Одна утопия для трех городов
– Первый раз мы делаем ретроспективу, – рассказывает Эмилия Каабкова. – Подготовка шла больше двух лет. Вначале куратор приехал к нам с планом, который мы разгромили, но через год договорились. Мы сработались и остались друзьями, что для художников с таким тоталитарным характером, как я и Илья, большое достижение.
Отправной точкой ретроспективы и ее инициатором стала галерея Tate Modern. Открытие состоялось в октябре прошлого года. В апреле проект презентовали в Эрмитаже, теперь же он оказался на финальной площадке – Третьяковской галерее на Крымском валу. В каждом из трех пространств проект прозвучал по-разному. В Лондоне вступил в неожиданной диалог с выставкой «Красная звезда над Россией. Революция в визуальной культуре 1905–1955»: получилось, что из мира романтических идей революции и последовавших за ними разочарований и репрессий, зритель прямиком попадал в трещащее по швам «светлое будущее», которое невозможно построить.
В Эрмитаже выставка разместилась на двух этажах, потому работы других художников стали своеобразной «вставкой» (для одних логичной, для других – нет) в кабаковкую утопию. В Москве – иной контекст: большой зал, где традиционно проходят выставки классиков прошлого (Левитан, Айвазовский, Серов), принимает ретроспективу классиков современности, что подчеркивает значимость проекта. На этой выставке появились работы, которых не было в Петербурге и Лондоне – их собрали из частных и музейных коллекцией в ходе подготовки. Набралось много, пришлось выбирать, чтобы не перегружать экспозицию. Но результат стоил жертв.
Кого возьмут в будущее?
Тотальная ретроспектива состоит из 13 комнат: переходя из одного зала в другой, мы проживаем вместе с авторами их жизнь и творческие поиски. Погружение начинается с ранних работ 1960-х годов Ильи Кабакова, где он делает первые попытки выйти за рамки традиционного понимания живописи. Использует вместо холста дешевые стройматериалы. Дополняет пейзажи текстами-историями. Помещает на холст такие предметы, как вешалка или детская игрушка, сопровождая их комментариями вымышленных персонажей и предлагая реальному зрителю вступить в диалог. Рассказывает сюжет с помощью условных обозначений, какие бывают на картах.
На рубеже 1970-80-х возникает воображаемый художник Лев Кучеренко: содержание работы описывается словами на холсте, так что зритель сам рисует картинку в своей голове. Спустя много лет этот концептуальный ход – повествование от имени вымышленного автора – вырос в нашумевший и дорогостоящий ($3 млн.) проект «Альтернативная история искусств и другие проекты». Именно с ним Кабаковы впервые выступили в России после многолетней эмиграции в «Гараже» в 2008 году.
Но пока мы в 80-х – времени, когда главной площадкой для концептуальных экспериментов Кабакова становится его мастерская на Сретенском бульваре, где кипит неофициальная жизнь искусства. Его не выставляют, но он работает день и ночь, превращая обыденные вещи в новую метафорическую реальность. На открытии выставки было объявлено о передачи мастерской в собственность Третьяковки – там создадут музей концептуального искусства.
На рубеже 80-90-х происходит ряд судьбоносных событий. Илья Кабаков начинает работать в тандеме с Эмилией, а потом женится на ней, а в 1988 году уезжает из СССР. Тогда же он окончательно выходит за рамки живописного поля, создавая принципиально новый вид произведения – тотальную инсталляцию, где зритель оказывает внутри картины, в трехмерной реальности. Модели таких проектов на выставки предваряют центральное произведение в фирменном стиле мастера – «В будущее возьмут не всех» (2001 г.). Название отсылает к эссе Кабакова, опубликованное в 1983 году в журнале «А-Я», где художник сравнивает Казимира Малевича с директором школы, который отбирает учеников для поездки в пионерлагерь. Кто не попал на поезд – обречен на забвение. В большой полутемной комнате мы видим уходящий поезд, на рельсах разбросаны картины автора. Провожая поезд на перроне, мы остаемся один на один с вопросами, которые волнуют каждого: как воспримут то, что мы делаем здесь и сейчас, через много лет? поймут ли и захотят ли понять? возьмут ли нас в будущее?
– Человек остается человеком – вчера, сегодня и через тысячу лет, – говорит Эмилия Кабакова корреспонденту «МК». – Здесь заложены человеческие эмоции, думаю, спустя годы что-то пропадет, что-то возникнет. Наверняка, люди каменного века воспринимали наскальную живопись иначе, не так, как мы сегодня.
Следом за центральной работой – еще один мощный аккорд выставки: инсталляция «Пустой музей». Зритель оказывается в пространстве старого «классического» музея: темно-красные стены, золотой карниз под потолком, удобные диваны для созерцания картин… Но вместо них – пустые стены, на которых софиты рисуют яркие световые пятна. У двери неровным почерком надпись на листке: «Администрация музея приносит свои извинения. Картины будут доставлены в среду». По залу разносится величественная «Пассакалия» Баха. Устроившись на диване, чувствуешь, как овалы света заполняются твоими личными смыслами…
Поразмыслив о вечном, оказываешься в комнате, где представлены модели самых известных инсталляций художников. Среди них и легендарный «Туалет», созданный в 1992 году для выставки Documenta и демонстрировавшийся на Винзаводе в 2008-м. Это дом, уютный и обжитой, расположившийся в общественной уборной.
– Это не о русских, это метафора жизни, – рассказывает Эмилия о работе. – Весь мир живет в туалете, очень комфортабельном. Люди из разных стран бегут от реальности, ищут выход в собственных фантазиях. Сегодня Facebook – та же коммунальная кухня. Даже такое страшное явление, как терроризм – это утопия: уничтожить всех, чтобы создать свое. И все таки «Туалет» – не что-то негативное, даже в таком мире можно создать уютное пространство.
В пространство фантазий переносят и комната-библиотека, где собраны книги художника, представляющие, по определению Ильи Кабакова, «метафизику» предметов в абсурдных связях». И серия живописных работ «Два времени», где накладываются друг на друга сцены из советской повседневности и сюжеты картин классиков вроде Караваджо и Рубенса. И цикл «Белое», на которых воспоминания все тех же советских лет будто запорошены снегом.
Финалом проекта стали две тотальных инсталляции «Лабиринт. Альбом моей матери» и «Как встретить ангела», создавшие вместе ощущение перехода в иной, потусторонний мир. Из просторного зала с живописью зритель попадает в темный коммунальный коридор. За поворотом мерцает неяркий свет – там под стеклом в рамках мы находим воспоминания матери Кабакова, Берты Юрьевны Солодухиной, записанные сыном, когда ей исполнилось 83. Напечатанные на старой печатной машинке строки размещаются на фоне побледневших обоев. Каждый второй зритель замечал: «такие были у моей бабушки». Рядом с текстами – черно-белые фотографии, где почти нет людей – перед нами время, канувшее в лету. Блуждая по лабиринту коммунальных коридоров, мы проживает революцию, войны, погружаемся в ныне стертую повседневность. Чем дальше идем, тем отчетливее слышим голос художника, поющего русские романсы. И в результате выходим к свету – в город ангелов. В центре пространства длинная лестница, по которой взбирается маленький человек и на ее вершине протягивает руки к ангелу, тот стремится ему навстречу. Невольно возникает ассоциация с фреской Микеланджело «Сотворение Адама»: кажется, человек и Бог сейчас соприкоснутся, между их пальцами мизерное пространство, но на самом деле это непреодолимая пропасть…
Кабаковы – не бедные люди
Все современное искусство – в первую очередь искусство идей и эмоций, а в особенности одного из основателей концептуализма Ильи Кабакова. Оно многослойно и воспринимается разными людьми и поколениями по-разному. Для Эмилии, которая в этот раз без супруга занималась воплощением ретроспективы в жизнь (здоровье не позволило Илье Иосифовичу отправиться в тур по трем городам), наблюдения за реакцией публики были очень важны.
– Мне было интересно, как в разных городах люди, особенно молодые, реагируют на выставку, какие смыслы они считывают, – говорит Эмилия. – Например, в Москве пришла знакомая девочка 20 лет, я намеренно не стала комментировать работы, у нее возникали свои мысли, которые не всегда совпадают с нашими. Она начала думать – вот, что важно. У нас получился интересный диалог. В Лондоне было много молодых людей: они спорили о капитализме и коммунизме, что лучше. Сейчас там очень интересуются Троцким, идеями революции. В Петербурге публика восприняла проект иначе: там свой взгляд, интеллектуальный. Но там мы чужие, русские и иностранные, но не петербургские. Перед Москвой, где много друзей и недоброжелателей, я очень нервничала. Но здесь нас встретили тепло – много эмоций, интересных вопросов и добрых отзывов.
Параллельно с премьерой выставки в «Гараже» состоялась презентация фильма «Бедные люди. Кабаковы» Антона Желтова, приуроченная к 85-летию Ильи Иосифовича.
– Как вы восприняли фильм? – спросили мы у Эмилии Кабаковой.
– Мне не понравилось, что, снимая фильм о художнике, говорят как об обыденных вещах. Для Ильи реальность не существует. Через пять минут после разговора об обыденном, он вас возненавидит. В фильме много хорошего документального материала, но как он интерпретирован… Например, кадры, когда художники лежат на пляже в Америке, или восхищаются Статуей Свободы. Они 30 лет сидели в своих мастерских без выставок, а потом вырвались, и оказалось, что они интересны как художники! У них эйфория не от пляжа, они могли бы загорать и в Сочи, а от того, что их искусство востребовано! По фильму получается, что в Советском Союзе мы были в диалоге, все было прекрасно, а выехали и стали «бедными людьми», одинокими. Показывается, как мы с Ильей идем по пустой улице, стоим на одиноком перроне, не известно, куда и зачем мы едем. На самом деле я вообще не езжу в поездах – передвигаюсь на машине. А у нас дома всегда много гостей.
- Какие проекты планируете в России в дальнейшем?
- Нам предлагали разные проекты, в том числе, политические и провокационные. Например, сделать инсталляцию в церкви. От таких мы отказываемся. Сейчас ведутся переговоры о музейных проектах в регионах, проектах с детьми.
