— Это люди, которые воздействовали на нас: одних мы не видели, других мы знали и знаем непосредственно. Вот наша цепь — Константин Сергеевич (Станиславский), Василий Осич (Топорков), Олег Палыч. А это моё сердце — Галина Борисовна (Волчек). А дальше пошли — Олег Николаич (Ефремов), Валентин Осич (Гафт), Евгений Алексаныч (Евстигнеев), Олег Иваныч (Янковский), Марк Анатольич (Захаров), Татьяна Васильевна (Доронина)…
— В этом иконостасе — Михаил Чехов. Если бы ты его встретил, о чём бы спросил?
— Я бы спрашивал только об одном элементе — внимании. С этого и началась его книга, глава называется «Внимание. Воображение». Вот два элемента, которые мы исследуем. И я, долго проработав в театре, в кино, абсолютно уверен, что это и есть основа нашей деятельности. Внимание — действие, а воображение — чувство. С этими словами я жил давно, а сейчас понимаю — это именно то, чего нам иногда так сильно не хватает.
— За сезон руководства «Табакеркой» ты добился от других этого внимания?
— Мы выпустили семь достаточно успешных премьер, включая спектакли в колледже. Сезон ещё не начался, а коллектив вовсю работает: готовим театральное представление на Хохловской площади в День города. Параллельно репетируем весь репертуар — очень много вводов. Ещё у нас происходит такой team building, т.е строительство команды. Тут требуется соединение всего коллектива, а оно же само по себе не произойдёт.
— Но, насколько мне известно, что часть прежней команды «Табакерки» покинула твой корабль.
— Да, это естественный процесс: кто не выдерживает ритма, тот уходит — не годится ему такой ритм. Но у нас молодые на подходе, и они в итоге нас сметут.
— Вот из старшего поколения артистов ушел Андрей Смоляков. Ведь он много снимается в кино. Вы поссорились?
— Мы не поссорились. Ну, он и пошел сниматься, выбрал кино. Могу напомнить, что в какой-то момент я тоже уходил из «Табакерки», точнее, в 98 году, попросился у Олега Павловича в академический отпуск. А в 2000-м уже во МХТ ставил спектакль «№13». Когда я начал сниматься в кино, долго не понимал этой деятельности. В театре понимал — что здесь и сейчас должен затратить энергию, а в кино мог просидеть полдня, чтобы выйти на 15 минут. Потом понял, чем надо себя занять в этом ожидании. Как говорил Яковлев: в кино я гость, а в театре — на равных. Так что уход Смолякова из театра — это не потеря, а естественная ротация.
— Значит, ты запрещаешь своим артистам сниматься в кино?
— Не запрещаю, но ставлю приоритеты: когда я пришел, каждый здесь кричал, что это их Дом. «Но дома бывать надо? — спрашиваю я. — Хотя бы газ проверить — отключен или нет?». Ты должен беспокоиться о доме, особенно если в нём кто-то есть. В театре никто не отменял срочные вводы, форс-мажор, и если твой приоритет здесь, значит ты здесь. А если ты не здесь — это антреприза. Я антрепризой не занимаюсь.
— А Анна Чиповская? Я слышала, что она тоже уходит?
— Она остается в театре, но попросила ее разгрузить немного, будет играть в двух спектаклях.. Может, я чего-то не знаю? Надо бы спросить у директора.
— Кстати, ты доволен новым директором?
— Да, очень. Он — большой профессионал, это первое, и второе — очень внимательный человек. Уходит из театра во втором-третьем часу ночи.
— А сам ты сдержал обещание, данное год назад — не сниматься в кино?
— Да, 496 дней я без съемок и только один день я снимался у своего друга Сергея Урсулюка — в выходной день, во время отпуска.
— Ещё один пункт твоей программы — памятник Олегу Павловичу Табакову. Когда он, наконец, может появиться в Москве?
— К сожалению, это зависит уже не от меня. Проект сделан, великий скульптор и мой друг Александр Рукавишников начинает его лить. И место уже определено — угол Гиляровского и Садового кольца, там рябинки вокруг будут расти. Но для того, чтобы поставить не памятник, а городскую скульптурную композицию, нужно получить огромное количество согласований от мэрии, Мосгордумы и пр. Я бы очень хотел, чтобы к 85-летию Мастера (оно будет в следующем году) это получилось.
— Я знаю, что ты проводил серьёзное социологическое исследование, специалисты опрашивали зрителей. Каковы результаты?
— Да, это был большой опрос, и обычно при таких масштабах 50-60%, а то и 70% респондентов отваливается, то есть начинают отвечать и бросают. А тут отпало процентов пять. Мы исследовали всё, начиная от гардероба (удобно/неудобно), кто и как добирается до театра, вплоть до предпочтений в репертуаре, что хотят видеть зрители. Как ты думаешь, что сегодня хотят видеть в драматической театре больше всего?
— Может быть, комедию? Трагедий и без театра в жизни хватает.
— Драму хотят видеть. Драму! Комедия на втором месте. А знаешь, что хотят видеть меньше всего? Эксперимент. То есть, отвечали так: мол, вы сначала сами решите, а потом экспериментируйте на нас. Еще один интересный результат — в интернете много людей, которые обсуждают спектакли, а сами при этом в театр не ходят и спектакли не видели, да и в Москве не находятся. Но обсуждают.
— Значит ли это, что «Табакерка» теперь возьмет курс на драму?
— Нет, это значит, что репертуар должен быть разнообразный.
— Олег Павлович, твой учитель и идеал строителя, утверждал, что театр — это, прежде всего, артист.
— Бесспорно. Он — центр и царь сцены. Вообще, профессия наша удивительная, и если к ней подходить как к менеджменту, ничего не получится. Если в ней не будет магического «если бы», и этого романтизма — ничего не выйдет. Ведь настоящее, прошлое и будущее одномоментно находятся здесь и сейчас — в театре. И тем более оно находится в актерах. Закладывается здесь и сейчас от персонажей, когда ты позволяешь тому или иному персонажу, его вниманию и воображению войти в тебя, даешь возможность существовать вместе с тобой.
У меня есть «бомба» — это стенограмма одного собрания молодого театра «Современник». Я читаю и понимаю, что все, о чем мы сейчас говорим, было уже проговорено ими и всё это снова и снова возвращается к нам. В этой стенограмме Галина Борисовна (Волчек - прим. авт.) задает вопрос: так что мы оставляем — переживание или проживание? И это 56 лет назад! «Современнику» только пять лет! Они говорили о том, что надо проводить тренинги, а артисты приходят на репетиции сонные, ждут указаний от режиссера. А режиссер, зараженный их сонливостью, тоже начинает спать сам.
— На стене среди театрального иконостаса фотография Татьяны Васильевны Дорониной Ты считаешь, с ней справедливо обошлись? Ведь она сказала своим артистам, что во МХАТ больше не войдет, потому что там её унизили и оскорбили?
— На фото — спектакль «Скамейка» во МХАТе, а он был первым, на который я попал, приехав в Москву. Здесь она на поклонах с Табаковым, и в тот момент у них были достаточно сложные отношения: видно, что они вроде вместе, а на самом деле отдалены друг от друга. Наверное, у тебя больше информации как с ней обошлись, но она настолько сильный человек, что никак с ней обойтись нельзя. И если она так решила, значит, она права.
— Ты считаешь, что на театральном поле должны расти все цветы. Твое «поле» не допускает эксперимента, социального, актуального театра, отражающего, скажем, протестные настроения в обществе?
— Меня не интересует сиюсекундность. Хотелось бы поговорить о вещах, которые волнуют человечество: его одиночество, непонимание друг друга… Потрясающе сказал Эйнштейн: «Почему люди идут заниматься творчеством и наукой? Чтобы уйти от этой суетной и бессмысленной жизни. Каждый хочет создать свой космос, чтобы постигнуть мироздание, и космос, созданный им, поставить в центр вселенной. Поэтому в творчестве человек как бы под крылом Бога. И тогда его суета (суета мирская) проходит мимо, несмотря на все трагедии, которые с ним происходят, он их принимает. Занимаясь творчеством, магическим «если бы» мы сами себе можем опровергнуть реальный пессимизм. И никто не гарантировал нам в жизни счастья, но мы должны попытаться себе его придумать и подсказать другим. Вот это меня интересует, а виды театра, которые ты перечислила… Если это на уровне литературы сделано талантливо, почему нет? Люди протестуют бесконечно, я сам протестую. Против того, что кто-то невнимателен, кто-то недостаточно занимается своим делом. Но я пытаюсь всех соединить и, слава Богу, у меня есть единомышленники.
— Зеркальное фойе, которое ты сделал в прошлом сезоне, оправдало себя?
— Оно еще будет развиваться. Когда смотришься в одно зеркало, а другое позади, то перед тобой открывается бесконечность. Вот так и развитие нашего фойе — оно бесконечно. И сейчас мы еще кое-чем вас удивим: в новом сезоне появятся арт-объекты, которые дополнят пространство. Мы учли все мельчайшие замечания зрителей, вплоть до лесенки, по которой кому-то было неудобно подниматься. И у нас большая радость — появился шоколатье. Поэтому все последовательно идет, в театре ничего не спрячешь — все открыто, смотрите. Я хочу добиться стремительной эволюции, но в тоже время понимаю, что это процесс и крылья быстро не вырастают.
— Итак, планы «Табакерки» в новом сезоне.
— С сентября по декабрь у нас пройдет фестиваль «Атом солнца». Это фестиваль Олега Табакова и его учеников. В нем участвуют МХТ им.Чехова, Губернский театр Сережи Безрукова, Театр Наций Жени Миронова, театр на Таганки Иры Апексимовой — это все ученики Табакова. В афише фестиваля есть спектакли новые, и те, которые уже идут в репертуаре. Театр Табакова покажет два спектакля — «Матросская тишина», премьеру прошлого сезона, и премьеру этого сезона - «Ревизор».
— Это же спектакль Сергея Газарова, можно сказать, шедевр «Табакерки». Это будет восстановление?
— Восстановить ничего нельзя: Газаров делает нового «Ревизора», и там будут открытия. Одно скажу — это будет лихо. Так что в ноябре у нас первая премьера — «Ревизор», а следующий спектакль буду ставить я. Два спектакля — сначала здесь, на Чаплыгина, а потом на Сухаревской. Я не большой любитель выпуска множества спектаклей, часть которых потом играться не будут.
— Кто же, позволь узнать, Городничий?
— Городничий… — я. Кто же еще? А Хлестаков — наш молодой артист Владислав Миллер, он уже сыграл в «Матросской тишине», так что выращиваем таланты. В декабре в завершение фестиваля, проведем большой круглый стол, на который, я надеюсь, также придут и те, кто начинал с Олегом Павловичем ещё в студии. Надеюсь, что «Атом солнца» станет традиционным фестивалем. Тут важно понимать: учитель не может сказать: «Я научил». Только ученик скажет: «Это мой учитель». Поэтому много есть актеров и режиссеров, кого Табаков лично не учил, но они считают его своим учителем. В этом и есть атом солнца.
К вопросу об учениках и наставниках. В театре и в колледже мы продолжаем историю с «Хранителями». Она началась в прошлом сезоне: если помнишь, каждый студент доставал шар с именем корифея МХАТа. За это время ребята самостоятельно познакомились с их историей, жизнью, потом каждый подготовил рассказ о своем Хранителе. Знаешь, были удивительные открытия: одна девочка, чьей Хранительницей оказалась прекрасная актриса Софья Гиацинтова, нашла ее могилу на Новодевичьем кладбище, стала за ней ухаживать, потому что могилка была совершенно заброшенной. Более того, они родились с ней в один день. Но мы пошли дальше: у этих ребят теперь появятся наставники — молодые артисты театра. Они берут на себя ответственность за студентов по адаптации, когда студент может обратиться к наставнику по любому вопросу — от бытового до творческого. Ведь в этом наборе у нас только два москвича, а остальные — со всей страны.
А еще 12 сентября в метро мы запускаем поезд «Табаков» — это состав, в котором будет заложена жизнь Олега Павловича — начало, его работы, ученики его. Поезд будет потрясающе оформлен
— По какой же ветке будет курсировать «Табаков»?
— Не буду пока говорить.
