— Виктор, вы, как я понимаю, не на самоизоляции?
— Я на съемках.
— При этом кинематографисты жалуются, что все съемки приостановлены до лучших времен.
— Нет, мы пока работаем. «Грозного» снимаем на «Главкино». Тут, правда, с аппаратами вокруг нас бегают, ко лбу нам прикладывают. Нас смотрят, слушают, протирают, обдувают, постоянно проверяют. Следят за нами. Все по-честному и ненавязчиво. Полная дезинфекция. У меня все в порядке, коронавируса нет. В общем, мы служим, чему я очень рад, потому что театр-то на карантине. Переживаю и удивляюсь, что на сцене не дают играть. Больные же люди в театр не ходят. Чуть насморк, плохое самочувствие, сразу: «Ой, Люсь, ой, Вась, я в театр не пойду, что-то неважно себя чувствую». Театр закрыли, а метро работает. Но по чуть-чуть, может, кого-то и сохранят.
«Грозный» идет полным ходом. Красота неописуемая! Съемки интереснейшие. Я такого счастья от кинопроцесса давно не испытывал. Попадаю в павильоны к режиссеру Алексею Андрианову — как в другой мир шагаю. У меня тут машина времени. Испытываю наслаждение от перемены эпох. Андрианов прекрасно работает — дотошно, филигранно, мучительно… Трудно ему, но продюсер молодец, поддерживает. Как только в театрах объявили карантин, сразу же расписание пересмотрели, но карантинные гаечки-то закручиваются. Оператор у нас — Денис Аларкон. Столько света и воздуха, как будто в небесах действие происходит. А актеры какие! Вот сейчас по коридору проходят Виталий Хаев, Игорь Миркурбанов, Сергей Маковецкий. Клад! Россыпь! Маковецкий блестяще работает. С Миркурбановым я раньше не встречался на площадке и был удивлен. Потрясение у меня от этих актеров. Счастье от таких съемок.
— А ведь роль страшно даже сказать какая!
— Малюта Скуратов. Я же его сыграл в «Годунове» в первой серии. Но там она была небольшая. А теперь — на шесть серий: большая, хорошая, интересная. Верного пса играю. Не садиста, а именно преданного царю человека, который в нем бога видит. Приезжай посмотри.
— Все затихли, никуда не зовут, боятся, наверное.
— Не надо ничего бояться. У судьбы все равно осталось имя. Понимаю, что береженого бог бережет. Руки мы всегда мыли. Масочку можно надеть. Принимайте препараты, витамины, антисептики. Все это можно делать без всякой паники и истерики. Я понимаю, что у этого вируса нет антидота, нет пока лекарства против него. Тем не менее каждый за собой может поухаживать.
В этот момент Виктора вызывают на площадку. «Ну все, ухожу, моя красавица. Зовут на площадку».
