Мистерия о счастье начинается с тесноты и темноты. И цитаты из Данте, слабо подсвеченной в тесном коридоре: «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, утратив первый путь во тьме лощины…». Мы и правда в лесу, только искусственном. Пластиковые веточки и мох торчат из стен и пахнут мускусом — именно с этим запахом у автора ассоциируется счастье. На пол и стены вокруг проецируются зеленые листики, которые танцуют странное танго — то плавно парят, то прыгают из стороны в сторону, отчего немного начинает кружиться голова. Отсюда мы попадаем в другой лес — темную комнату, где с потолка свисают прозрачные пластины с белыми снежными узорами, а одна из стен превращена в экран, по которому бежит олень. Бежит, прыгает, а потом рассыпается на льдинки, которые становятся звездами и уносятся в бесконечность космоса. Среди такого антуража изгибаются, ползают и кружатся танцоры в черном с закрытыми сетками лицами. Желающие могут вместе с ними закружиться в инопланетном танце. Образ олень здесь — странный, но не случайный: по мысли художницы, счастье — сродни дурману от запаха мускуса, от которого животное буквально сходит с ума и начинает метаться по лесу. Но этот аромат исходит от самого оленя, когда он возбуждается при виде самки, поясняется в описании. То есть источник счастья — не внешний, а внутренний: «Человек ищет то, что ему нужно, где угодно, кроме как внутри себя». Вывод, однако, спорный: ведь без самки олень вряд ли начал бы испытывать нечто дурманящее, ну да ладно, художник так видит. Счастье в аду…
Следующая часть погружает в потустороннюю любовь. Этот зал создает ощущение посмертия: все вокруг в искусственных цветах, а на стенах висят картины с названиями вроде «Труп невесты», на которых можно увидеть черепа и кости. На полу извиваются в призывном танце перформеры, залитые красным светом. Их пот смешивает в воздухе с запахом розы, который источают неживые бутоны. Центральная сцена здесь — два актера, замурованные в цветы, которые, словно в замедленном кино, обнимаются и смотрят друг другу в глаза. Они словно влюбленные в чистилище, навечно скованные притяжением. Следующая «любовная» комната усиливает впечатление загробной жизни. Тут мы оказываемся перед зеркалом в похоронном цветочном обрамлении. Минуту смотрим на себя, а потом отражение исчезает, и перед нами — проход в небытие или другой человек, что стоит с противоположной стороны зеркала, словно по ту сторону жизни.
Свобода оглушает ярко-белым светом. Это самая просторная комната из всех залов. Вокруг все такое же белоснежное, как стены. Одни фигуры сделаны из папье-маше, другие — живые. Полуобнаженные перформеры в белом гриме сначала стоят как статуи, совершая медленные движения, потом пускаются в танец на фоне картин с надписью: «Все, что ты можешь себе представить, — реально». По мысли художника — мы в раю. На холстах изображены сцены благовещения, а с потолка свисают облака из белых тканей, к которым возносятся искусственные тела. По залу разносится запах ромашки — «сильнейшего седативного средства, которое способно вывести человека даже из шокового ступора», объясняется в экспликации.
Апофеозом «Божественной комедии» становится виртуальное путешествие в рай в VR-очках, где мы сначала попадаем в космос, любуемся на солнце и планеты со стороны, а потом оказываемся среди облаков и парящих в небесах оазисов. Пролетаем храм, где смешиваются святые разных религий — от Будды до Христа, — и сталкиваемся с шаром белого света… После такого «хождения по мукам» из счастья, любви и свободы шатает и подташнивает. Хочется на свежий воздух — и просто жить!
