Так судьба сложилась, что наш корреспондент регулярно бывает в самой что ни на есть глубинке — некогда славном своими сапожниками городе Кимры. Эхо грядущих выборов преломляется там весьма своеобразно. Для Москвы своеобразно. Для России же — типично... К осени в Кимрах ощутимо запахло политикой. Нет, коммунисты существовали в городе всегда: к выборам они расклеивали на автобусных остановках листовки, и это было для посторонних главным признаком их жизнедеятельности. Про существование других организаций некоммунистической ориентации житель города сказать что-то определенное затруднялся. Теперь уже не так. Посетители городской администрации, придя по весне к чиновникам за какой-нибудь справкой или с какой-то бедой, получали шанс ознакомиться с текстом обильно разложенных по зданию листовок устрашающего содержания под названием "Паноптикум клеветников и растлителей". В листовках некий "Союз за нравственное возрождение Отечества" подробнейшим образом информировал граждан о тех средствах массовой информации, которые вдувают "в головы и сердца людей" "ядовитые струи" всякой гадости вроде русофобства и западных ценностей. Все перечисленные СМИ, по сведениям авторов текста, "принадлежат иноплеменным чужебесам". На почетном первом месте среди газет — "Московский комсомолец". Одна пожилая женщина, говорят, прочитала эту бумажку и теперь боится включать телевизор, хотя каждый раз приходится бороться с бесовским соблазном, а про погоду спрашивать у соседей. Газет и журналов женщина не боится: у подавляющего большинства кимряков денег на печатную продукцию просто нет... А над старым деревянным зданием бывшей начальной школы взвился андреевский стяг. Здание арендовало местное отделение ЛДПР. Присутствие партии в городе стало ощутимо после того, как с наступлением тепла несколько местных алкоголиков было замечено в районе базара в футболках с надписью "ЛДПР" на груди, и прошел слух, что футболки и еще то ли 10, то ли 100 рублей в придачу дают бесплатно — надо только в партию Жириновского записаться. Политически грамотные пенсионеры пытались объяснить молодежи, агитирующей за ЛДПР, что их вождь — "шут гороховый", но молодежь не верила. К середине лета все партии, партийки и союзы пришли в невиданное оживление, и столбы в городе оказались обклеены листовками разных размеров. Что на них было написано — знает только тот, кто клеил. Конкурентная борьба требовала безжалостно срывать чужие призывы, старательно отскребывая лохмотья бумаги ногтями (правда, народная молва списывала это бумагоборчество на хулиганские побуждения части населения). Апофеозом летнего всплеска активности стал обрывок на одном из столбов, на котором фломастером было старательно выведено: "Все не сорвете!" Но срывали буквально все... s t s Справедливости ради надо сказать, что Кимры и прочие небольшие российские провинциальные города не создают политическим организациям благоприятного фона для деятельности: там, где люди заняты преимущественно выживанием, даже заядлым оппозиционерам работать трудно. Предприятия несколько лет не работают или работают временами и частями. Зарплату на предприятиях то не платят годами, то вдруг начинают платить, но не сильно, по нескольку сотен рублей в месяц. Именно поэтому мужское население отправляется на заработки в Москву. Кимряки охраняют разные объекты в столице (потому что сутки через двое, и не надо ездить на этой обрыдлой электричке каждый день) или грузят что-нибудь где-нибудь. Лучше всего, конечно, устроиться во вневедомственную или железнодорожную охрану: это дает право на бесплатный проезд. Чтобы скрасить дорогу домой, они пьют в вагонах — после бессонной ночи быстро развозит, и в лучшем случае наступает беспробудный сон, а в худшем — начинается малоинтересный окружающим громкий мужской разговор на матерном языке. Город похож на немолодого и тяжело больного человека. Вроде живет еще, иногда даже хорохорится летом и в солнечную погоду, но в глазах безнадега, и следы разрушения уже не скрыть. Облезшие и полуразваливающиеся дома купеческой еще застройки в центре... Бедно одетые люди с серыми и одутловатыми лицами — и это не только те, кто пьет, но и те, чей обычный зимний рацион составляют картошка, хлеб и кислая капуста... Больница, в которую лучше ложиться вместе со своим бельем, лекарствами, посудой, продуктами и родными... Самые людные и проторенные дороги — на базар и на кладбище. s t s ...Кимрское отделение Народно-патриотического союза России возглавляет заведующий детским отделением районной больницы Василий Купцов. Плотный мужчина средних лет с ржаными волосами и усами (народный патриот в глубинке должен обязательно иметь какую-то растительность на лице) и в темном костюме-тройке. С жилеточкой. В КПСС никогда не состоял и проникся идеями русского державного национализма уже после начала перестройки. Как и в центре, главную организационную силу союза составляют местные коммунисты. Их вожак, Николай Симбирский (тоже мужчина средних лет, но темной масти) — в прошлом учитель истории, теперь играет роль штатного психолога при местном отделе народного образования. В партии в основном пенсионеры, а они — "уходящая натура", и надо непременно ради сохранения КПРФ и России хотя бы в нынешних "ублюдочных размерах" сплачиваться со всеми патриотами-государственниками. Но в вопросе о классовом подходе Купцов с Симбирским расходятся: Купцов считает, что все люди-патриоты — одна семья, а рабочий класс "сдох", Симбирский же в мечтах все-таки надеется на рабочих, которые "задумываются". Сколько людей входит в НПСР — большой секрет. Что касается КПРФ, товарищ Симбирский загадочно намекнул, что соотношение между нынешней численностью районной организации и прежней примерно такое же, как соотношение между 19 миллионами советских коммунистов и 500 тысячами российских. Руководство НПСР в отличие от своего московского начальства не стало кривить душой и заверять меня, что молодежь к ним валом валит. "Визуально молодежи стало больше", — говорят они. Мне предоставилась счастливая возможность убедиться в справедливости этих слов: по крайней мере на одного действительно больше. Во время нашего разговора в помещение вошел очень молодой человек и что-то пробурчал. Василий Васильевич Купцов резко сказал: "Здороваться надо!" — и пообещал побеседовать с ним попозднее. Когда юноша скрылся, лидер НПСР посетовал на низкий уровень воспитанности некоторых молодых патриотов: "Входят без стука, ведут себя бесцеремонно, могут заявиться домой или на работу... приходится объяснять". Говорят, что некоторые родители сами приводят своих отпрысков к патриотам: чтобы не пили, не курили, не кололись и занимались тихими патриотическими делами. Здесь их ждет чтение газет и книг проверенного содержания, разъяснительная работа и поручения вроде "нарисовать плакат" или "расклеить листовки". Невиданный подъем НПСР испытал осенью прошлого года, когда генерал Макашов объяснил народу, кто такие жиды и как с ними следует поступать. Второй невиданный подъем пришелся на балканскую войну весной этого года. В городском Совете у НПСР — 6 мест. Очень далеко до большинства. s t s Кроме КПРФ в Кимрский НПСР входят еще аграрная группа, Клуб избирателей, который занимается лампочками и ценами, и женское движение "Матери за социальную справедливость". Не входят в Союз (потому что у начальников наверху что-то не сложилось), но тесно с ним сотрудничают те самые ревнители нравственности, что пугают старушек телевизором. Собираются они в том же клубе, что НПСР, — в соседней комнате. Когда меня туда завели, около 10 человек разных полов и возрастов внимательно смотрели в телевизор, откуда лилась плавная речь представителя Московской патриархии дьякона Андрея Кураева. Дьякон рассказывал, кто такие враги православной веры и как с ними бороться. Услышав, что я из "Комсомольца", сидевшие в комнате молча повернули головы в мою сторону и так же молча их отвернули. Дьякон Кураев им нравился больше. s t s К сожалению, штаб-квартира ЛДПР оказалась в процессе погрузки и переезда: деревянное здание, арендованное у "Морнефтегаза", не устраивает жириновцев своей непрезентабельностью и еще тем, что за неуплату там отключено отопление. Оказалось, что организация ЛДПР существует в городе уже давно — с 1993 года. Нынешний ее вождь, 27-летний Алексей Мошкин, в свободное от партийной работы время трудится маневровым диспетчером на Савеловском вокзале в Москве. По его словам, под его началом сейчас — около 40 членов молодежной организации ЛДПР и около 50 — взрослой. В основном мужчины разного возраста. "Есть даже член-корреспондент или не помню как там... какой-то доктор наук, что ли..." Чтобы стать жириновцем, достаточно заполнить бланк-заявление установленного вождем партии образца и ответить на вопросы анкеты. Так в жириновцы попало несколько кимрских милиционеров, в 1996 году сопровождавших по службе агитпоезд ЛДПР: "Подпили, записались..." Прониклись идеями. И забыли. А Мошкин не забыл: позвонил и предложил выполнить партийное поручение. Милиционеры занервничали: "Ты что, нам же нельзя..." И Мошкин не стал настаивать: не хотят работать — не надо. Не зверь же он. s t s Кимрские национал-большевики (лимоновцы) выросли из НПСР. В один непрекрасный день они обозвали КПРФ и НПСР в целом "партией власти" и ушли писать лозунги на заборах, соревнуясь в этом искусстве с ЛДПР. Руководство НПСР передало им "втык" (так выразился Василий Купцов), но надеется, что "мальчишки перебесятся". Числом их, по разным оценкам, от 3 до 5 человек. Сторонников РНЕ, как говорят, едва ли больше. В ЛДПР рассказывают про них легенды — будто бы за главного там какой-то "мужик в телогрейке, подпоясанный ремнем и с бородой". В НПСР баркашовцев знают лучше, и более того — относятся к ним с симпатией, потому что они "за русский народ, обездоленный и оболваненный, просто им пофюрерить охота". s t s Явных признаков существования демократических и центристских организаций в городе не обнаружилось. Но не очень внятная попытка создать инициативную группу "Отечества" в анналах городской истории зафиксирована: это когда приехал мэр города Конаково и городская администрация Кимр обеспечивала ему явку народа на организационное собрание. Еще рассказывают, что во время визита делегации из немецкого города-побратима один из депутатов городского Совета вдруг совершенно неожиданно для коллег заявил, что он член ДВР, и, как рассказывают очевидцы, покраснел при этом. Где он и что с ним — неизвестно. Коммунисты пожаловались мне, что в местном краеведческом музее, среди костей доисторических людей и животных, обосновалось "яблочное гнездо". Но никакого гнезда там не оказалось. Есть женский клуб, есть клуб для подростков — и все. А директор музея страшно боится, как бы не заподозрили в ярко выраженных симпатиях к какой-нибудь политической организации, потому что тогда ей "не выжить" — съедят. Но "Яблоко", которое знают в городе только по телевизионному образу, и без организации набирает в городе больше 5 процентов голосов: так было на прошлых выборах, так будет и на нынешних — даже коммунисты это признают... ВСЕ. Полный, можно сказать, политический спектр. Ах нет — есть в городе еще и сатанисты... Тоже в своем роде политическая организация. Но о них говорят только шепотом. s t s Все более или менее засветившиеся в городе организации считают себя русскими и патриотическими, и их руководители стараются не ругаться между собой и сотрудничать в разумных пределах. Конечно, есть проблемы. Например, сейчас, когда вождь ЛДПР встал на предвыборную тропу войны с коммунистами. Но кимрские коммунисты четко проводят грань между Жириновским, который "фу", и своим, доморощенным Лехой Мошкиным. И Леха ругать коммунистов вслед за вождем не собирается: "Будем вместе кого-нибудь поддерживать..." Но ревность имеет место. НПСР называет ЛДПР "заборной партией" (это за надписи на заборах) и посылает своих людей на их мероприятия, чтобы посчитать, сколько там народу. В НПСР уверяют, что народу на митинги жириновцев в начале лета приходило совсем мало — три-четыре человека; милиционеры даже ругались, что их оторвали от посадки картошки. Остальные члены ЛДПР будто бы тоже приходили, но "прятались по кустам вокруг площади.". В ЛДПР отвечают, что это были не митинги, а пикеты, потому и малочисленные. Один в День защиты детей, другой — в День независимости России. Причем первый был несанкционированный — потому что поздно спохватились. Сначала все было ничего, но милиционер из ближайшего опорного пункта побежал в киоск за газетой. Побежал — и ахнул. Пикет! На его участке! Разогнал немедленно к чертовой матери, но ругался несильно... s t s На взносы ни в одной организации не рассчитывают — да и глупо было бы рассчитывать в городе с такими заработками и пенсиями. Предприниматели местные кое-что, судя по всему, дают — но немного. В ЛДПР полагают, что предприниматели просто "опасаются" политиков, а в НПСР — что они уже все понимают про режим, но денег и у предпринимателей немного. Ходят слухи, что все очень хорошо с предпринимателями только у РНЕ. Практически все кимрские партячейки работают напрямую с Москвой, минуя вроде бы старший по званию город Тверь. Но Тверь дальше, чем Москва, и связь с ней хуже. Мошкин, например, получает деньги на аренду помещений и партработу в центральном аппарате ЛДПР — через особый счет, после того как представит соответствующие документы. И молодежь на акции он возит в Москву, а не в Тверь. С городской администрацией отношения у всех спокойные. "Не обнимаемся, но и не ругаемся". Прежнего главу администрации будто бы отчитали за то, что он не поощрял создание политических организаций в городе еще в те незапамятные времена, когда была установка на создание многопартийной системы, и с тех пор администрация партиям не мешает и их деятельности не препятствует. Коммунисты и прочие "народные патриоты" в Кимрах — люди с заметной внутренней злостью, очень серьезно к себе относящиеся и склонные к патетической риторике даже в обычной беседе. Тогда как ЛДПРовцы — прагматичные в самом высоком, либеральном, смысле этого слова, на власть не злые и пофигистски настроенные... Политический микрокосмос. Жизнь в городе тяжела и временами кажется беспросветной. Большинство населения плюет и на Кремль, и на Думу. Но набор развлечений и способов самореализоваться сильно ограничен. И некоторые идут в политику, потому что даже при самом убогом бытии душа просит чего-то большого и чистого, а человек хочет почувствовать себя причастным к чему-то важному — хотя бы иллюзорно важному. И потом, это тоже развлечение. Так что приезжайте, политики, в Кимры, вейте гнезда, раздавайте футболки! Вам здесь будут рады.
