Конечно, раз уж начали войну — надо идти до конца. Точно так же, как в любом деле, в войне следует целеустремленно, педантично, терпеливо идти к поставленной цели и заканчивать только тогда, когда цель достигнута. Это общее жизненное правило, которого необходимо придерживаться, чтоб достигнуть успеха. Начал учить английский — учи и не бросай, пока не выучишь, несмотря на то что ничего не получается. Взялся чинить машину — лежи под ней, ковыряйся, но не бросай, хотя замерз и надоело. Решили вырезать больному опухоль — режьте до конца, не бросайте на полпути из-за того, что трудно до нее добраться. Другое дело, что английский тебе, может, никогда в жизни не понадобится. Или ты починишь ходовую часть, а у машины через месяц полетит двигатель. Или опухоль вырезали, а через месяц еще четыре таких же выросло. Это будет значить только то, что цель была выбрана неверно. Но в жизни далеко не всегда можно заранее знать: верно она выбрана или неверно. И очень часто этого так и не узнаешь, если не дойдешь до конца. Самая логичная и широко распространенная позиция по Чечне: ни в коем случае не останавливаться и не начинать переговоры. Иначе террористы только еще больше утвердятся в своей безнаказанности и наделают таких делов, что через три года снова придется воевать. Так что лучше уж сейчас доделать дело до конца. Пускай нам это будет стоить бюджетных денег, пускай погибнет сколько-то военнослужащих, пускай мировое сообщество будет нами недовольно — все равно останавливаться нельзя. У "прекращения боевых действий и переговоров" — сторонников гораздо меньше. Раз в пять, если не в десять. Против войны высказываются граждане, имеющие на это субъективные причины типа сыновей или женихов призывного возраста, а также друзей-чеченцев. Кроме того, против продолжения войны выступают лица кавказской национальности и мусульманского вероисповедания. И еще одна категория противников войны — правозащитники и приверженцы гуманистических ценностей. Но эти люди вообще принимают только один вид войны — освободительный. Если на нас напали, тогда надо защищаться, причем на своей территории. А если мы нападаем — это для них всегда будет плохо. Однако для большинства россиян, не связанных с Чечней личными мотивами, война настолько далека и абстрактна, что ей уделяется гораздо меньше внимания, чем, скажем, прогнозу погоды. К примеру, посещала я вчера одну из столичных общественных бань. Телевизор в зале орал как резаный, пока пел Валерий Леонтьев, но, как только репортажем из Чечни начались вечерние "Новости", отдыхающие женщины дружно вырубили звук. Потому что не интересно. Не волнует. Не трогает. Мятежники и заговорщики У широких слоев общественности отношение к войне основывается на личностных мотивах: если война каким-то образом задевает их лично, они занимают соответствующую позицию. Если не задевает — они, не принимая войну близко к сердцу, разделяют официальную точку зрения. То же самое у представителей власти. Но для них личностные мотивы — это прежде всего их собственное политическое будущее, выборы и победа "своего" кандидата. Соответственно представители власти делятся на сторонников войны до победного конца (если такая война выгодна им и их кандидатам) либо на ее противников (если такая война выгодна их соперникам). Есть, к примеру, премьер Путин, которого Ельцин назвал своим преемником, надеясь, что он обеспечит преемственность власти, курса реформ и безопасность окружению президента. Чтоб Путин стал президентом, ему нужно завоевать популярность. Легче всего это сделать, показав себя "сильной рукой". Чечня для "сильной руки" — лучший полигон. Справишься, уничтожишь террористов — быть тебе президентом. Поэтому премьер и все, кто делает ставку на его победу (в том числе близкие Кремлю люди), считают, что войну останавливать нельзя ни в коем случае. У Путина, разумеется, есть соперники. Путин набирает очки на войне, а им необходимо сбить волну, "опустить" Путина. Проще всего это сделать, добившись бесславного прекращения войны. Договориться с американцами, со странами Западной Европы, чтоб они надавили на Ельцина. Мол, мы за гуманизм и против уничтожения мирного населения. Требуем, чтоб российские власти начинали переговоры, а иначе не дадим кредитов и введем против России санкции. Из программ прокремлевских телеканалов, в минувшее воскресенье криком кричавших: "В стране заговор!", следует, что кто-то уже взялся таким образом останавливать войну. Не на пустом же месте они так разнервничались. Значит, есть у них основания. И действительно, накат западников сейчас силен как никогда. В результате на прошлой неделе Ельцин бросает Сочи и летит в Москву разбираться. И уже ползут слухи, что военным велели умерить пыл, а военные встали в позу: "Если нам не дадут добить гадину, мы можем и штыки повернуть..." В чьих интересах останавливать войну, сговариваясь с Западом? Прокремлевские СМИ в открытую говорят — это дело рук Примакова. Мол, только он, старый хитрый шпион, способен придумать такую комбинацию. Впрочем, играть против Путина может масса народу и помимо Примакова — в том числе члены той же кремлевской команды, которая, как известно, далеко не идеал единства. А Примаков, конечно, хитрый шпион, но ведь и американцы, и Западная Европа относятся к нему крайне негативно. Он друг Саддама Хусейна, и для них чрезвычайно нежелательная фигура на посту Президента России. Скорее они станут разыгрывать комбинацию против Примакова, чем играть ему на руку. Но не в том дело, кто против кого играет. Не в персоналиях. Какая разница, кто с кем на этот раз схватился... Главное, что правители и сейчас продолжают играть в свои подковерные игры, и им на самом деле плевать на страдания беженцев, на погибших бойцов-срочников и офицеров, на пенсионеров, у которых из-за войны просядет пенсия, на россиян, которые наверняка еще не раз испытают на себе ужасы терактов. Им наплевать на суть войны, на сопутствующие ей страхи, потери и мучения. Война для них — средство достижения собственных, личных целей, а вовсе не решения государственных задач. Все просто Все-таки широкие слои общественности у нас гораздо порядочнее, чем власти. Они если хотят продолжать войну, то для того, чтоб прикончить чеченских террористов. Чтоб те больше не взрывали их дома. А если не хотят ее продолжать, то потому, что им жалко своих детей-призывников (или жалко чеченских детей — тоже, кстати, нестыдное чувство). А представители власти хотят продолжать войну для того, чтоб выиграть выборы. И не хотят — тоже, чтоб выиграть выборы. Это для них главное. А то, о чем думает общественность, высказываясь за и против войны, — для них второстепенное. Собачий кошмар Поэтому все, что говорится о войне политиками, государственными деятелями и чиновниками, слушать вообще не надо. И разбираться, кто там из них прав, а кто нет, кто заговорщик, а кто революционер, — тоже не надо. Они все сидят в таких паутинах соображений, сомнений, расчетов, прогнозов и обязательств, что правды уже никогда не скажут. Исходить сейчас нужно из того, что есть общее жизненное правило: начатое дело доводить до конца. Потому что Чечня — это уже как страшный сон. Машина задавила собаку, лапы переехала. Собака корчится, дергается, но живет. Толпа собралась вокруг, и кто-то сердобольный решает собаку добить. Лупит ее палкой по голове изо всех сил, но промахивается, попадает по спине. Собака взвизгивает и корчится еще страшнее. А сердобольный опять бьет, и опять мимо. Не убивает, только еще больнее ей делает. Вот так же и мы с Чечней поступаем. Как живодеры, которые попасть не могут, куда надо. Сейчас снова остановимся, а через пару лет опять решим: "Нет, надо все же добить". Битва за унитаз Что же касается высокой цели "покорения Чечни", то ее правота, осмысленность и необходимость станут до конца ясны только тогда, когда мы этой цели достигнем. А сейчас они не очевидны. Ряд экспертов, к примеру, придерживается мнения, что, победив Чечню, мы добьемся только одного — возможности вкладывать в нее бюджетные деньги, ничего не получая взамен. Придется восстанавливать всю республику, платить массу пособий, создавать рабочие места, но обратно федеральный бюджет никогда ничего не получит. Потому что Чечня — она и есть Чечня. Как там воровали, так и будут воровать, и ничего с ними не поделаешь, потому что других чеченцев не бывает. Вот взяли сейчас и выпустили из тюрьмы завгаевского мэра Гантамирова, который — судом доказано! — украл пятьдесят миллионов из бюджета России. Но все равно ведь выпустили, потому что нет других чеченцев, которые могли бы воевать с басаевцами. И так всегда будет. Они будут воровать, а их будут прощать, закрывать глаза. Потому что их не переделаешь. Потому что под "работать" они понимают не "созидать", а "делать деньги" обманом, воровством, грабежом. Потому что даже сейчас, будучи беженцами, они ухитряются регистрироваться в нескольких местах для того, чтоб получать не одно пособие, а два, три или четыре. Так что целесообразность широкомасштабной войны сейчас остается под вопросом. Одно дело — блокировать Чечню, создав санитарную зону, чтоб террористы не могли проникать в Россию. И совсем другое дело — воевать в полную силу во имя того, чтоб вернуть Чечню в поле российской государственности. Вполне возможно, что мы сейчас ведем кровавую битву за доступ к унитазу. Вот есть у нас небольшая кучка денег, лежит накопленная, и мы воюем не на жизнь, а на смерть за то, чтоб прорваться к унитазу и выбросить туда эти деньги. И спустить воду. Но когда прорвемся, тогда и поймем, к чему рвались. Ситуация сейчас такова, что откладывать это уже нельзя. Невозможно. Иначе мы будем уже даже не пушечным мясом, а пушечной рыбой. Чтоб понять, ради чего мы столько лет воевали и погибали, надо раз и навсегда довести дело до конца и покончить с сомнениями. И тогда уже будем твердо знать — стоило или не стоило?
