В телекарьере Жанны были самые разные проекты, но с 2011 года она чаще всего путешествует по разным странам в поисках того, что может быть интересно зрителям. Нужно признать, что путешествия и для самой Жанны являются важной частью ее жизни. Она родилась в маленьком литовском городке Мажейкяй, получила образование и с головой погрузилась в развлекательную индустрию в Киеве, а с 2014 года живет в Италии, куда переехала по семейным обстоятельствам. Так получилось, что Жанна встретила, а потом решила связать свою жизнь с мужчиной, у которого русское имя Василий и вполне себе итальянский бизнес по производству обуви на Апеннинском полуострове.
С 2019 года телеведущая занимается своим авторским проектом «Жизнь других», и с учетом того, что съемки проходят по всему миру, застать ее можно где угодно. Но на прошлой неделе, отмечая свое 45-летие, Жанна грелась под итальянским солнышком и наслаждалась домашней атмосферой. В беседе с «МК» телеведущая обсудила правильное отношение к возрасту, кошмары телепутешественника и тонкости семейного бизнеса.
— Если я правильно понимаю, то на свой день рождения вы решили поставить на паузу все разъезды и отметить праздник дома…
— Это получилось случайно, никто ничего не планировал. Просто закончилась одна съемка, а следующая еще не началась. В прошлом году я тоже была дома по той же причине. А вот два года назад где-то работала. Так что специально я ничего не планирую. Наверное, если вспоминать, где я чаще отмечала свой день рождения, дома или на работе, то получится пятьдесят на пятьдесят.
— Отмечая какую-то важную дату, многие пытаются делить жизнь на этапы, делать какие-то выводы. Вам это свойственно?
— Я о таких вещах не думаю. Для меня день рождения — это просто день, когда я могу ничего не делать, всеми командовать, вкусно есть и получать подарки. Этот день мне приносит эмоции, звонки от тех, кого я давно не слышала. Они почему-то говорят приятные слова только раз в году, остальное время обо мне и не помнят. (Смеется.)
— Сейчас не принято серьезно относиться к возрасту, что, конечно, вдохновляет взрослых людей придумывать всякие обнадеживающие формулы, мол «сорок — это новые двадцать», «пятьдесят — новые тридцать» и так далее. Как вы относитесь ко всем этим цифрам?
— Мы как раз вчера с подругой говорили обо всех этих цифрах. Мне кажется, что если ощущаешь себя живой, энергичной, социально активной, то этого достаточно. Вот когда ты ребенок или подросток, то возраст имеет какое-то значение. А потом идет просто отсчет времени, и не больше.
— Ну, вы такая занятая, что вам и считать-то особо некогда. И еще вы по-своему героическая особа, потому как, живя в Италии, то есть в стране, из которой совсем не хочется уезжать, вдруг решили превратить вашу жизнь в сплошную командировку. Как вы на такое решились?
— Наверное, с 2010 года все мои проекты если и не связаны с путешествиями, то снимались где-то. Я очень радовалась, когда доводилось работать в павильоне, это был просто подарок судьбы. А так я всегда ездила, и когда мы приступили к реализации проекта «Жизнь других», то мне всего лишь предстояло куда-то в очередной раз поехать. И никаких препятствий к этому я не видела.
— Идею где-то подсмотрели или все сами?
— Это на сто процентов наша идея, нигде не подсмотренная. Наверное, все шло от желания в каждой стране заглянуть в приоткрытую дверь или окно. Конечно, здорово, когда тебе говорят «посмотрите направо, посмотрите налево, вот памятник тринадцатого века» и так далее. Но мне всегда хотелось увидеть какие-то банальные вещи: какая чашка в руках, какой стол или холодильник. И я поняла, что если это интересно мне, то интересно и кому-то. Как выяснилось, это всем интересно.
— На словах все довольно просто, но на деле гораздо сложнее. Меня просто восхищает решительность, с которой вы задаете вопросы о зарплатах и пенсиях. В некоторых странах спрашивать об этом, скажем так, не принято…
— Я бы даже сказала, катастрофически неприемлемо. Изначально было очень сложно. Меня воспитывали так, что спрашивать о том, сколько ты зарабатываешь или сколько стоят твои продукты, просто неприлично. Но мы все понимали, что если будем милыми и культурными, то программа вряд ли получится интересной. Поэтому пришлось переступать через себя и спрашивать. Но сейчас я уже спокойно задаю любые вопросы и не думаю, что это как-то неудобно. Конечно, в жизни я вряд ли буду задавать такие вопросы, хотя работа накладывает отпечаток. Вот недавно поймала себя на том, что во время разговора со своим знакомым, который открыл ресторан в Венеции, я вдруг начала спрашивать его о деньгах. Благо вовремя остановилась.
— У вас в кадре гораздо больше людей, которые довольны своей жизнью. На съемках тоже больше положительных историй или все-таки потом в монтаже приходится смещать акценты?
— Многое зависит от подачи материала. Я же могу сказать, что в какой-то стране люди вообще не получают пенсию, голодают, выживают как могут. Но могу отметить, что пенсию получают только те, кто работал в госучреждениях, а остальным помогают дети. Вроде речь идет об одном и том же, но звучит по-разному. Конечно, мы стараемся преподносить информацию с положительной стороны. Все-таки программа у нас идет в воскресном утреннем эфире, когда люди отдыхают. Хотя среди наших героев не так уж мало людей, живущих в позитиве. Даже те, кто может себе позволить половинку курицы по праздникам, находят в своей жизни плюсы. Все смотрят на этот мир по-разному, и многое зависит от того, как люди относятся к своим проблемам.
— В эпизоде про Турцию был момент, когда пожилые супруги вдруг начали жаловаться на то, как неудачно сложилась их жизнь, как им не удалось получить образование и как они в итоге тяжело живут. Подобные случаи — исключение?
— Тогда ничто не предвещало беды. Мы шли к людям, которые приехали в своем фургончике на пикник и мирно жарили себе лепешки на завтрак. И мой вопрос о том, что бы они в своей жизни изменили, если можно было бы, — вполне нормально спрашивать такое у людей за шестьдесят — вдруг повлек за собой настоящий переворот. Это и для нас было неожиданно, и сюжет получился непростым и очень эмоциональным. Нечто похожее случилось в Аргентине, когда мы встретились с бабушкой за семьдесят, которая, как выяснилось, возглавляла движение по поиску людей, пропавших во времена правления Пиночета. Тогда многих из тех, кто был против нового режима, забирали целыми семьями, взрослых уничтожали, а детей отдавали в другие семьи. И вот бабушки объединились и ищут уже своих внуков. Очень серьезная и болезненная тема, которая тоже выбивалась из программы.
— Лично на меня произвела впечатление серия про Италию во время локдауна. Для команды, которая занимается, по сути, развлекательным телевидением, снимать такое, наверное, было непросто…
— Это был, можно сказать, переломный период для программы. У нас тогда закончились съемки в Америке, все уже стремительно закрывалось, и мы еле-еле смогли разъехаться по домам. Тогда мало кто понимал, что вообще происходит, но мы почему-то надеялись на лучшее, и у нас через пару недель в графике уже была другая поездка. И когда стало ясно, что никто никуда уже не едет, нам вдруг позвонили с канала и попросили снять Венецию на карантине. Поначалу мы были, конечно, в шоке. У нас интернациональная группа, которая разбросана по всему миру, и собраться вместе у нас просто не получалось. Пришлось что-то придумывать на ходу, что-то делать на расстоянии, получать кучу разрешений на то, чтобы просто из дома выйти, в общем, эти съемки стали одним сплошным стрессом. Конечно, было очень сложно, и программа получилась другой по настроению, но у меня в ходе работы не возникло ни одной мысли в духе «зачем я вообще во все это ввязалась». Мы все занимались своим любимым делом, поэтому испытывали невероятный драйв. Особенно когда выяснилось, что весь материал, который за два дня отснял нанятый нами итальянский оператор, оказался в браке. Разрешение работать на улице нам дали всего на неделю, так что пришлось взять себя в руки и все начать сначала.
— Часто у вас случаются подобные телевизионные кошмары?
— Иногда бывают. Съемки в Панаме мы, наверное, никогда не забудем. Когда мы туда прилетели, то на границе развернули одного нашего оператора. Потом отменили обратный рейс, и по новым билетам улетать пришлось на день раньше. Получилось, что все нужно снять за три дня и с одним оператором, который к тому же был новеньким на проекте и быстро работать еще не научился. Помню, ехали мы на съемку в семью, и уже в дороге нам позвонили и сказали, что им пришел положительный тест на коронавирус и принять нас они не смогут. Разворачиваемся, ищем новых героев, в общем, какая-то катастрофа. За сорок восемь часов до вылета нужно было делать тесты, без которых не пускают в самолет, и в какой-то момент мы стали понимать, что просто не успеем. В итоге всё сняли, но это был какой-то ад. Перед началом командировки мы, конечно, пытаемся все просчитать, но в телевизионном процессе это очень сложно, особенно в нынешней ситуации.
— Для вас эта программа еще и семейный бизнес. Ваш муж на проекте в роли продюсера, хотя к телевидению он вроде бы никакого отношения не имеет. Получается, вы его привлекли?
— Нет, он был одним из основателей проекта и всегда помогал нам. В какой-то момент мы поняли, что нам нужен продюсер, и даже начали искать, разговаривали с несколькими профессионалами в этой области. Но понимали, что все это не то. И в итоге Василий все взял в свои руки и доказал, что человеку с умом подвластно многое.
— Для него, наверное, все это носит авантюрный характер…
— Абсолютно. Но с другой стороны, в любом бизнесе более или менее одинаковые законы. Конечно, производство обуви, чем занят мой муж, и производство телевизионного продукта отличаются, но для бизнесмена всюду есть понятная для него основа.
— Вы, наверное, можете использовать семейное положение и иногда капризничать, не опасаясь при этом продюсерского гнева?
— Не получается. Вот недавно я начала ныть по поводу того, что не могу в таком графике не только работать, но просто жить и спать, и мне был дан очень четкий ответ: «Не нравится — меняй работу». На этом разговор и закончился. Но вообще в том, что касается работы, я сама очень требовательная. Для меня не имеет никакого значения, кто ты: жена, сестра или дочь. Либо ты работаешь профессионально, либо не работаешь. Все эти поблажки не про меня.
— После переезда в Италию у вас была возможность не работать? Просто жить с любимым мужчиной, заниматься детьми. В Италии для этого просто идеальные декорации…
— Я, если честно, никогда не искала работу. Художника же никто не заставляет писать картины. Просто это часть его натуры. Я не ищу работу, я делаю то, что мне нравится. Когда мы едем куда-нибудь отдыхать, то меня хватает максимум на три дня, потом становится ужасно скучно и нудно. Наверное, моя работа — это уже стиль жизни, и свою жизнь я не делю на работу и отдых. Вот сейчас у меня есть несколько дней, которые я проведу дома. Но вчера было совещание по Скайпу, сегодня озвучка, то есть мы постоянно в процессе, и это очень здорово.
— Ваши поклонники, наверное, помнят вас в «Орле и решке». Эту программу можно сравнивать с тем, что делаете сейчас?
— Это разные проекты. Все-таки жизнь других — это не про путешествия. В «Орле и решке» я показывала, что посмотреть, где поспать, как поесть. И можно сказать, что из формата «Орла и решки» я очень быстро выросла. Мне стало в ней тесно и скучно. А новая программа мне не надоедает, потому что она про людей, и это безумно интересно. В каждой стране все по-другому. Вот, казалось бы, чем может удивить роддом? Но приходишь туда в Корее и очень удивляешься тому, что после родов женщина лежит три недели практически в салоне красоты, чтобы привести себя в порядок. Для меня «Жизнь других» — более зрелая программа, я сама для себя открываю массу нового и расстаюсь со многими стереотипами.
