Музыкальный эстетизм, энергетический напор, затейливость гитарных запилов, барабанной дроби, синтезаторных сладостей и вокальных упражнений очень роднят этих, казалось бы, абсолютно не родственных артистов. Однако от аллюзий невозможно было отделаться по ходу действа, и это придавало концерту некую мистическую парадигму. А образ самой Пелагеи, уже не музыкальный, а чисто физический, в котором, словно в шейкере, смешали Валерию, Варвару и Агнетту Фальтског из АВВА, лишь усиливал привкус легкого сюра.
Последние месяцы Пелагея активно готовит своих поклонников к выходу нового альбома “Тропы”, ожидание которого, похоже, превращается в самодостаточное развлечение. На нынешнем концерте в очередной раз ожидалось давно обещанное представление нового релиза. Но Пелагея с присущей ей детской непосредственностью в общении с публикой, так сильно контрастирующей с полным драматизма и отчаяния поведением во время собственно пения, весело сообщила о неготовности альбома. Мол, его хочется сделать совершенным, а спешка в таком деле неуместна. В качестве пилюли от разочарования был представлен первый в истории группы DVD с записью прошлогоднего концерта в Петербурге “Сибирский драйв”, который среди прочего хорош и тем, что в него вложены первые в жизни певицы… постеры. Этому обстоятельству она радовалась, как сущее дитя. Между тем в эволюции творчества Пелагеи главное, конечно, не глянцевые постеры, а “стихийная звукосила земли, реки и леса”, о которой она как раз и говорила во время той громкой прошлогодней премьеры с фолк-театром “Забайкалье”. “Попробуйте записать нотами запах, — предлагала певица, — или воспоминание о надкушенном яблоке, или скрип теплого пола в деревянном доме. Тут вредна математика октав и терций, нужны скрипы, вздохи, шелест и посвист — тембры и ритмы человеческого голоса”.
Впрочем, с октавами, терциями и тембром у Пелагеи тоже все в порядке. Она обладает сильным, сочным и крайне индивидуальным голосом, который ставит ее в ряд наиболее самобытных современных певиц. Ее этнический рок — подлинное украшение в русском сегменте world music, ушедший в абсолютно параллельное измерение на фоне пошлых лубочных погремушек фолк-попа и рока а-ля рюс, которыми кишит наша эстрада. Причем это касается не только отменных, с чувством стиля и меры, трактовок известных народных песен, вроде “Ой, да не вечер”, но и всех авторских сочинений, даже если по стилистике они, как пламенный привет Нику Кейву, абсолютно космополитичны, вроде новеньких “Фиолетовых снов”.
Из Пелагеи в последние годы у нас сделали “европугало”. В том смысле, что как только на “Евровидение” назначают очередную позорную “фабрикантку”, все вокруг охают и ахают, вспоминая Пелагею. Это — правда. Она бы и впрямь могла стать очень правильным и стильным музыкальным сувениром из России на европейском конкурсе песни. Она бы даже сумела серьезно поспорить с соперниками из балканских стран, которые давно и успешно оседлали на “Евросонге” конек душещипательных и мелодичных баллад, и ее русское пение звучало бы там не менее органично, чем сербско-хорватское. Скорбные мысли об упущенных возможностях лезли в голову и на этом концерте под звуки гипнотической музыки Пелагеи и ее группы. Хотя неясно, а хочет ли таких поворотов в своей судьбе сама артистка…
