«Кинотавр»-2014: про уродов и бардов

«Класс коррекции» и «Кино про Алексеева» — любовь и предательство не зависят от диагноза

К середине фестиваля в программе «Кинотавра» наметились два лидера — фильмы «Комбинат Надежда» Наталии Мещаниновой и «Класс коррекции» Ивана И. Твердовского. Оба — дебюты в полнометражном игровом кино молодых документалистов. Что показательно и неслучайно именно в нынешней нашей жизни, когда новостные телевизионные программы все больше переходят в разряд шоу или остросюжетных сериалов вместо документального беспристрастного отображения действительности.

«Класс коррекции» и «Кино про Алексеева» — любовь и предательство не зависят от диагноза
Григорий Добрыгин и Анна Меликян награждены за короткометражку

Молодые режиссеры со всей искренностью своего возраста, воспитанные на уважении к фактам, а не эффектам, обращают свое внимание на болевые точки нашего общества. Причем стержень сюжета у них один — преданная первая любовь. Предают парни. Девчонки как могут защищаются и держатся до конца. Парни сдаются под давлением обстоятельств и социального фона.

Про «Комбинат Надежда» мы уже подробно рассказывали. «Класс коррекции» — первый у нас фильм про инвалидов, про детей с тяжелыми диагнозами, загнанных в обычных школах в гетто. Идея рассказать о них принадлежит опытному продюсеру Наталье Мокрицкой («Изображая жертву», «Юрьев день»). Она прочитала книгу психолога Екатерины Мурашовой «Класс коррекции», купила права на экранизацию и стала искать режиссера. За год человек десять читали сценарий и боялись снимать. Как говорит Наталья, среди отказавшихся были и известные мастера, и режиссер ее другого фильма в конкурсе «Кинотавра»-2014 Михаил Сегал («Кино про Алексеева»), любимый многими по предыдущей работе «Рассказы». Тогда она сделала ставку не на опытность, а на молодость. И не прогадала.

5-ый день кинофестиваля «Кинотавр»-2014

5-ый день кинофестиваля «Кинотавр»-2014

Смотрите фотогалерею по теме

Режиссер-документалист Иван И. Твердовский и сценарист Дмитрий Ланчихин книгу прочитали, но решили не идти по пути детского фэнтези, предложенного автором, а самим окунуться в описываемую среду. Стали ездить по школам с классами коррекции в Москве и Подмосковье — разговаривать с учителями и ребятами, просто сидеть на уроках. В результате родился сценарий, в общем далекий от книги, да еще и без диалогов. Слова героев рождались из предлагаемых обстоятельств на репетициях, на съемочной площадке. Иван предлагал актерам подумать, что бы они сказали в подобной ситуации. И сразу приняли принципиальное решение — уйти от мата. Надо заметить, что в фильме Мещаниновой герои тоже не ругаются — они так разговаривают: речь юных героев процентов на 80 состоит из нецензурной лексики. В обоих случаях это органично. В «Комбинате Надежда» герои — норильская молодежь, придавленная своим городом, которая даже не пытается придать своей жизни какой-то смысл. В «Классе коррекции» подростки хотят вырваться из своей среды, пройти комиссию, которая даст им шанс выйти из гетто, куда их отправило государство, глухое до их проблем. Об этом мы поговорили с Иваном Твердовским.

— Скажите, классы коррекции в школах находятся за тюремной дверью-решеткой, как в вашем фильме?

— Нет, это было уже наше сознательное преувеличение. Но они всегда резко отличаются от остальных кабинетов — там всегда старая мебель. (В фильме есть яркая деталь — засохший комнатный цветок на подоконнике рядом с учительским столом в классе. Как на кладбище. Когда-то принесли, а потом забыли. — Е.А.) Они так же все время сидят в одном классе, и к ним приходят преподаватели, для которых обучение больных детей — дополнительная ненужная нагрузка, у них нет специальной подготовки. В общем, роль комиссии, которую так ждут наши герои, чтобы им позволили выйти из гетто, мы тоже немного преувеличили. Как правило, минимум ребят ее проходит успешно. Эти люди могли быть полезны обществу, а государство их сажает в клетки и лишает будущего. В жизни без репетиторов такие дети не обходятся. Они могут сдать экзамены, только много занимаясь дополнительно. Те, у кого нет денег, обречены.

Андрей Мерзликин попробовал свои силы по ту сторону камеры.

— Иван, а ваши артисты общались с такими ребятами, изучали их походку, пластику, мимику? Видно, что исполнительница главной роли умеет обращаться с коляской, в которой передвигается героиня, и все ее движения — достоверны.

— У нас семь ребят с заболеваниями, у пятерых — ДЦП, у двоих — эпилепсия в сложной форме. И Мария Урядова — карлица, она приехала с нами на фестиваль, вы видели ее на премьере. Все они уже закончили класс коррекции, но внешне еще выглядят как старшеклассники. Кто сидит дома, кого пытаются пристроить куда-то родители. Мария работает дома, на компьютере, шутит про себя, что она — хакер. (Мария Урядова потом скажет: «У меня два года школы коррекции. Не обязательно быть физически неполноценным, чтобы тебя засунули в класс коррекции. У нас учились люди с разными диагнозами, и по одной программе». — Е.А.) Мы очень переживали, что родители не согласятся, прочитав сценарий, ведь там есть жесткие сцены. (Вначале дети радостно кричат, что один из них сдох. Они ложатся между рельсов под проходящие поезда и потом вскакивают с криками счастья от перенесенных эмоций. Режиссер нашел такие ролики на YouTube. — Е.А.) Но родители согласились, сказав, что дети-инвалиды бывают очень жестокими.

Исполнители главных ролей Мария Поезжаева и Филипп Авдеев — артисты студии Кирилла Серебренникова, играют в «Гоголь-центре». В кино они дебютанты. У нас были консультанты, которые им объясняли, как надо двигаться. Когда Маша пришла на пробы, она рассказала, что с друзьями участвовала в социальной акции — они сели в инвалидные коляски и целый день пытались передвигаться так по городу. Так что она понимала, каково это.

— Как вы думаете, министру культуры Мединскому понравится ваше кино?

— Думаю, нет. Мне хотелось, чтобы нас посмотрела широкая аудитория. Мы хотим проводить семинары с показом фильма в школах, где-то еще, чтобы была какая-то практическая польза от нашего фильма. Нам хотелось привлечь внимание к классам коррекции, к их проблемам. Да и потом, это же фильм про первую любовь, про то, как первого сентября в класс коррекции приходит девочка-колясочница, которая с момента начала болезни сидела-училась дома и мечтала попасть в школу, найти друзей. Для меня она ангел, который пытается помочь другим. У нашей героини — миопатия, с ней обычно люди не дотягивают до сорока лет, но она очень хочет жить.

— Иван, в вашем фильме нет ни одного отца. Матери бьются за своих детей в одиночку. Актерские работы Ольги Лапшиной и Натальи Павленковой — пронзительны и заслуживают отдельного разговора. Предательство отцов добивает детей…

— Когда мы начали общаться с детьми, которые играли, помогали нам, оказалось, что отца нет ни у кого. Все ушли.

Тема любви и предательства — главная и в новом фильме Михаила Сегала «Кино про Алексеева», где главную роль сыграл Александр Збруев, 9 лет не появлявшийся в большом кино. В отличие от «Рассказов» того же режиссера картина вызывает много вопросов, на которые режиссер не спешит давать ответ. Он выбрал героя, чья жизнь лжива и никчемна. Он походя предает любящих его женщин, поет второсортные песенки и, даже захотев сделать поступок, защитить дело всей жизни (разработку нового оружия, превосходящего автомат Калашникова), — получает щелчок по носу, столкнувшись с человеком из органов. И его жизнь получает оправдание только финалом, только поступком любящей его на расстоянии всю жизнь женщины. Но режиссер на пресс-конференции и про это сказал с сарказмом:

— Она его полюбила за то, что он красиво говорил. Женщины же любят умников. Но она ошибалась, конечно.

Иронично говорил он и про среду героя — бардов:

— У меня была группа, я пел под гитару. Раньше в каждом городе были клубы авторской песни, туда ходили неудачливые в любви, да и в жизни люди. Лузеры, которые думали, что занимаются творчеством. Они жили по принципу: поиск счастья живущих в полной бессмысленности. Лузер лузера чувствует, и им хорошо. В целом кино — о посредственном человеке, который свою посредственность переживает.

Алексей Капитонов, сыгравший героя Збруева в юности, заметил:

— Я пересмотрел все фильмы с Александром Викторовичем. Изучал его ухмылки, пластику, ходил на его спектакли. Конечно, было ответственно играть с ним одну роль.

Восприятию фильма, героя, всей истории мешает эпизод, который режиссер называет основополагающим. Его молодой герой приезжает на съемочную площадку фильма Андрея Тарковского «Андрей Рублев». Фамилия не называется, но Андрей Арсеньевич звучит, актер под Анатолия Солоницына в образе Рублева в кадре сидит, узнаваемые сцены присутствуют. Создается ощущение, что началась передача типа «Точь-в-точь» или как-то так. Сам Сегал говорит про это:

— Фраза была придумана и вложена в уста Тарковскому совершенно бандитским образом. Мне показалось прекрасно-циничным вкладывать в уста Тарковского слова о любви жертвенной, поскольку по воспоминаниям в жизни он был довольно эгоистичен и на заботу о ближних не сильно себя тратил. Его демагогия цинична и прекрасна. Фильм еще можно было назвать «Кино про демагогов» — что Тарковский, что Алексеев, они все время говорят умные и красивые слова, чтобы использовать людей вокруг.

Вот так в один день мы увидели два фильма о любви и предательстве: одно — на реальном материале, другое — играющее в реальность. Фильмы про уродов и людей, вне зависимости от диагноза, времени и обстоятельств.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру