На выставке, кажется, нет экспоната, который не смотрел бы на тебя пронизывающим взглядом. Глаза проступают через стены, вырастая в трехметровых гигантов, через жестяные банки, репродукции интерьеров «золотого века» и советские газеты. Глаз — архетип, который играет для Пригова основополагающее значение. Он и божественное око, и глаз власти, и взгляд художника, и зеркало, отражающее самого зрителя. Завуалированно «всевидящее око» присутствует уже в коллажах, открывающих ретроспективу, — в приговских «окнах», где за одними надписями скрываются другие — они подтверждают или опровергают смысл заявления. За одним «окном», по-советски озаглавленном «Внимание, товарищ!», напечатана фраза: «Не приподнимай завесу над тайной — познаешь ужас!». Тем, кто перевернет лист, «ужас» этот явится в зеркальном отражении. Вспоминается Оскар Уайльд: «Искусство — зеркало, отражающее того, кто в него смотрит, а вовсе не жизнь». Это «окно» как раз об этом.
Уже в начале экспозиции, около «окон», виднеется главная инсталляция проекта — гигантский плачущий глаз, перед которым застыла в молитве левитирующая уборщица. Но путь к ней лежит через галерею монстров. Между ними — арки, по словам куратора проекта Кирилла Светлякова, создающие «систему двойной оптики». По одну сторону — «Бестиарий»: более полусотни монстрообразных портретов известных личностей (от современников Пригова до Пушкина и Пикассо). Ставя их в один ряд, Пригов показывает (цитируем мастера): «Как только эти имена начинают претендовать на тотальную власть, они уравниваются». Каждого героя окружают орнаменты в духе Ренессанса, а рядом неизменно присутствует «всевидящее око» и бокал, символизирующий сосуд души. Монстры — другой «приговский» архетип. Художник уверен, что крах культурного типа стал очевиден после Второй мировой войны, и оказалось, что просвещенческие идеалы не способны «защитить человека от натурального зверства».
По Пригову, эволюция человека нового типа такова: превращение в монстра — трансформация в динозавра. Один такой динозавр, гигант диплодок, «прогуливается» мимо публики в одной из арок (видно одно туловище — голову и лапы закрывают колонны). «Диплодок» — одна из «фантомных инсталляций», воспроизведенных с авторского эскиза в натуральную величину, демонстрирующая безграничность фантазии. Напротив же «Бестиария» — серия, изображающая сосуды, вместилища душ Королева, Пелевина, Медведева (премьер-министр РФ?!), Кибирова и др. Здесь тоже действует уравниловка: все сосуды похожи как все капли воды. Они к тому же имеют сходство с другим образом, анализируемым Приговым, — с яйцом, архетипическим символом универсализма. Яйцо — это начало жизни и ее конец, пустота и сосредоточие энергии, наконец, символ мироздания, преследовавший художников на протяжении всей мировой истории, мимо которого не мог пройти и Пригов. Яйца оборачиваются у Пригова гробами, внутри которых покоятся смерть или камень.
Вместе архетипы возникают на видео — в отдельном зале демонстрируется сразу три сюжета, связанных воедино. На первом человек, лицо которого закрыто тканью, листает библию, на другом — сам Пригов, то заикаясь, то скороговоркой проговаривает молитву, на третьем — анимация, созданная на основе эскизов автора, воспроизводит инсталляцию «Для бедной уборщицы». Сюжет завершается одним из древнейших символов, известных человечеству, — драконом, поедающим самого себя. Он обозначает цикличность жизни. А согласно Юнгу, символизирует темноту и саморазрушение одновременно с плодородностью и творческой потенцией. Этот дуализм, заложенный в человеческой природе, максимально контрастно проявляется в искусстве постмодернизма. Разрушение и созидание совершаются на пределе возможного. И дальше — нас ждет выбор. У Пригова он возникает сразу в двух инсталляциях: в одной перед нами пять дорог, названных именами художников (Поленов, Репин, Иванов, Суриков и Саврасов), в другой — в виде пяти лестниц, ведущих в темноту. Этот выбор он оставляет «всевидящему» зрителю и будущим поколениям.
