Вся правда
Приезжает к нам на телевидение ответственный работник и буквально с порога заявляет: «Запланированные программы отменить, срочно едем в Белый дом и ведем прямой репортаж. Транслировать будем по всем каналам, включая независимые».
Быстро сели в микроавтобус, домчали, провели нас, проверив на входе пропуска, в большой зал, где с нетерпением ждали за столом и на прилегающих рядах стульев министры, перед каждым — компьютер, кожаные папки с тиснением, в вазочках — остро заточенные карандаши. Руководитель съемочной бригады рукой махнул: мы в эфире!
Главный, сидящий в излучине стола, придвинул микрофон и заговорил:
— Коллеги, решено отменить даже любимые зрителями сериалы, чтобы сказать народу всю правду. Мы давно собирались, но не могли решиться, а теперь нет возможности откладывать. Вопрос слишком серьезен, настолько серьезен, что к нам под занавес приедет сам президент. Начинайте говорить правду и только правду.
Министры потупились. И такая звенящая наступила тишина, что я наушники ощупал: не помехи ли?
— Что ж, — говорит главный и глядит на того, который от него справа, — вызываю на трибуну вас. Ваша деятельность в последнее время вызывает много нареканий. Объясните, что происходит?
Поднялся с места этакий весь аккуратный, при галстуке, откашлялся и принялся рапортовать:
— Дела неплохи. Практически весь коллектив, включая жен, детей и обслуживающий персонал, обеспечен недвижимостью за рубежом, так что в случае дефолта или резкого повышения цен, если народ эти закономерные явления встретит неадекватно, нам есть куда сдернуть. Правда, не все особняки в Испании, Англии и Швейцарии оборудованы одинаковыми удобствами, да и полезная площадь владений разная, но над этими неувязками идет работа.
— А можем ли мы рассчитывать, что в случае побега транспорт не подведет? — строго спрашивает председатель и смотрит на другого подчиненного. — Не произойдет ли накладок при прохождении досмотра на таможне?
Тот, в кого он вперился, поднялся как по струнке и отвечает:
— Накладок не будет, постоянно дорожающее топливо для наших персональных лайнеров запасено в достаточном количестве и по прежней относительно невысокой цене, взлетные полосы зарезервированы, для чего заранее реконструированы все наличествующие аэропорты. Что касается таможни, она предупреждена. Если некоторые не успеют отогнать уворованные у населения деньги за границу и будут иметь при себе большие суммы наличности, их пропустят беспрепятственно.
От услышанного у меня мурашки по коже, смотрю — и мои коллеги-репортеры тоже обалдели. Но работу выполняем: ловим в объектив лица выступающих. Старший группы мне показывает кулак с большим пальцем вверх: отсканированные рейтинги зашкаливают — значит, зрители прилипли к экранам!
Главный тем временем вызывает для отчета еще одного, худого и сумрачного, и вопрошает:
— Как дела в нашей доблестной полуразрушенной армии?
Тот ответствует:
— В оставшийся до побега за кордон срок при помощи дедовщины и прочих аналогичных способов взвинтим сумму взяток с призывников до немыслимых размеров и еще больше обогатимся.
Главный удовлетворенно кивает, тягает следующего.
— Что с пенсионерами и здравоохранением?
— Нормально! Суммы прибавок к пенсиям благополучно съедены инфляцией. В случае бунта на улицы никто не выйдет: куда идти, если ноги еле таскают? Медицинской помощи никому вот уже несколько лет не оказываем.
После этого сообщения сидящие за столом заулыбались облегченно. Многие сами попросили дать им слово. Центровой движением руки шум угомонил и подытожил:
— В целом я доволен ситуацией. В том ракурсе, в котором вы ее осветили, нам действительно нечего бояться. Несмотря на всю горечь и даже трагичность происходящего, люди должны трезво понимать, что за наши преступления и хищения отвечать придется, как всегда, им.
Собравшиеся разразились громкими овациями, центровой поклонился, как артист после концерта, а из-за двери, что за его спиной, вышел президент. И заговорил доверительно:
— Друзья, ни для кого не секрет: в последнее время большое неудовольствие вызывают телевизионные юмористические передачи. Вот мы и решили дать урок обленившимся сатирикам. Показать, как надо работать и какими шутками привлекать аудиторию. Надеюсь, никто не забыл, что сегодня первое апреля? Лихо мы вас, дорогие телезрители, разыграли?
Я такого гомерического хохота никогда не слыхивал. Все так и покатились... Сам президент чуть не надорвал животик. А потом все замолчали. Возникла и затянулась пауза. Кто-то вполголоса проронил:
— Но сегодня не первое апреля…
Президент слегка побледнел.
— Как не первое? А какое же? — спросил он.
Улыбки схлынули с многих лиц.
— Сейчас вообще не апрель!
Он окончательно растерялся:
— Вы должны понять… Я занят. Постоянно занят. Не всегда понимаю, день или ночь за окном. Забываю, в каком веке и времени нахожусь… Референты готовят документы и графики встреч… Может, я вообще не в тот календарь заглянул? А в какой-нибудь прошлогодний. Не тот месяц перелистнул?
Сгустилась звенящая тишина.
Тут он опять заулыбался:
— Вы меня сейчас разыграли, да? В свою очередь. Такой первоапрельский милый подвох?
Никто ему не ответил.
Выборы в сумасшедшем доме
Пациентов заранее оповестили: грядет общее собрание. Но явка оказалась чрезвычайно низкой. Санитары прошли по палатам и кого обещанием конфетки за хорошее поведение, а кого силой приволокли в зал. Главный врач поднялся на трибуну. Поминутно заглядывая в листки, которые держал в руках, он заговорил:
— Мы все давно живем в условиях полной свободы, смирительные рубашки — это наш собственный добровольный выбор. Как и успокоительные инъекции или электрошоковая терапия. Однако есть тенденции, которые не могут не волновать нас самих и наших кураторов наверху.
Главврач ткнул пальцем вверх, и некоторые из задравших головы внимательных слушателей увидели потрескавшийся и облупившийся потолок и запыленную кривую люстру. Откашлявшись, докладчик придал голосу выразительную значимость:
— Не может не вызывать тревогу, что в нашем благополучном лечебном заведении наметился крен в неблагополучную сторону. Вместо трех ранее обитавших среди нас Наполеонов их стало аж девять. Причем увеличение произошло как за счет вновь прибывших императоров, так и в связи с тем, что Бонапартами объявили себя Циолковский и Александр Дюма-старший. Младшего, к счастью, удалось от переквалификации отговорить. Резко увеличилось и количество де Голлей: до двух целых семи сотых на каждую палату, а также Рейганов, Романцевых, Ярцевых и Алин Кабаевых — до одной целой трех десятых на этаж. Это, конечно, свидетельствует о богатстве духовного мира электората, хоть и происходит на фоне постоянного отключения электроэнергии. Возникает вопрос: зачем такое количество Бонапартов и вообще иностранцев — при явном вымывании из обихода национальных кадров? Которыми можно гордиться и на примере их жизни самосовершенствоваться… Не может не огорчать: за последние несколько лет ни один обитатель дома не изъявил желания сделаться Иваном Грозным, Николаем I, Сталиным, Столыпиным, Берией, Анной Курниковой или на худой конец академиком Жоресом Алферовым. Столь явное пренебрежительное отношение к отечественной истории, отсутствие патриотизма и, прямо скажем, политическая недальновидность не могут оставить равнодушными. Предлагаю провести перевыборы, которые, подчеркиваю это, в демократической форме поставят все на свои места.
Санитары внесли задрапированную в бело-красно-голубые цвета урну для голосования. Стало очевидно: главврач волнуется, вероятно, он был не слишком уверен, что его правильно поймут.
— В министерстве заготовили желательные показатели… Так сказать, кальки, с которых мы должны… — Он пустил по рядам бумажки с напечатанным на них перечнем фамилий. Заглянул в шпаргалку и зачитал:
— Согласно полученной разнарядке среди нас должно появиться не меньше десяти — двенадцати Германов Титовых, не меньше десяти Макашовых, не менее восьми Никит Михалковых, не менее шести Михалковых-Кончаловских и, на случай приезда комиссии, контролирующей правильность процедуры заполнения бюллетеней, не меньше двух Денисов Давыдовых для квалифицированного ведения партизанской войны в условиях обступившего нас со всех сторон терроризма. Прошу поставить галочки против понравившегося каждому амплуа, а затем опустить бюллетень в щель. Тем, кто пока не знает, кем стать, я готов дать подсказку. Есть вопросы?
Вопросов не было.
Санитары за руки выводили голосующих на сцену, помогали сделать отметину в анкете, после чего отпускали на волю.
Вечером в ординаторской подводили итоги. Согласно свободному волеизъявлению, на первое место неожиданно вырвался бренд «Борис Моисеев». Им возжелали стать сорок три претендента, хотя для данной кандидатуры в данном стационаре требовался в соответствии с предписанием всего один певец подобной внешности и музыкального направления. Среди других номинантов — Алл Пугачевых, Емельянов Пугачевых, Лениных и Елениных, Касьяновых и Грефов — большой конкуренции не возникло. Сильнее всего комиссию поразило: в сформированном из верхних и нижних палат новом, прогрессивном по сравнению с предыдущим, кабинете начисто отсутствовали оппозиционные политические фигуры. Как ни пытались выяснить, почему так произошло, как ни гадали — установить причину не удалось.
Когда отчет о проведенном мероприятии отправили начальству, выплыло: в списки по чьему-то недосмотру забыли включить графу «хочу стать выздоравливающим и готовлюсь к выписке».
