителен ей. Так значит, проблема — не в Мелвине. А в ней самой.
Другая книга “Катилинарии. Пеплум. Топливо” открывается романом “Катилинарии”. История пожилой четы Эмиля и Жульетты, которые наконец купили дом своей мечты и теперь заживут так, как всегда хотели, — на природе и в полном одиночестве. Но наслаждение покоем им испортил единственный сосед Паламед Бернарден: этот жиртрест каждый день является к ним, требует чаю и мрачно, молча сидит сиднем два часа. У вежливой и мягкой семейной пары просто не хватает наглости его выгнать! А окончательно связала их с домом Бернарденов жалость — после того, как им довелось увидеть его жену.
Цитата: “Это была гора мяса, одетая в платье, или, вернее, завернутая в ткань. Киста, вот что это было. Киста. Ева была создана из ребра Адама. А мадам Бернарден, наверное, выросла, как новообразование, во чреве нашего мучителя. Жирное щупальце коснулось моей руки, когда я подал гостье стакан. Меня передернуло от брезгливости. Молоко было высосано залпом, но проглочено в несколько приемов; каждый глоток сопровождался чавкающим звуком, с каким резиновый вантуз прочищает засорившуюся раковину. Меня била дрожь…”
Этому существу, чье тело, включая мозг, состоит из единого жира, нужно только одно — есть. Поэтому когда насильственной смертью умирает ее муж, она этого даже не замечает. Недостижимым идеалом в романе Нотомб вывела Жульетту — она преодолела брезгливость и заботится о мадам Бернарден, как о ребенке, — купает, кормит… А вот мужу Жульетты Эмилю ничто человеческое не чуждо. Ему так мерзок этот Паламед, у которого заплыло жиром не только тело, но судьба! Который не любит ни жизнь, ни людей, ни свою жену, ни разговоры, ни сон, ни даже еду. По мнению Эмиля, выход у него один — смерть.
Оба романа Амели Нотомб — о презрении и ненависти к тем, кто не такой, как мы. Это сильнейшее чувство, но если мы позволяем ему завладеть нами, то презрения достойны мы сами. Да, это так, говорит Амели Нотомб, но все-таки давайте не будем увлекаться гамбургерами.
