Бегбуди нынче “повязан” контрактами с Китаем, уж два года не вылезает из гигантского цирка в Гуанчжоу, работая там на износ, без выходных; перехватить его в Москве непросто — занимаем тесный кабинетик в Уголке Дурова. Сарват, кстати, плоть и кровь дуровской фамилии…
Лошадь — что кот в мешке
— Я на манеже с 1958 года, — начинает дядя Слава, — не возражаете, если закурю? Начинал еще с мамой — известной гротеск-наездницей. Это когда, стоя на лошади, прыгаешь через всякие обручи, ленты. Вот сколько себя помню — то сяду на коня, то встану… И как-то приглядывался, приглядывался. К дрессуре вдруг потянуло. В 13 лет уж ассистировал своему отчиму — Юрию Владимировичу Дурову; позже он разрешил мне взять “на пробу” куниц, лисиц, дал зебру. А мне тогда все равно было — что куница, что зебра. Не знал, что зебра так сложна в дрессуре…
— Но все-таки вам подчинилась?
— Ну как — подчинилась? Вальсировала, прыгала через высокий барьер — получается, да. Потом, после кончины Дурова, был вторым дрессировщиком у Юрия Юрьевича, занимался со слонами, отрепетировав пару трюков. Основным амплуа чуть ли не всю жизнь было жонглерство на лошади, но параллельно брал “на воспитание” и слонов, шимпанзе, носорога, жирафа… Позже и тигры появились: на гастролях в Штатах встретил приятеля, а у него — белые тигры. И как по заказу, только что четверо котят родились — два мальчика, две девочки. Слово за слово, повели переговоры, мой импресарио выкупил их по 40 тысяч за особь. Их тогда было всего 160 на всем земном шаре. Мои дали потомство — их стало 13!
— Неудивительно, ведь Сарват — это богатство. А белые чем-то отличаются от обычных в поведении?
— Они более интеллигентные, нежные. Это ж все-таки аномальное явление — тигр должен быть рыжим. Живут они не меньше, но, скажем, чаще страдают болезнями почек. За этим надо тщательно следить, вовремя лечить… Ну вот, а когда я разошелся с женою Ольгой, то весь аттракцион оставил ей. И надо отдать должное — тигров она сохранила, молодец, не бросила! Это ж надо — вести номер с 1989 года! Я полностью переключился на лошадей…
— У вас на руках перебывали все — так какие животные наиболее сложны в дрессуре?
— Лошади, зебры. Копытные вообще. Они непредсказуемые. Табун, понимаете? Как их приручишь? Это только вам в кино показывают, какие лошади умные. Лошадь — это… если взять хищника, ему приходится все время думать, где достать еду, откуда подбежать, как перекрыть жертве дорогу, все выстроено в мозгу. А лошадь что? Лошадь пасется. Какая-то опасность — что она делает? Бежит куда попало! Так же и здесь. Трудно даже в физическом смысле — надо ее удержать, берешь-то дикую, стояла там где-то на конезаводе… с ними ж ничего не делают там. В возрасте двух годочков — оптимально. А они себе взрослеют, начинают кусаться. Это как кота в мешке…
— То есть актер из лошади может не получиться?
— Естественно! Ничего заранее не ясно. Подбираешь-то по экстерьеру — по фигурке там, чтоб на манеже был вид красивый. А что у нее в голове?.. Окажется, например, злая. Либо по жизни злая, либо нетерпимая к другим лошадям. Так кидаются друг на друга, что святых выноси. Или обратная история — слишком пугливая, невозможно работать. Беруши ей ватные пытаешься в уши вставить, чтоб не так был громок оркестр.
— Ну хорошо, а носороги-то с жирафами вам зачем были нужны?
— Ну как? Дело новое, невиданное, для публики интересное. Хотя да, тех же жирафов очень трудно перевозить, содержать. Жираф у меня был из Голландии… ужасно недалекий. Не этот конкретно, а все они такие.
— А может, просто человек не нашел к ним правильных ходов?
— Не-е-е. Даже именитый натуралист Брэм писал, что ни жираф, ни носорог дрессировке не поддаются. Тот же носорог любопытен тем, что просто смотришь на него — получаешь удовольствие. И более ничего. Жираф же работал у меня в номере с двумя слонами и шимпанзе; рысью они бегать не умеют, только галопом, вот он и прыгал через барьер, ходил “восьмерками”, голову нагибал…
— Помню, как в цирк позвали на представление с удавами да крокодилами. Ну и что? Их просто вынесли…
— Ну да, ничего не поделаешь — рот откроешь, рот закроешь, всё. Не-е-е, жирафы, зебры, антилопы гну — полные идиоты. Пони еще бывают противными. Верблюды, напротив, умные.
Ни разу не покусанный
— У вас просто фантастическая ситуация: никто — ни тигр, ни лошадь — вас толком ни разу не укусил… Нет, слава богу, но это что — интуиция?
— Даже не могу сказать, очевидно, просто везло. Даже с пистолетом не ходил. Да и пистолет-то — пугач, только хлопает. А так — где-то висит, болтается, мешает работать. Я его снял, в старый носок завернул, вот он и заныкан. Старый такой револьвер: еще клеймо помню — “Императорский тульский оружейный завод”. Вообще никакой страховки не было! Даже без пожарного брандспойта обходился, без воды… нормально. Хотя иной раз в манеже такие драки белые тигры устраивали — причем папа с сыном, ух! Остальные драку видят — немедленно подключаются.
— Но и лошадки заскучать не давали.
— Конечно. Дрессура лошадей вроде неопасная, не хищники, но она — на качество: дрессировщик лошадей выдрессирует любых животных, тех же тигров — запросто! Я же работал с тиграми точно по такой же схеме, как и с лошадьми. А вот дрессировщик тигров вряд ли сможет сладить с лошадками, слишком разные школы…
Вот, скажем, задействовано максимально в номере 12 особей. Бегут по манежу. И не дай бог одна из них упадет. Сразу потянет остальных. Что ж, бывало и такое. “Подыграет” лошадка, в смысле поскользнется — и ага: куча-мала. Впрочем, они довольно быстро поднимаются. Так что дело такое… жутковатое. Особенно если ты при этом на ней стоишь…
— А какие породы для цирка предпочтительны?
— Вот мы с женой Светланой сделали сначала очень красивый номер из шестерки вороных фризов. Знатная голландская порода, лохматые ноги, большие гривы и хвосты. Боги! А позже я купил липицианов (названы по местечку Липице в бывшей Югославии), эти вообще… их (и только их) показывают на торжественных парадных выездках в Венской школе, целый театр! Вообще для дрессуры берут арабов, они некрупные, ноги хорошие. А вот липицианы и особенно фризы — лошади более тяжелые, упряжные, массивные, хотя и вертлявые.
— А ведь часто по красоте лидируют ахалтекинцы, кабардинцы…
— Так-то оно так, красивые, да. Но часто — злые, диковатые. Вон тех же ахалтекинцев сложно ввести в большую группу, они — одиночки, звери! Да и более распространенные арабы бывают злыми: чуть тронешь его…
Хлыстом так важно не попасть
— Вы сказали о важности школы дрессуры…
— Один мой друг — замечательный немецкий дрессировщик — всегда приговаривал: “Им, лошадям, как детям, сначала надо преподать азы — что такое A, B и C. Будут это знать — остальное пойдет как по маслу”. А что перво-наперво должен уметь дрессировщик?
— Сидеть верхом?
— Нет! Дрессировщик должен уметь владеть шамбольером (шамбарьером — в иной транскрипции) и фарпайчем! Шамбольер, чтобы знали, — это такой длинный хлыст. Палка и ремень из кожи. Но ведь он совсем не для того, чтобы лупить лошадей, правда? Им просто управляешь — издаешь щелчок, а лошадь уже знает: внимание, перестроение! Иначе никак — она же, как мы называем, “на свободе” — то есть на большом удалении от тебя и без всадника.
— А если все-таки попасть по ней? Больно же…
— Смотря как попадешь. Посылать хлыст надо потихонечку, так сладко-сладко делать, она уже знает, что от нее хотят. Если же в драку кидается — даешь “укус” чуть сильнее, построже, чтоб на этот раз попало, чуть-чуть-чуть ужалило. Такому жесту и приучаем поначалу. Имя, разумеется, надо дать. Идет группа, один молодой начинает дурака валять — кусать впереди идущую лошадку за ноги или за хвост, всё — даешь кличку в голос: “Орлик!”. Он — сразу “ушки на макушке”, знает, что по его честь… Или в парах когда бегут — тоже зачастую кусаться начинают, надо разводить. Тут и фарпайч пригодится, для “ближнего боя”…
Владеть хлыстами — искусство. Не рыбак? Уметь надо — закидывать. А сейчас даже этого никто не знает. Репетируешь часами… можно на баночках. Попасть надо точно, ведь не дай бог в глаз! Бегут шесть лошадей веером, одна начинает дурить, так именно этой одной надо легонько по уху — сверху, сбоку, из любых положений!
— А у вас как — мальчики-девочки или?..
— Нет, только мальчики. Есть выражение — “кобыла в охоте”, это когда она мальчика хочет. Так вот, когда она мальчика хочет — лучше с зубастыми тиграми работать, чем с такой кобылой. Не дай бог. Кобылы частенько только в номерах с пони… а у нас — нет, жеребцы! Причем не кастраты, кастратов не люблю — они хоть и более податливые, но сникшие, жеребцы же — огонь! С ними пусть сложнее, но красивее, свежее! Но кобылу давать им нельзя… Один раз попробуют — всё. Так что цирковые лошади потомства не приносят.
— То, что у вас было 12 лошадей в одном манеже, — это максимально?
— Нет, у иных бывало и 16, и 24. Но они уже кучей идут, там в принципе ничего не увидишь, одна сплошная каша. И какие-либо перестроения выделывать на таком количестве практически невозможно. 12 лошадей как раз замыкают круг, а если их больше — то надо выводить в парах, не помещаются, трюки не сделать… Нет, за рубежом обычно 8—10, это оптимально.
— А почему лошадки бегут всегда против часовой стрелки?
— Цирк начинался с лошадей, было много конных жанров — не только дрессура, но и жокеи-наездники. А у наездников толчковая нога, как правило, левая. Когда вы прыгаете в высоту — какой ногой толкаетесь? Не замечали? 90% людей левой отталкиваются, вот и повелось, что кружатся лошади против стрелки. Да и шамбольер пришлось бы (если по часовой) в левой руке держать, что неудобно.
И старичков своих прокормим!
— Все ли конные жанры развиты сейчас?
— Я бы переформулировал так: сейчас все конные жанры у нас неразвиты. Все плохо! Нет, за рубежом тоже хиреет конный цирк, жокеев практически нет (хотя мы помним великие династии — Шумана, Кни, Альтхофа). Что касается “свободы” (дрессура на перестроение большого числа лошадей в манеже без наездника), то старые мастера поумирали, а молодые ничего не хотят… Тут же огромное количество премудростей: и какое железо, и почему лошадь рот открывает, и когда надо шоры надевать, когда уши ваткой затыкать, какую музыку заводить… С лошадьми так: век живи — век учись, постоянно что-то новое для себя открываешь. Такой секретик, который потом вытянет полдела.
— Ну почему, я часто вижу джигитов…
— Джигитов — валом. А-а… Что там? Лишь бы сильные руки были, чтобы подтянуться. Опасно? Да. Если лошадь споткнется. Или сам дурак, провиснешь. Тогда начнет мотать. А так… уж поверьте: жокеи — да, сложно. Это сальто-мортале на лошадях; или взять гротеск-наездниц — тоже долго учишься.
— Вы объездили весь мир, насколько сейчас проблемно соваться куда-либо с лошадьми, ведь столько запретов?
— Да нет, лошадь же — домашнее животное. Это в Швецию, в Англию категорический запрет на ввоз хищников, диких, а так… Ну, листовки иной раз разбросают. А вот публика, правда, везде разная. У нас обычно — аплодируют себе и аплодируют, привычно. А в Китае или Гонконге все вдруг вскочат враз: а-а-а-а-а! И сразу смолкают, сидят. Как включили и выключили. Я обычно Голландию и Америку вспоминаю — вот там, как у нас говорят, кушался я здорово. Спилберг, Чак Норрис приходили с тигрятами фотографироваться. Потом была Новая Зеландия — знаете, как на картинке: идет Иисус Христос среди зеленых холмиков и пасущихся барашков. Вот все то же самое, только без Иисуса Христа, большая деревня! Впрочем, лошадки там плохо жару переносили…
— А как переносят сейчас в Китае? Вы же нынче там…
— Да, представьте: на окраине Гуанчжоу — огромнейший парк, где и цирки, кинотеатры, магазины, горки — все что хочешь! С таким размахом это все, диву даешься. Но выходных у меня нет (что вы — там есть люди, которые по 8 лет без единого уик-энда отпахали!): утром репетиция на обычном манеже, потом едешь в этот самый новый цирк на 8000 мест на манеж большой — это, простите, не 13 метров как у всех, а 21! Целый год я для них репетировал номер с голландскими фризами; лошадки поначалу очень тяжело дышали, думал — не выживут при их климате, но ничего, обошлось.
— Когда лошадь стареет, куда ее девать? Вы сдавали?
— Да нет, возил с собою потихонечку. Так многие делают; главк (имею в виду Росгосцирк, пока я оттуда не ушел) на это глаза закрывает, какая разница — в машине везешь двух лошадей или четырех, все равно фура едет; прокормить — всегда прокормишь, овес, сено, без проблем. Тебе ж не порцией выдают, набивают сразу сенник, а лошадь, скажу вам, все равно своей нормы не съедает, ей же тяжело потом будет. Ну вот, и возишь с собой этих старых, а работаешь на других. Тянешь их лет до 20, это на человечий лад — умножай на три. Так что стараемся пенсионеров своих продержать, пока не падут. А как иначе? Иначе не по-людски…
