«Иванушки» давно убрали от греха подальше «неблагонадежную» приставку «International», притушили вызывающую самостийность и признаки глобализации, но сумели неплохо сохраниться для группы, до сих пор позиционирующей себя бойз-бэндом. Сами «бойзы» тоже подросли, и теперь что ни год, то кому-нибудь из «Иванушек» празднуем полтос. В прошлом году — Андрею Григорьеву-Апполонову, а в этом пришел черед Кирилла Андреева. В начале начал фанатки, еще путавшиеся в именах, определяли его как «темненького», и в галерее характерных образов новоявленных поп-идолов он отвечал за секси-лук, неземную красоту и томность. Что удивительно, почти не растерял этих качеств по сей день, по крайней мере в глазах преданных поклонниц, а их по-прежнему у «Иванушек» пруд пруди.
— Девочки на концертах говорят: «Неужели вам 50 лет?!» — поражается происходящему сам Кирилл Андреев в юбилейном интервью «ЗД», но тут же перекидывает подачу старшим товарищам. — Вы посмотрите на народного артиста России Олега Газманова. В жизни не дашь 70! Человек в замечательной форме, с чего мы все и берем пример.
— Несокрушимая старая школа…
— И школа, и занятие любимым делом. Творчество располагает к тому, что тебя любят, и ты обязан выглядеть хорошо. И, конечно, привычка заниматься спортом. Еще до «Иванушек» у меня всегда был спорт — и плавание, и немножко кикбоксинг, и культуризм — на любительском уровне. Что я до сих пор и делаю, а тогда, в молодости, была развилка, когда спорт мог стать моей профессией.
— Страна лишилась бы поп-кумира!
— С одной стороны, конечно, не было бы «Тополиного пуха». Или бы звучал, но по-другому. Не я, так Андрей (Григорьев-Апполонов) тянул бы всю лямку. В конце концов, именно с него началась история «Иванушек», когда в Сочи приехал Игорь Матвиенко для съемок клипа «Не валяй дурака, Америка» группы «Любэ». Они с Андреем тогда и познакомились. Эта точка — отправная в истории «Иванушек». Остальное — слагаемые. Мог быть и другой солист, а я бы, может, «звездил» в другой области.
— А песня «Тополиный пух» создавалась специально под тебя?
— Да, и эту песню действительно чаще всех вспоминают: о, это «Иванушки», «Тополиный пух». Были музыка Игоря Матвиенко и стихи Михаила Андреева, спасибо ему за них. Матвиенко, видимо, именно во мне, в моих интонациях, манере пения нашел ту искомую краску, которая была необходима. Хотя первым хитом «Иванушек», с которым группа прогремела на всю страну, были «Тучи» в 1996 году, а «Тополиный пух» — уже в 1998-м.
— Значит, твой выход на авансцену продюсер придерживал аж два года?
— Игорь чуткий и опытный продюсер, всегда чувствует, где, как и когда надо вступать. «Иванушки» создавались как набор образов и характеров, каждый с чем-то своим, особенным, отличительным. Сперва очень романтично вступил Игорь Сорин, а потом такой вот удар в десятку с двух нот — «Тополиный пух». Выверенная драматургия.
— Началом истории ты назвал встречу Матвиенко с Апполоновым, а «Гугл» настырно утверждает, что именно ты был первым солистом, приглашенным в коллектив…
— Верно. Игорь и Андрей придумали идею новой группы, когда познакомились в Сочи, а я был первым приглашенным солистом. Корнями все уходит еще в начало 90-х, когда на популярной тогда в Москве дискотеке «Арлекино» я «вторично» познакомился с Натальей Ветлицкой, а она меня познакомила с Игорем Матвиенко.
— Не знала, как избавиться?
— А-ха-ха… Нет, такие сложности у нее были с другими известными артистами. Просто, когда у Наташи появился суперхит «Посмотри в глаза», она приезжала в российско-американскую школу моделей в Крылатском — делать портфолио для своего альбома. Там мы и познакомились в первый раз, это была случайная разовая встреча. Я был там моделью, моя карьера шла хорошо, я должен был ехать в Америку, но контракт между российской и американской сторонами сорвался. На этом моменте оборвалась и моя возможная модельная карьера, я имею в виду на большом, серьезном международном уровне. Первоначальный контракт, если бы он реализовался, был, между прочим, на 100 тысяч долларов. Безумные деньги!
— Даже по нынешним временам неплохие. А уж в те-то годы, в пусть и дико запущенной позднеперестроечной Москве, на 100 баксов можно было просто по-королевски шиковать целый месяц…
— Вот именно! Мама мне тогда сказала: «Кирилл, даже не верится. У меня зарплата 200 долларов, а тут контракт на 100 000!». Когда эта школа перестала существовать, я понял, что надо двигаться вперед. Где-то снимался: в рекламах, в видеоклипах. Поступил на службу в Театр мод Славы Зайцева. Но безумно хотелось заниматься чем-то другим, хотя в модельном бизнесе я зарабатывал уже по 1000$ в месяц. Молодые годы, дискотеки. Был прекрасный летний вечер, мероприятие в ночном клубе «Арлекино», Наташа Ветлицкая. Я напомнил ей о себе, как пару лет назад она приезжала на съемки в школу моделей. «Кирилл», — говорю. «Наталья», — она в ответ. Поболтали. Я рассказал про себя, про съемки в клипах, про Театр мод у Зайцева. Она говорит: «А у меня друг Игорь Матвиенко собирает группу». Я ничего не знал совершенно. Оставил Наташе свой номер домашнего телефона, мобильных тогда не было, даже пейджеры, кажется, еще не пришли. Прошло лето, в конце октября мне неожиданно позвонил Игорь Матвиенко и предложил приехать на киностудию «Мосфильм» на прослушивание.
— Ты пел хоть до этого как-то?
— Серьезно — нет, не пел, но у меня всегда был хороший слух. А это, между прочим, очень важно. Лучше, кстати, иметь скромный голос, но хороший слух, чем наоборот. Я приехал, спел какую-то забавную песню, и мне сказали, что позвонят. И наступил знаковый день, 10 ноября 1994 года. Игорь сказал приехать в клуб «МС Макс» на Вернадского — знакомиться с другими членами группы. Это был день рождения Игоря Сорина, там мы обсудили планы на будущее, танцевальную базу, как и что будем делать. К нам еще должна была присоединиться девочка, и нас должно было быть четверо.
— Девочку-то с какого перепугу в бойз-бэнд потащили?
— Поначалу у Игоря не было концепции бойз-бэнда, он создавал просто молодежную современную поп-группу. Причем и девочка эта уже была — Соня из Сочи. Мы прекрасно репетировали, девочка танцевала. Но потом она внезапно покинула группу, так как вышла замуж, и мы остались втроем. Два года только репетировали, потом сняли клип на песню «Вселенная», чтобы заявить о себе. Песня очень известная. Слова Александра Шаганова, музыка Игоря Матвиенко.
— Однако это был кавер на уже известную вещь в исполнении рок-группы «Рондо» с солистом Александром Ивановым…
— Думаю, это был сознательный продюсерский ход, с меньшим риском на проверенном материале обкатать на публике новый проект. Мы очень гордились, что это наш первый клип, но он не дал желаемых результатов: концертов не было, заказов тоже. Был даже момент, когда Игорь хотел закрывать наш проект, так как вложений было много, а отдачи никакой.
— Вздрогнуть, если представить, что закрыл бы. Российская поп-история пошла бы другим путем. А ты бы так и не научился петь…
— Я уже сказал, что у меня был слух с самого начала. Если человек не умеет петь, то из него можно что-то сделать, если есть основа и данные. Если их нет, то можно доработать в студии и сделать все так, что и комар носа не подточит. В нашем цеху такие примеры есть.
— И мы их все знаем…
— Но у меня все-таки и основа, и данные были: помимо слуха еще и голос все-таки, все мои две октавы при мне. Игорь, конечно, на это тоже обратил внимание. И внешний фактор сыграл свою роль, полагаю.
— Сорин — романтик, Апполонов — весельчак и шут, а ты, значит, писаный красавец. Другие не ревновали?
— Поначалу никто не знал, что будет такой результат, серьезная популярность. За два года «разгона к звездам» мы успели притереться друг к другу. Проницательность и профессионализм Матвиенко в том, что он отбирал нас так, чтобы никому не пришлось сильно себя преодолевать, изображать что-то нехарактерное для себя. При этом вышел очень разнообразный по диапазону набор образов, характеров, внешностей.
— А Слава Зайцев легко отпустил тебя из своего Театра мод? Не обидел его своим уходом?
— Вячеслав Михайлович мудрый, понимающий человек. Вида во всяком случае не подал, хотя, наверное, какая-то обида была. Он сам мне потом сказал об этом, через много лет. Ведь тогда он собирал театр, был важный момент развития, становления, встраивания в новое время, были очень талантливые ребята и девчонки-модели, были потрачены силы и время, чтобы собрать такой состав; ко всем он относился как к близким людям, объединенным одной идеей. Но он понимал, что не буду же я до 50 лет ходить по подиуму, правильно? А тут судьба вывела вдруг на такой вираж. Поэтому отпустил легко. Кстати, у него был недавно день рождения, дай бог ему здоровья! Я его поздравил через Егора, его сына…
— А работать в бойз-бэнде до пятидесяти, значит, самое оно?
— Как показывает практика, очень даже можно. Но это все-таки разные вещи. Если, скажем, брюхо наел, то уже по подиуму не походишь, а тут можно. Шучу, конечно. Всегда нужно держать себя в форме. После моей зарплаты на подиуме в 1000$ я получал 120$ у Матвиенко. И моя мамочка (почтим ее память, она ушла из жизни в 2006 году) говорила все время: «Кирилл, может, ты все-таки вернешься на подиум?» А я ей отвечал: «Мам, давай не будем про это». Она не успокаивалась: «Но там зарплата же!». Говорю: «Давай потерпим немножко, годик-полтора. Все у нас будет хорошо».
— К счастью, мама дождалась и, наверное, была счастлива?
— Когда она бывала у кого-то в гостях, то спрашивала: «А вы знаете песню «Тополиный пух»?» Ей все хором: «Знаем!». И она с гордостью: «Это мой сын поет». Это было так сердечно, так тепло, с душой. Мама меня очень любила. В память о ней я записал очень красивую песню «Мама», она вышла в моем сольном альбоме.
— О котором мы чуть позже поговорим. А вот «Тучи» были не только первым прорывом «Иванушек», но и, если вслушаться, одним из первых российских хип-хопов. А ведь памятник-то нынешние рэперы вам не поставят. Обстебают, обматерят, заплюют…
— Это их проблемы. Наш хип-хоп, кстати, был без мата, чего теперь и представить невозможно. Такой музыкальный рисунок был необычен по тем временам, и в какой-то степени мы рисковали. Это был в чем-то вызов канонам. Но опять — чутье продюсера, поскольку поначалу была идея снять клип на песню «Малина», но в итоге решили сделать ставку на «Тучи». Рискнули и не прогадали. Как вышел клип на песню «Тучи», вышел и первый альбом; а у нас началось безумие — «иванушкомания» по всей стране.
— И на целых 10 лет «Иванушки» еще и безраздельно водрузились на позицию «Лучшая группа года» в хит-парадах «ЗД». По этому параметру вы делите лидерство с рекордсменами Биланом, Киркоровым и группой «Звери», уступая, как и все остальные, только Алле Пугачевой с ее 17 номинациями «Певица года». Ну и главный бонус — то, что вы по-прежнему активно действующая и востребованная субстанция…
— Вот и резон ни о чем не жалеть.
— Банальный, но обязательный вопрос: как удалось? Ведь, по статистике и науке шоу-бизнеса, любому бойз-бэнду отводится лет пять максимум…
— И такой же банальный ответ: никто не знает. Любое правило имеет исключения. Какая-то внутренняя энергетика, видимо, всех нас цементирует, не дает рассыпаться конструкции. На пятилетие был «Олимпийский». В 10 лет — концертный зал «Россия». В 15 и 20 лет — «Крокус». 25-летие, перенесенное в связи с пандемией, планируем провести осенью там же. Мы всё еще не развалились и живы. Много факторов: в первую очередь, любовь к профессии, к сцене, помноженная на наши хиты, на музыку, проверенную, что называется, временем, как бы пафосно это ни звучало. Каждый день мы поем одно и то же и получаем от этого огромное удовольствие. Ни один концерт при этом не похож на другой. Безусловно, любовь публики держит нас на плаву — этот взаимообмен энергией, химия во время концерта, общение. Мы работаем без фонограммы, мы не фанерщики. Это тоже немаловажно. Мы любим то, что делаем. И публика это чувствует. Наше первое поколение поклонниц — девочки, которым было по 15–16, они росли с нами. Сейчас они уже взрослые девушки, женщины, у них уже семьи, дети, но они по-прежнему любят «Иванушек». Мы стали их талисманами, нам часто об этом говорят, и нам это приятно. Мы называем себя «народной группой», и в этом, наверное, главный секрет и ответ на все вопросы.
— При этом на концерты ходит публика разных возрастов. Насколько, на твой взгляд, ротация аудитории связана со сменой солистов?
— К нам и новая публика, конечно, приходит. Особенно заметное обновление состава поклонниц произошло с приходом Кирилла Туриченко в 2013 году. Он у нас теперь как бы молодежная фракция.
— Удивительно, что до сих пор Кирилла часто называют «новеньким»…
— Да, есть такой феномен, мы часто шутим на эту тему.
— Трагическая сторона медали в том, что каждая смена солистов заканчивалась смертями. Сорин, Яковлев…
— Это сильно влияло на нашу психику. Когда из группы уходил Игорь Сорин, мы очень не хотели его отпускать. Просили: «Игорь, запиши сольный материал, не уходя из «Иванушек». Тем более что Матвиенко никогда не препятствовал такому творчеству. «Нет, — говорит, — я уйду так». Ушел из-за людей, которые его позвали, наобещали с три короба, а потом слились. В итоге тупик, депрессия и трагический финал. Случилось бы это, не уйди он из «Иванушек», можно теперь только гадать. Но уверен, что мы бы сделали все, чтобы сберечь Игоря.
— Сорин проработал с вами четыре года (с 1994-го по 1998-й), но, как один из первенцев, занимает в летописи «Иванушек», конечно, особенное место. Яковлев прослужил в коллективе намного дольше — 13 лет. Ушел из группы — и тоже трагический финал. Расхожий штамп о «проклятии» «Иванушек», наподобие поверья о «Ласковом мае», где у Разина солисты тоже часто то погибали, то умирали, то пропадали…
— Это тяжелая для нас ноша. Жаль невероятно. Но обсуждать штампы и поверья всерьез, на мой взгляд, полная глупость. Есть другой достаточно тяжелый аспект: когда из группы уходил Игорь Сорин, было очень сложно Олегу Яковлеву. Публика трудно принимала его, так как привыкла к первоначальному составу. Игоря помнили по его песням и прекрасному вокалу. У нас ведь всех любили по-разному: кто-то любил меня, кто-то Рыжего, кто-то Игоряшку. Когда уходит человек и приходит новый, то его нужно принять. В этом плане Олегу было очень тяжело. Прошло полгода-год, прежде чем к нему привыкли, приняли уже за своего, я имею в виду нашу публику. Олег частенько думал, что его не примут, хотел уйти. Когда вышла песня «Снегири», как тумблером щелкнуло и его приняли. У Олега был отличный вокал, он восхитительно пел романсы. Со временем стал включаться в песни, которые пел ранее Игорь, но исполнял их по-своему. Наконец публика поняла, что пора любить нового кумира.
— И через то же самое пришлось пройти Туриченко после Яковлева?
— Ему было гораздо легче, его практически сразу приняла публика. Были буквально единичные эксцессы, когда ему кричали: «Уходи из «Иванушек»! Мы тебя не любим!». Он на это не обращал внимания, и правильно делал. В этом плане ему было проще и нам проще.
* * *
— Как пережили пандемию? Столько разговоров о погибшем шоу-бизнесе. Но вроде оживает все, да?
— Концерты есть, и слава богу. Я вижу по публике, что и люди соскучились по концертам. Не только нашим, вообще по концертам артистов. Конечно, мы, как и все, простаивали. Сейчас концертная жизнь понемногу оживает. Апрель и май у нас забиты, есть уже и мероприятия на лето, и, конечно, подготовка к юбилейным концертам.
— Ты шутил, что разъелся на карантине. Но, смотрю, вроде бы уже входишь в рабочую форму?
— Стараюсь. Начал заниматься спортивной ходьбой, скандинавской, без палок. Когда открыли парки, я начал ходить сразу по 10 км. На данный момент у меня 580 км уже пройдено. Я сбросил 11 килограммов, перестал есть хлеб, сладкое, мучное.
— Не жизнь, а ад. Все-таки сцена требует жертв, да?
— Когда я прибавил в весе, честно могу сказать, получил втык от жены, поэтому и начал худеть. Похудел довольно быстро, так как я не курю и не пью.
— То есть дело не в сцене, а в жене?
— Между прочим, это очень важный момент. Хотя все важно. Артист, на которого смотрят люди, которого любят, не должен себя запускать. Не только моя любимая жена Лола, но и ребята, и Игорь Матвиенко меня бы не одобрили. В принципе я никогда не ел по 20 круассанов в день, но и раньше, до пандемии и карантинов, на гастролях часто сбивался распорядок дня. После концертов, как правило, поздний ужин, а ночное употребление пищи тоже влияет и на форму, и на самочувствие, тем более уже не 20 лет. Поэтому главное, чтобы была нагрузка, поэтому так важен спорт. Меня все время тянет в лес, если три дня не тренируюсь, то у меня уже нехватка чего-то, нужен глоток воздуха. Плюс я играю в хоккей уже пять лет.
— Спорт — это жизнь. Но вернемся к «Иванушкам». Ты уже обмолвился, что фанаты вас различают и делятся, помимо общей любви к группе, на фракции: андреевцы, апполоновцы, турчиновцы. Они воюют между собой, таскают друг друга за космы? Есть ли вам до этого дело?
— У нас всегда было уважение в коллективе. Мы очень редко ссорились. Если и происходило, то это были больше творческие споры, не более, нам нечего делить. Хотя у нас разные взгляды на жизнь, разные приятели, знакомые, друзья, круг внешнего общения. Но почему-то сцена нас свела, музыка, профессия. Мы можем неделю друг другу не звонить и уже соскучиться. Наши поклонники, как мне кажется, это видят, чувствуют и, насколько я знаю, так же и сосуществуют: в единстве разностей, взаимном уважении и любви к единому целому, которое для них воплощает группа «Иванушки».
— Былые заслуги, о которых мы сегодня вдоволь поговорили, не отменяют вопроса, который задают и ваши поклонники: где новые песни?
— Действительно спрашивают. Хотя недовольным с концертов еще никто не уходил. Что сказать? Мы артисты, мы не пишем музыку. А наш композитор и продюсер Игорь Матвиенко музыку, не связанную с «Иванушками», кстати, по-прежнему очень даже хорошо и продуктивно пишет. Мне кажется, к счастью или сожалению, но, видимо, сложно написать песню, когда твоим артистам уже по 50, а в творческом багаже — жирные запасы, которые до сих пор востребованы публикой. На концертах требуют «Снегири», «Тополиный пух» и т.д. Однако к юбилею группы, думаю, мы порадуем поклонников.
— В общем, как говорила Пугачева, хорошие песни не стареют, они становятся классикой. А классика, добавим от себя, востребована всегда. Удивительно и то, что при всей популярности и даже скандальных хрониках — как давняя драка, например, которая закончилась для тебя трепанацией черепа, или хмельные выходки Яковлева, или угрозы ревнивых поклонниц в адрес ваших жен, — у вас почти не было главного, что отличает образ поп-звезды: бесконечных романов, интрижек и прочей светской скандальной мишуры.
— Мы с Андреем не скандалисты. Единственный момент, когда пришлось, что называется, дать стали в голосе, когда девочки-фанатки угрожали моей беременной жене. Это не придумано, это было. То же самое было с Машей Лопатовой, когда они с Андреем стали жить вместе. Пришлось людей призывать к порядку, охлаждать пыл, эмоции, эти глупые игры в фанатскую ревность. А в целом мы по жизни спокойные, домашние, верные, а жены артистов — святые люди. Характеры действительно не совсем звездные, если говорить в контексте расхожих стереотипов.
— Один из мифов или быль, связанная с историей «Иванушек», повествует о том, как ты долго водил за нос свою будущую жену Лолиту, представляясь другим именем. Но как в 1999 году можно было не узнать темненького из «Иванушек»? Она у тебя не с Марса прилетела?
— Любой миф — преувеличение, на то он и миф. За нос я ее водил минут 15, познакомившись на вечеринке у Апполонова. Его она знала, а я слился с гостями, выглядел обыденно — такой мальчик из толпы. Она была в компании наших друзей, я стал за ней ухаживать. Через минут 15 представился Кириллом, на что она сказала, что я какой-то странный: то я Вова, то Кирилл. В общем, розыгрыш продолжался недолго, но да, не признала поначалу звезду. Честно говоря, меня это очень вдохновило. А потом я сдуру потерял ее номер телефона, записанный на бумажке. Ребята поиздевались несколько часов надо мной, что никакой Лолы, мол, и не было, но потом сжалились, дали ее номер. Был очень смелый шаг с моей стороны — я пригласил ее на старый Новый год в ресторан и пригласил еще туда свою мамочку. Обычно ведь должен пройти какой-то период, первый поцелуй, поиск общих интересов и т.д., прежде чем с родителями знакомить.
— А тут две недели, значит. Так разгорелось все?
— Десять дней! Естественно, это было смущение для Лолы, и получилось так, что со старого Нового года мы стали жить вместе. Это, наверное, исключение из общей звездной практики. Нам повезло, а жены артистов действительно святые. Я очень хорошо отношусь и к жене Андрея Марине. Они прожили вместе 15 лет. Она родила ему двоих детей — Ивана и Артема. Получилось так, что они разошлись. Так бывает. Но главное, что сохранили нормальные человеческие отношения, хорошо общаются, остаются настоящими друзьями и близкими друг другу людьми.
— 50 не 50, но, с одной стороны, «иванушка» с кучей фанаток, с другой — отец взрослого сына. Ты сам ощущаешь себя отцом 20-летнего отпрыска?
— Когда да, когда нет. В полной мере, наверное, я это ощутил, когда мой сын Кирилл женился и венчался. Я был этому событию удивлен и счастлив. Девочка из очень хорошей семьи, зовут Аделина. Чтобы подружиться с ее родителями, мы организовали новогодний отпуск в Таиланде на целый месяц, хотели сблизиться с ее семьей перед свадьбой. Кирилл с Аделиной встречались до этого целый год. Мы очень довольны и счастливы, что так все сложилось.
— Сын не пошел по проторенной стезе, как частенько бывает с другими артистическими династиями?
— Нет, они с женой учатся вместе на 3-м курсе в юридическом университете, но на разных факультетах. У него гражданское право, у нее уголовное.
— Хорошие юристы в семье пригодятся, а то шоу-бизнес — такой мутный омут. А когда сын учился в школе, там знали, кто у него папа?
— Да, и были проблемы. Потому что дети из разных социальных слоев. Была определенная зависть, конфликты. Он отстаивал честь своей семьи в школьных драках, если было нужно. Меня иногда очень сильно удивляет его поведение и спокойствие, основательность, рассудительность во взглядах, в поведении. У него молодая семья, он успевает и учиться, и работать. Мне очень нравится то, каким вырос наш сын и каким мы с Лолой его воспитали.
— А почему назвали Кириллом? У папы мания величия?
— Это не я. Так решили Лола и Ирина Сергеевна, теща.
— От неземной любви к тебе?
— Наверное, да, потому что лучше тещи в мире я не встречал. Она относилась ко мне как к сыну, называла «любимый сыночек». Я мог даже ходить в душ, когда мы приезжали к ней в гости. Ее уход из жизни очень сильно повлиял на нашу семью, так как она была замечательной бабушкой и хорошим человеком.
— Наверное, надо пояснить с душем. Это же твоя идефикс — мыться по четыре раза в день. Тебя же прозвали в коллективе енот-полоскун?
— Не четыре, а два раза в день.
— Ну, это норм, мыться по утрам и вечерам. Тогда, получается, остальные «Иванушки» грязнули?
— А-ха-ха. Нет, просто известна моя особенная страсть к порядку и чистоте, над которой иногда подтрунивают. Не скажу, что она доходит до абсурда, но я не люблю разбросанных вещей, например, немытой посуды и т.д. Иногда даже Лола, бывает, ворчит на меня из-за этого. Но у меня с детства так заведено: порядок в вещах — порядок в голове.
— Есть две фракции артистов: москвичи и «понаехавшие». «Понаехавшие» всегда твердят о том, как им было тяжело пробиваться в суровой, жестокой и неприветливой Москве, в порочном шоу-бизнесе, но они де пробились и очень этим гордятся. Маниакально твердят об этом при каждом поводе, даже когда их не спрашиваешь. Ты коренной москвич, привилегированный, стало быть, класс, — чувствуешь это социально-психологическое разделение внутри коллектива, например, где тоже имеются свои «понаехавшие» — тот же Апполонов, который пробивался в Москву через Кавказский хребет из Сочи…
— Да, я москвич и понимаю, что ты, конечно, шутливо утрируешь. Внутри группы у нас такого разделения нет, хотя мы с Андреем и прикалываемся. Иногда могу ему сказать: «Мотай в свои Сочи, в Олимпийскую столицу». Я очень радуюсь успехам других людей, особенно когда они действительно преодолевают преграды.
— А москвичам эти преграды, когда они возникают, разве легче преодолевать? Не приукрашивают ли свои страдания гости столицы?
— Если у тебя есть талант, то не важно, откуда ты. Думаю, что во всех этих спорах, рассказах, конечно, есть толика позерства и наигранной драмы, основанной в том числе на стереотипах, вроде фильма «Москва слезам не верит». А с другой стороны, могут быть вполне реальные и сложные истории, но любое обобщение меня всегда настораживает.
— Сорин ушел от вас, движимый жаждой сольного творчества. Но ты сказал, что продюсер не ограничивает вашей свободы в этом плане. Мы уже вспомнили твою песню «Мама», есть и другие сольные произведения. Необходимость самовыражения вне формата группы?
— Скорее, увлечение. Мне ни за одну песню не стыдно. Есть какие-то моменты, где я бы что-то переделал, например, аранжировку или вокал. Но написано все от души. У меня появлялась лишняя копеечка, и я записывал сольные песни, нашел интересных поэтов, композиторов, музыкантов. Был, разумеется, разговор с Матвиенко; он не был против, сказал, что помогать не будет, но и не будет мешать. Нас всех такое положение дел устраивает. Когда вышел мой первый сольный альбом, я пригласил на презентацию Игоря Матвиенко. Была программа очень хорошая, 10 композиций. Сейчас наберется материала уже на полтора часа. Не все хиты, но есть песни душевные.
— Честно говоря, принципиальной разницы по подаче, стилю, содержанию с тем, что ты делаешь в «Иванушках», я не уловил…
— А я и не собирался уходить куда-нибудь в рок или металл. Записывал то, что мне нравится, резонирует с моей душой. Это просто другая творческая параллель, которая мне тоже нравится и которая находит отклик у слушателей. В планах уже есть клип. И потом, если вдруг не будет «Иванушек», то у меня есть материал и свое творчество.
— Уж не знаю, что должно случиться, чтобы не было «Иванушек»! Долгих и плодотворных творческих лет!
