С 2019 года штаб-квартирой РОСИЗО стала усадьба Тургеневых–Боткиных, построенная в XVIII веке в Петроверигском переулке близ Китай-города. Здесь располагаются выставочные залы музейного объединения и директорский кабинет. Всего у РОСИЗО четыре небольшие площадки в разных точках Москвы. За спиной — участие в создании больших фестивалей, разные «путешествующие» проекты и шлейф скандальных событий, после которых за деятельностью государственного объединения следят особенно внимательно.
Кабинет нового директора скромный и уютный. На видном месте стоит мольберт с исторической табличкой «Всесоюзное объединение «РОСИЗОПРОПАГАНДА», напоминающей о советском прошлом организации, когда она была наделена особой функцией — распределение произведений искусства по музеям. Свое нынешнее название учреждение носит с 1994 года, а в 2010-м получило статус музея. Ольга Галактионова производит впечатление приветливого и знающего человека, опыт руководства есть, впрочем, больше в другой — кино- и театральной сфере. Куда она поведет большой музейный корабль РОСИЗО?
— Ольга, известно ли вам, с чем связано решение об очередной смене директора РОСИЗО?
— Любые мои комментарии по этому поводу будут выглядеть некорректно, кроме того, этот вопрос не в моей компетенции. Со своей стороны, кроме благодарности тому, что сделал предшественник, я не могу сказать ничего.
— Она передала вам дела?
— К сожалению, мы даже не знакомы с Татьяной Борисовной Волосатовой.
— Прежде вы работали в сфере кино, насколько вам близка музейная среда, искусство?
— Я не из киносреды, не знаю, откуда взялся этот миф, скорее я из театрально-проектной среды.
— Вы ведь были гендиректором кинокомпании, и много лет, разве нет?
— Да. Но у меня есть большой опыт документального кино, есть журналистский опыт. Я была и автором, и продюсером. В моем анамнезе много театральных и разного рода культурных проектов.
— Чем гордитесь из сделанного?
— Главный проект, которым я горжусь, стал для меня данью благодарности и памяти мастеру и учителю Марку Анатольевичу Захарову. Он преподавал на нашем курсе в ГИТИСе — режиссерский факультет, актерская группа. Это проект «Русский театр в одном кадре». Это единый портрет современного русского театра. Мы сделали документальный фильм и большую выставку в Медиацентре парка «Зарядье» в конце 2019-го — Года театра. В одном кадре было собрано более 80 героев — от мастодонтов до молодой поросли. Это была последняя съемка Марка Анатольевича. Мы живем в уникальное время, когда старые мастера, тот великий театр еще не ушли, мы свидетели великих имен, как это передается через среднее поколение молодым. И здесь такое количество красивых людей.
— А до того?
— Было много проектов, в том числе большой проект «Играем вместе» — это спектакли по современной драматургии, коллаборация столичных и провинциальных театров, — в рамках которого мы делали постановки в ярославском театре и Тверском театре юного зрителя. Был также проект «Мы, нижеподписавшиеся» в Нижнетагильском театре, я очень им горжусь. Знаменитая пьеса Александра Гельмана, по сути производственная драма, актуальна и сегодня.
— После театральных проектов насколько легко и быстро вы погрузились в музейную историю РОСИЗО с его огромным фондом соцреализма?
— Извините, мне кажется, главная ошибка считать, что РОСИЗО — это фонды только соцреализма. РОСИЗО — оператор межмузейных и междисциплинарных проектов.
— 45 тысяч единиц хранения со счетов не спишешь.
— Их надо по максимуму использовать — в новом формате и качестве. У нас огромные фонды, в которых есть очень много разных направлений. Из 45 тысяч 5 тысяч единиц это современное искусство. Мне кажется, что это очень важная часть нашего фонда и ее надо показывать. Сегодня не всегда адекватно и доброжелательно воспринимается то, что называется современным искусством. Серьезная задача для РОСИЗО показывать его и рассказывать о нем, нужно реабилитировать понимание совриска. Соцреализм, конечно, тоже важен, кто, как не мы, будет его показывать. Сейчас, например, мы готовим проект к 100-летию СССР, в котором будут участвовать разные музеи.
— Где он будет?
— На одной из главных площадок Москвы. Пока договор не подписан, назвать не смогу. Пандемия бесконечно вносит коррективы в планы, все оперативно решается.
— Тем не менее у вас есть свой взгляд на выставки, которые стоит устраивать в РОСИЗО. Судя по выставке, посвященной Виктору Цою, в Манеже, где вы приняли непосредственное участие, это мультимедийный формат?
— Да. Мое глубокое убеждение, что сейчас нельзя просто взять и повесить картины на стены или расставить по залу. Это никому не будет интересно.
— Это понятно. Все качественные проекты сегодня как-то интересно решены — концептуально, дизайнерски и мультимедийно. Но тут есть опасность заиграться, переборщить. Где грань, которую нельзя переходить?
— Мне кажется, что это вопрос наличия или отсутствия вкуса.
— Каковы ваши личные вкусы в искусстве?
— Мой любимый художник Михаил Врубель. За то недолгое время, что я училась в Российской академии живописи, ваяния и зодчества у Ильи Сергеевича Глазунова на историка искусств, две мои курсовые работы были написаны о Врубеле. Для меня это образец баланса и вкуса. А самое красивое архитектурное произведение искусства для меня — собор Покрова на Нерли. Лаконичность, достаточность во всем, при этом безумная красота. Вот что определяет мои вкусы. Понятно, что предпочтения с годами меняются. Но выставка Врубеля в Третьяковке — отрада и наслаждение. Я видела прошлую выставку Врубеля, которая была лет 20 назад, и она была совсем другой по подаче и по драматургии. Для меня важно, чтобы у выставки была драматургия. Это и есть та самая грань, о которой вы спросили.
— На выставке о Цое все получилось как надо? Это и есть образец качественного проекта?
— Да. Получился яркий выставочный проект, который отражает мое видение качественной выставки, построенной на междисциплинарности. РОСИЗО представил там живопись Цоя — и многие впервые увидели, что он рисовал.
— Для вас Цой какой герой?
— Как ни странно, в юности, когда многие одноклассники фанатели, я не была дикой поклонницей Цоя. Но с годами я стала понимать масштаб его личности. Это не просто кумир, певец, рок-музыкант, он в большом смысле слова Художник и Поэт. С его уходом, кажется, закончился поэтический век в России. В нем есть безусловное обаяние и яркость. Он действительно был героем, это бренд, но не только: Цой — это культурный код. «Перемен требуют наши сердца», «Кукушка», «Восьмиклассница», «Видели ночь» — в каждой его песне уже есть культурный код, он заложен в нас.
— Давайте о грядущем. Вот-вот откроется выставка Юрия Купера «Опыты», который кроме всего прочего еще и театральный художник. Кажется, вам хочется продолжать делать театральные проекты.
— Эта выставка была в плане еще до моего прихода, но ничто в ней не вызвало во мне сопротивления. Мне кажется, на Юрия Леонидовича Купера пойдут люди, а это очень важно. В верхних залах особняка в Петроверигском переулке, где откроется выставка, будет интересное пространственное решение. Это выставка-эссе, где представлены разные грани таланта Купера: театральные эскизы, ювелирные работы, будет мультимедийная часть. Мы собрали много известных работ, но будут и новые.
— Готовится проект к 90-летию Тарковского — каким он будет? Тарковский тоже герой, совсем не такой, как Цой, но очень важный для русской культуры, очень глубокий. И о нем рассказывать сложно, особенно когда так много других проектов.
— Есть медиатека — большая коллекция видео-арта. Именно Тарковский породил не просто артхаусное кино, не просто авторское, но то, что можно назвать видео-артом. Ближе ко дню рождения мастера, в апреле, запустится конкурс видео-арта в партнерстве с Музеем кино, Москино и департаментом кинематографии. Мы наверняка столкнемся с большим количеством разного контента, но, думаю, там найдутся жемчужины. Хочется показать влияние Тарковского на современное видеоискусство.
— Какие жемчужины есть в коллекции видео-арта?
— Есть много талантливых, красивых работ. Медиатека большая, но она не очищена от авторских прав. Предстоит большая юридическая работа. Вообще история с авторскими правами в России очень сложная, особенно в сфере изобразительного искусства. Думаю, вместе с подготовкой выставки Тарковского начнется дополнение и обновление коллекции видео-арта. Любую культуру надо культивировать, так и с видео-артом. Надо обрабатывать почву и делать ее пригодной, чтобы она давала урожай. По блестящей выставке Билла Виола в Пушкинском музее видно, как высок интерес к этому направлению. Нужно развивать своих авторов. Надеюсь, удастся создать центр творчества при РОСИЗО. Важно обучать детей видео-арту, это воспитывает вкус, восприятие, мышление.
— Где будет создан центр творчества? Все площадки музейного объединения довольно камерные…
— Мы работаем над тем, чтобы были не только камерные площадки. Большое пространство необходимо, потому что РОСИЗО — это проектная организация, мы несем на себе функцию и просветительскую, и объединительную, и межмузейную, и операторскую. С теми планами, которые есть у нас, нужна большая площадка. Может, она будет арендованной, может, нашей.
— С советских времен РОСИЗО был музейным оператором, то есть делал большие проекты, которые показывались в регионах и за границей. В ситуации пандемии что происходит с международными проектами, как их создавать с поправкой на время ограничений?
— Надеюсь, пандемия не будет вечной и мы вернемся к передвижениям между странами. Понятно, что не будет как прежде, но все очень соскучились по обменным историям по обе стороны границы. Они нужны для «кровоснабжения». Очень робко, но мы уже планируем международные проекты, но пока рано их озвучивать.
— А может РОСИЗО взять какой-то уже существующий проект, например того же Врубеля из Третьяковки, и показать повсеместно?
— Нет, мы не логистическая компания, наша задача — создавать свое, Врубель — проект Третьяковки. Есть проект «Путь навстречу», который был начат до моего прихода. Сейчас планируется проект к 100-летию СССР — не только для Москвы, но и второй, который поедет по стране. Его планируют показать в Казани, Сургуте и Тюмени. Наша задача — вернуть былую славу РОСИЗО. Всегда с уважением вспоминается время, когда РОСИЗО руководила Зельфира Трегулова, а в 1990-е годы был директором Олег Шандыбин, который и создал платформу для деятельности и сделал организацию статусной. Некоторые придуманные им выставки до сих пор гастролируют по миру, например проект «Амазонки русского авангарда». Необходимо делать качественные проекты, важные для людей и страны. Найти баланс интереса зрителей и профессионалов.
— Какую серьезную тему вы бы хотели поднять и сделать большой проект?
— Настроение и приоритеты меняются. Я хочу развивать современное искусство, делать интересные выставки. Кто-то может осудить меня за эти слова, но я считаю, что искусство должно развлекать — не в пошлом смысле, а в высоком. Мы про будущее, а не прошлое, но с уважением к истории. У нас есть для этого отличная база — коллекция совриска и медиатек, медиатека, которая стала для меня открытием, а также уникальный фонд соцреализма. Мы еще недостаточно отдалились от того времени, чтобы понять всю его ценность. Есть вещи, которые являются свидетельством времени, например, афиши, скульптура, графика, литография, книги. Только сейчас мы начинаем понимать, что советская табличка с названием музейного объединения — это ценность. В детстве я ходила мимо подобных и не видела в них ценности.
