«Впервые я снялась у Отара Иоселиани в фильме «Жил певчий дрозд».
Мы встретились с Назирой в южной столице Кыргызстана — городе Ош. Сидели в ресторане, разговаривали. Музыканты, узнав любимую актрису, исполнили в ее честь песню «Есть только миг между прошлым и будущим» из фильма «Земля Санникова». И так всегда. Эта картина сопровождает ее по жизни. Назира извиняется: «Я по-русски плохо говорю».
- Да многие русские так не говорят, как вы. Столько времени прошло со дня выхода «Земли Санникова», а люди его помнят. Какие воспоминания у вас с ним связаны?
- Ностальгические. Хочется вернуть то время, а оно стремительно бежит. Были прекрасные съемочные дни без всякого разделения: ты- киргизка, а мы - русские. Все общее дело делали. На съемочной площадке находились якуты, тувинцы, русские, чеченец Махмуд Эсамбаев. Представители разных национальностей создавали один хороший фильм. Хотелось бы и сейчас поработать совместно, что-то хорошее сотворить.
- Как на вашу судьбу повлияла эта картина?
- У нас в Кыргызстане ее часто показывают. Наша молодежь любит старое кино, говорит, что оно настоящее. Недавно у меня была встреча со студентами. Как же они красиво и грамотно разбирали фильм, на такие тонкости обратили внимание. Я была поражена. Когда училась, то даже не мечтала, что когда-нибудь снимусь в кино. Первый мой фильм, на котором я почувствовала, что такое звук камеры, снят на киностудии «Грузия-фильм». Это «Жил певчий дрозд» Отара Иоселиани. Я случайно туда попала вместе с двумя ребятами с нашего курса. Ассистент Отара Иоселиани приехал в ГИТИС, где мы тогда учились. Для одного эпизода требовалась делегация из Кыргызстана. Вот нас, третьекурсников, и пригласили. Так что мой первый фильм - «Жил певчий дрозд» Отара Иоселиани. Потом снималась у Ирины Поплавской в роли диспетчерши в фильме «Я- Тянь-Шань» по повести Чингиза Айтматова «Тополек мой в красной косынке».
- Вспоминаете годы учебы?
- Когда у меня бывают трудности, особенно на сцене, мысленно переношусь в ГИТИС. Вспоминаю, что нам говорили наши преподаватели во главе с Борисом Бибиковым. Они учили нас находить выход, когда что-то не получается, учили жить на сцене.: «Сейчас мы вас оберегаем, говорим, что надо делать, а в жизни вам будет трудно». Так и случилось. Получала роль и с удовольствием работала, даже если она совсем маленькая. Я страдала, столкнувшись с завистью и соперничеством. Может быть, это в натуре актера заложено? Но я не понимаю, откуда возникает в человеке зависть. Часто смотрю московские передачи и вижу, как актеры обнимают и благодарят друг друга. Мне кажется у ваших актеров все более культурно выражается. А у нас бывает по-всякому.
- Вы, наверное, целые дни проводили в институте?
- Днем училась, а по вечерам спешила в театр. В дипломном спектакле по чеховской «Чайке» играла Аркадину, в «Последних» Горького — Софью. А ведь я была деревенской девочкой. Мне дали большие роли, репетировать их на студенческой скамье — уже школа. Я - дочь чабана. Откуда мне было знать об аристократических манерах Аркадиной. Добирала все необходимое в театре. Днем нас обучали наши преподаватели, а вечером учеба продолжалась на спектаклях. Я жила в общежитии на Трифоновской рядом с Театром Советской армии, часто ходила туда, любила МХАТ и Малый театр. По ночам работала в типографии газеты «Труд». Стипендия была 24 рубля. Вот мы и упаковывали газеты, чтобы заработать 80 рублей. Так что жили хорошо. На четвертом-пятом курсе я почти не училась, потому что снималась в фильме «Я-Тянь-Шань», получала на «Мосфильме» 120 рублей. Недавно во сне побывала в ГИТИСе. На втором этаже зашла в большой зал, гримерную, поднялась на третий и четвертый. Утром проснулась такая счастливая.
- Как сложилась судьба вашей киргизской студии?
-У нас была самая сильная актерская студия в ГИТИСе. 23 человека ее закончили из 27-ми поступавших. Из них десять стали народными артистами республики, пять — заслуженными. Только четверо ушли из профессии. Все выпускники вошли в труппу нового Ошского драматического театра. Специально для нас построили огромное театральное здание, нам дали квартиры. Я проработала в Оше 22 года. Мы закончили институт в 1972 году, уехали из Москвы с шестью дипломными спектаклями: «Зеленая птичка» Гоцци, «Чайка» Чехова, «Последние» Горького, «Парень из нашего города» Симонова, а также произведениями нашей национальной драматургии.
- На каком языке играли Гоцци?
- На киргизском. И обучались на киргизском. Сейчас поехать в ГИТИСе или во ВГИК мало кому по карману. Не каждый родитель может отправить детей в Москву, а у нас было гособеспечение.
- Сколько же вам было лет, когда вы отправились в Москву? Что дочь чабана привело в актерскую профессию?
- Мне было 18 лет, когда я приехала в Москву. До этого участвовала в самодеятельности, пела, танцевала, занималась спортом, хорошо играла в волейбол и баскетбол, была очень подвижная. Когда училась классе в седьмом, к нам в колхоз привезли то ли итальянский, то ли испанский фильм «Фатима». Его героиня была такая красивая, смуглая., с кудрявыми волосами, как у меня. Фильм произвел сильное впечатление, и я стала рваться на сцену. Когда ректор ГИТИСа Матвей Алексеевич Горбунов приехал в Бишкек отбирать студентов, конкурс был сто человек на место. До негокиргизские актеры выезжали в районы и колхозы, отбирали способных ребят среди тех, кто заканчивал школу. Я услышала, что идет набор и пошла туда. Народу было очень много. Нас выстроили по росту. Я попала в первую десятку. С меня и начали экзамен.
- Неужели профессия актрисы была престижной? Недавно мне рассказывали, как молоденькую девушку из Средней Азии, снявшуюся в российской картине, считали проституткой.
- А я родителям не сказала, что поступила на актерский.
- Что же вы им сказали?
- Что поступила в Москву. Они — земные люди, чабаны. Умели считать, сколько у них баранов. Это было их богатством. Они не то, что бы не интересовались тем, куда я поступила, они радовались тому, что еду в Москву. В Киргизии было такое понятие «центральный вуз» - московский, ленинградский, минский. Поступить в него считалось престижно. Из нашей школы тогда одна я поступила. Мой старший брат параллельно поступил в Саратовское летное училище. У нас с ним год разницы. Родители обрадовались, что он летчиком станет. Меня не спрашивали: «А кем ты будешь?». Главное, что поеду в Москву. Только после окончания второго курса родители задали вопрос: «Все спрашивают, на кого ты учишься?». Я ответила, что учусь в консерватории. Они не спросили, что это такое. После третьего курса, когда я приехала на каникулы, соседка похвалила меня: «Какая ты молодец. Учишься там, где консервы выпускают». Когда мы ставили отрывки и дипломные спектакли, я отправила фотографию родителям. Готовила их. Потом уже они узнали, что учусь на актерском. Против ничего не говорили, смирились. А когда я приехала с фильмом «Я-Тянь-Шань», посмотрели и успокоились. Правда считали мою героиню испорченной женщиной, разлучницей.
- Как деревенская девочка освоилась в Москве?
- Это был шок. По-русски я очень плохо говорила. Хотя там, где мы жили, русские были. Мои братья учились в русской школе и хорошо знали язык. А я чуть-чуть. Горбунов меня спросил, знаю ли я русский. «Да! Знаю: «Дай хлеб!» - ответила. Развеселила его, с первых минут понравилась. До последнего курса он меня оберегал.
«В начале 90-х даже мыла не было, зубную пасту невозможно было достать»
- Трудно было после Москве осваиваться в Оше? С энтузиазмом создавали новый театр?
- Энтузиазм был, но я мечтала о Бишкеке. В Ош приехала только в ноябре, потому что была на съемках «Земли Санникова», озвучании фильма «Я - Тянь-Шань». А мои однокурсники уже летом оказались в Оше. Тогда город был другим, напоминал большое село. Сейчас я его не узнала. Много изменений произошло.
- Годы работы здесь были счастливыми?
- Да. У меня были хорошие роли, играла Гертруду в «Гамлете».
- Неужели кому-то был нужен «Гамлет» в таком маленьком городке?
- В советское время народ любил театр. Каждый день у нас был полный зал, рассчитанный на 750 мест. Мы ездили по районам, оттуда приезжали к нам. Я знаю, что такое аншлаг. После развала Союза мы словно высохли. Слава богу, в последние три-четыре года постепенно все налаживается. Союз же нам дотации давал, зарплаты, а республика этого сделать не могла.
- Влачили нищенское существование?
- Конечно. Все пошли на базар. Целый день человек на хлеб зарабатывал, и вечером ему уже было не до театра. Жуткое время. В начале 90-х даже мыла не было, зубную пасту невозможно было достать.
- Не хотелось все бросить и уйти?
- Сама себе удивляюсь, как вытерпела. В театре работы не было, переехала в Бишкек и там девять лет сидела без дела, перебивалась мелкими ролями. Дотаций нет, денег нет, зрителей нет. А у меня была потребность в больших работах.
- То есть вы отправились Бишкек фактически в никуда?
- Я просто бежала, ничего конкретного у меня не было, и попала в ТЮЗ. У нас разнообразный репертуар - для детского сада, школьников, студентов и более взрослого зрителя. У меня сейчас четыре спектакля, где я играю главные роли. Один из них - «Суфлер» по пьесе Султана Раева - скоро будет показан на Лондонском театральном фестивале. Это четвертая в моей биографии роль актрисы. До этого играла чеховскую Аркадину, актрису в пьесе «Соленый остров» кыргызского драматурга Мурзы Гапарова и народную артистку СССР Бакен Кыдыкеевой, имя которой носит наш театр, в спектакле «Судьба и талант» Жаныша Кулманбетова.
- Играть актрису - все равно, что в себе копаться?
- Интересно иногда и в себе покопаться. Аркадину я играла почти ребенком, поэтому не сопоставляла свою судьбу с ее биографией. В Ошском театре мне дали возрастную роль. Героиня-актриса больна, но жаждет работы, жизни, любви. Мне дали за нее награду «Лучшая женская роль года». Значит, что-то получилось. В спектакле «Талант и судьба» я тоже сыграла сложную актерскую судьбу. 30 декабря мою героиню сбивает машина, и она ударяется лицом, становится неузнаваемой. Все это происходило в жизни с актрисой Бакен Кыдыкеевой. Только через 19 дней ее узнала техничка. «Суфлера» специально для меня написал Султан Раев и сам же поставил спектакль. Это внутренний монолог актрисы, не какой-то конкретной, о том, как она прожила жизнь, кого любила, какие у нее были зрители и партнеры по сцене, каких мужчин встретила на своем пути. Она делится этим с суфлершей, которую мысленно ставит перед собой, вспоминает, как сыграла Марию Стюарт.
- Ваша героиня целиком подчинила жизнь профессии? А вы?
- Она влюбчивая и гордая. Всю себя отдала актерской профессии. В этом мы похожи. Недавно Султан Раев, отвечая на вопрос журналиста, кто прототип героини, ответил: «Она сама».
- Вас не пугает, что вы саму себя открываете миру?
- Нет. Это жизнь. В октябре у нас проходил международный фестиваль, на котором наш спектакль показывали вне конкурса, в 22 часа. Жюри его не видело, зато пришли критики. Один из них был из Москвы. На следующий день они произвели бум своим заявлением, выразили удивление, что нас не включили в конкурс. Когда их лондонский коллега приехал в Москву выбирать спектакли, то узнав от русского критика о «Суфлере», позвонил в наше министерство, поговорил с режиссером, приехал и сам посмотрел спектакль. Он пообещал в течение 20 дней сообщить, приглашают ли нас в Лондон. Вы даже не представляете, в каком состоянии мы ждали ответа. Осенью сыграем там «Суфлера». С той секунды, когда я об этом узнала, на смену радости пришла тревога. С чем я оттуда приеду? Хотя бы одну реплику услышать о том, что это хороший спектакль. Не хочу быть незамеченной.
- У вас бывали поражения?
- Конечно. Переживала их с трудом. Я - пессимист.
- Когда-нибудь приходилось жалеть о том, что стали актрисой?
- Никогда. Пока не добьюсь результата, могу замучить своих партнеров. Такой у меня дурной характер. Часто бывает тяжело. Вот пример. Кинорежиссер Садык Шер-Нияз пригласили меня в свой фильм «Курманжан Датка» на главную роль алайской царицы. В глубине души я мечтала о ней, но тут началась паника. Я испугалась. У нас Курманжан Датку изучают в школьной программе. Все киргизы знают, кто она такая. Я ее играла в Ошском театре. Но кино — совсем другое дело. Там показано четыре возраста героини, начиная с четырехлетней девочки и до 90-летней старухи. Ее, правда, играла другая актриса. Зрители потом говорили, что надо было меня состарить.
- Что в Курманжан Датке привлекательного для вас?
- Она женщина и мать, оберегала свой народ от напасти. У нее была развита интуиция, позволявшая заранее предчувствовать то, что будет. Она и мужу подсказывала, как поступать в той или иной ситуации. Курманжан - народная героиня, пожертвовавшая сыном ради своего народа. В мире нет другой такой женщины. Она — личность, поэтому и осталась в истории.
- Стоит народ того, чтобы отдать во имя него собственное дитя?
- А как она могла тогда поступить? Шла война.
- Как у вас приняли фильм?
- Очень высоко его оценили. После премьеры в Казахстане, один кинокритик поинтересовался бюджетом фильма. Узнав, что он составил полтора миллиона долларов, сказал, что мы - герои. Есть с чем сравнивать. Бюджет «Кочевника», снятого «Казахфильмом», - 38 миллионов долларов. На фестивале «Шелковый путь» в Китае «Курманжан Датка» получила приз зрительских симпатий. А я там познакомилась с Оливером Стоуном.
