Вахтанговский театр. 10 утра. Гроб уже стоит на сцене, маленький, как колыбелька детская. Изящный, как сама актриса, до конца дней остававшаяся похожей на фарфоровую статуэтку. Всегда прямая, словно гвоздь, спина, откинутая голова в аккуратной укладке каштановых волос. Такая она на фотографии и такая же в гробу. Театральный гример Ольга рано утром сама загримировала актрису, разговаривала с ней, и у всех без исключения сложилось ощущение, что это все — спектакль. Вот-вот он начнется, и Галина Львовна выйдет на сцену и своим звонким голосом что-то скажет.
На сцене декорация из «Пристани» — спектакль, в котором она без преувеличения блистала. Все-таки счастливо закончилась ее актерская судьба: из эпизодницы, кокетливой, игривой, безумно обаятельной, стойко переносившей этот в общем-то унизительный статус, в последние десять лет она стала звездой, королевой сцены. Это сделал Римас Туминас, худрук Вахтанговского, который потерян, как ребенок: хаотично перемещается по сцене, подходит к гробу, смотрит в пол — резко разворачивается, уходит. И так несколько раз. Сергей Маковецкий принимает цветы, укладывает их — цветов множество: один цветок, маленький букетик и охапки роз. Их кладут к ногам актрисы в ее последний выход на сцену, где она прослужила (именно прослужила, а не проработала) практически всю свою жизнь.
Она как будто срежиссировала свои похороны — она просила Римаса Туминаса, чтобы на прощание играла музыка из спектакля «Дядя Ваня» — там она играла няньку Марину. И звук захлебывающейся в рыданиях трубы звучит напоследок. Труппа выстраивается по заднику на фоне белого экрана, занавес закрывается, и из-за него слышны аплодисменты зрителей.
