Да и теперь разве что на приеме в честь предстоящего Вологодского фестиваля «Voises», инициированного французской стороной, объявили об утрате. Нам удалось в эти минуты поговорить об Алексее Балабанове с людьми, хорошо его знавшими. Они с трудом подбирали слова. Актриса Динара Друкарова, ныне живущая в Париже, в свою ленинградскую юность в 1998 году снялась у Алексея Балабанова в картине «Про уродов и людей», ставшей одной из самых важных в ее творческой судьбе. Динара все время куда-то исчезала с террасы, где иностранные гости вели кинематографические разговоры, чтобы поплакать, а вернувшись изо всех сил пыталась делать вид, что ничего не произошло, поскольку была тут на правах хозяйки. Мучить ее не было ни желания, ни сил, а сама она была убита горем: «В два часа мы сидели с Сергеем Сельяновым в ресторане – обедали, разговаривали.
Раздался звонок. И мы узнали о том, что произошло с Алексеем. Я не могу сейчас произносить банальных слов о том, каким значимым, любимым и важным человеком был для меня Алексей Балабанов. Такая грусть переполняет душу! Как же я сейчас не хочу ничего говорить. Простите меня. Если бы это были какие-то поверхностные чувства… А это удар в под дых. Каждый знал, что неминуемо произойдет то, что произошло, но случившееся оказалось так неожиданно. Настолько дорогим мне человеком был Алексей Октябринович, что нет сил рассказывать о каких-то историях, связанных с ним».
Сергея Сельянова, многолетнего друга и соратника Балабанова, его постоянного продюсера, нам уже не удалось найти в Каннах. Хотя еще днем он представлял свои новые проекты, вел переговоры на кинорынке. Смерть друга все поменяла, и он досрочно улетел в Санкт-Петербург, где и будет похоронен Алексей Балабанов 21 мая. Сельянов не перестает повторять о том, что Балабанов – сильный режиссер и влезать в его работу, ему, как продюсеру, не нужно. Он всегда приходил только со стоящими идеями, не разменивался на ерунду.
Сергей Шолохов, кинокритик, телеведущий, исполнитель одной из ролей в картине «Я тоже хочу»: «Его внутренняя жизнь была таинственной»
- Алексей Балабанов не дожил одного года до своего юбилея. Ему было 54 года, а это для режиссера - период творческого расцвета. Именно от Балабанова мы всякий раз ждали кинематографических открытий и подвигов, ибо каждый его фильм становился абсолютно новым миром, создававшимся у нас на глазах. В нем не было жанровых и прочих обязательств, никаких обещаний, что мы в следующей картине увидим то же самое. Единственное, что сохранялось – верность стилю, который Алексей сочинял для каждой своей работы. Он оставался верен Сергею Бодрову-младшему, которого когда-то открыл, как одного из самых великих актеров современности. Можно сказать, что это был наш русский Джеймс Дин, сочетавший в себе молодость, красоту и интеллигентность. Бодров был принцем, которого Балабанов снимал в роли прекрасного заступника из сказки. То, что случилось на съемках фильма Сергея Бодрова «Связной», когда сошел ледник и похоронил всю группу заживо, стало смертельным ударом для режиссера Алексея Балабанова.
Бодров-младший был квинтэссенцией придуманного им кинематографа. После этого Алексей впал в меланхолию. Его ранняя смерть связана, я думаю, еще и с этим ударом. Пережить случившееся просто так он не мог. Все его последующие фильмы резко отличались от прежних. Раньше Алексей снимал победоносные картины, такие, как «Брат», «Брат-2». Их можно критиковать по разным причинам, но они были позитивными. А дальше мы наблюдали новую волну в его творчестве. Это были «Морфий», «Кочегар» и последний его фильм «Я тоже хочу», где он снял самого себя, как несчастного страдальца, которого не взяли на другую планету. Понятно, что в глубине души он готовился к какому-то итогу.
Его внутренняя жизнь была таинственной. То, что с ним случилось, для меня полная неожиданность, хотя чего только говорили о нем - мол, у него рак, гепатит, все, что угодно. А он умер от приступа, кажется сердечного, в санатории, где заканчивал работу над новым сценарием. Он готовился к новому фильму и чувствовал себя достаточно бодро. В «Я тоже хочу» мне довелось сыграть эпизоотическую роль. Во время съемок Алексей был в хорошем состоянии духа, а потом на Венецианском кинофестивале, осенью, представлял этот фильм в одной из программ. И тоже был бодрым и веселым. Никакой болезненности в нем не ощущалось. Я думаю, что его просто забрали отсюда. Видимо, тот, кто руководит небесной канцелярией, где правят неведомые нам законы, распорядился об этом.
Раиса Фомина, дистрибьютор фильмов Алексея Балабанова: «Гибель Сергея Бодрова-младшего стала для него страшным ударом»
- Алексей – один из любимых моих режиссеров, с картинами которого я работала на протяжении 20 лет. Он был довольно закрытый человек, мало с кем общался. У него не было большого количества друзей. Мы с ним часто виделись, ездили на фестивали. Я устраивала его ретроспективы по миру, рассказывала, какой это прекрасный режиссер. Он был человеком в себе. Жил скромно, огорчался, когда его куда-то не приглашали, радовался, если куда-то брали и обычно говорил: «Я, наверное, съезжу, посмотрю мир». Алексей выбрал трудный путь. Не знаю, с чем был связан такой его образ жизни.
В нем чувствовался какой-то надлом. Как мне кажется, он видел и слышал то, что другим людям в суете недоступно. Многие удивлялись тому, что он снимает грустные фильмы. Наверное, в жизни много радостного, но Алексей Балабанов фокусировал на себе, а потом транслировал миру какую-то боль. Он ее чувствовал. Приходилось слышать, что Балабанов не любит людей. Да, он снимал про уродов, но и про людей. Их он любил и жалел. Он видел то, чего мы не замечаем, пребывая в благополучии, к которому сам был абсолютно равнодушен. Алексей ничего не понимал про деньги, никогда ими не интересовался. Возможно, какие-то его пристрастия были связаны с внутренней болью.
Трудно ее было вынести. Гибель Сергея Бодрова-младшего стала для него страшным ударом. Как все это можно выдержать! Я только что позвонила Ренате Литвиновой, Ингеборге Дапкунайте – они в шоке от произошедшего. Ингебога хотела сниматься в следующем фильме Алексея, готова была ради этого отложить все дела. Она его обожала. У него был уникальный талант. Балабанов – отдельный человек. Может быть, продюсер Сергей Сельянов позволил ему не заботиться о поисках денег, как товарищу и человеку, которым восхищался. Он старался находить для него финансирование, даже если фильмы не окупались.
На вопрос: «Леша, у вас есть деньги?» можно было услышать: «А зачем?». Надя Васильева – уникальная его жена и человек. Она все героически несла на себе, очень Лешу любила и ценила. Никогда не выходила из себя, чтобы ни происходило. У Алексея - прекрасные дети, понимавшие, какой талант – их отец. Это тоже большая редкость.
Алексей Балабанов родился в Свердловске 25 февраля 1959 года. Учился в Горьком в пединституте на переводческом факультете. Потом уже работал ассистентом режиссера на Свердловской киностудии, закончил Высшие курсы режиссеров и сценаристов в Москве. Свой первый полнометражный игровой фильм «Счастливые дни» по Беккету снял в 1991 году. Наверное, одной из самых ярких и особенных работ в его творчестве остается «Замок» по Кафке, который и сам он выделял и любил.
Потом уже пошли фильмы, воспринимаемые теперь как легенды, – «Брат», «Брат-2», «Груз 200». По-настоящему выдающейся могла стать «Река», работа над которой была приостановлена после гибели в автокатастрофе молодой якутской актрисы Туйары Свинобоевой. Жена Балабанова - Надежда Васильева – художник по костюмам, работающая с мужем на всех картинах, его сын и оператор Сергей Астахов тоже находились в машине, попавшей в аварию, получили увечья. Самой милосердной судьба оказалась к малолетнему сыну Алексея. Спустя время отснятый материал смонтировали и показали, как незавершенный фильм. Уже то, что получилось, производило сильное и страшное впечатление. Балабанов всегда ходил по острию.
В последний раз автору этих строк довелось встретиться с Алексеем Балабановым на 42-ом Роттердамском кинофестивале и на записи программы «Закрытый показ», где обсуждалась его последняя картина «Я тоже хочу». Ее эфира еще не было, и как он будет выглядеть теперь, когда Алексея уже нет, трудно себе представить.
Балабанов тогда почти ничего не говорил. Сидел в бейсболке, подняв воротник куртки, так что почти не видно было лица. И казалось, ничего не слышал. Надо было произносить какие-то слова о картине, которая лично мне не очень понравилась. Но резких слов тогда не нашлось, потому, как Балабанов выглядел совсем измученным и больным. Так что никакого противоборства не получилось. При этом он прекрасно понимал, что телевизионный поединок – всего лишь шоу, ни на кого не обижался. Но ощущение тогда от записи осталось тягостное.
А в Роттердаме он, молчун, вдруг оказался на удивление разговорчив и даже пошел в народ, все никак не мог наговориться с людьми. Лично я таким его никогда не видела за многие годы знакомства. Свободных мест в огромном зале на показе «Я тоже хочу» не нашлось, и Алексей присел на ступеньки. Откуда-то набралось немало русскоговорящей публики, обступившей его со всех сторон после просмотра. Кто-то сокрушался, что теперь голландцы ни за что не поверят, что не все русские пьют водку. Кого-то испугал образ России, представшей на экране во всей ее разрухе и убогости. Но почти каждый тогда говорили, что теперь будут искать колокольню счастья, подобно героям фильма.
А Алексей потом мне сказал, что замучили его вопросами про счастье: «Откуда я знаю, что это такое? Счастье – это счастье. Сложно мне что-то объяснять про этот фильм. Он очень личный». Тогда же я спросила о бесконечных разговорах о том, что «Я тоже хочу» - чуть ли не последний его фильм. И как это совместить с новым замыслом про молодого Сталина? Балабанов ответил: «Ничего не отменяется. Все будет. Если сам не смогу завершить фильм про Сталина, попрошу Эмира Кустурицу сделать это за меня». Прозвучало тогда это дико и странно. И зрителям в Роттердаме Балабанов тоже рассказывал о смерти. Его жена Надя нашла силы разрядить обстановку: «Да он со всеми прощается. Умирать собрался».
